Артефаки. Часть 2 (СИ) - Вернер Анастасия - Страница 4

«Моё место там ещё не покрылось плесенью?» — напечатала.

Младший партнёр хмыкнул.

— Его чистят пять раз на дню, можешь не волноваться.

Я довольно улыбнулась, но после того, как вновь повисла давящая пауза, улыбаться перестала. Эван отрешённо глядел на закрытые жалюзи, и это мне не понравилось. Улицы в это время суток почти и не увидеть, а на что ещё можно пялиться?

«Вы нашли того, кто это сделал?» — напечатала, но мужчина не увидел, так как стоял спиной ко мне.

— Ых-хы!

— Что? — Эван обернулся. Прочитал. — Да.

Лицо у него было совсем не радостное. Я недоумевающе выгнула бровь и быстро-быстро затарабанила пальцами по экрану.

«Его же выгнали, да?»

— Эрин… — проговорил руководитель, и я с беззвучным стоном откинулась на подушки. — Обещаю тебе, на его карьере в «Берлингере» можно поставить крест. Но мы не можем его выгнать.

Я непонимающе уставилась на младшего партнёра, даже писать ничего не стала — по моему лицу и так всё было понятно.

— Он сын зама мэра.

Я состроила ещё более непонимающее выражение, мол, и что из этого?!

— Мы не можем сейчас избавиться от него… по внутренне-договорным соображениям.

Ох, вы только посмотрите, как закрутил!

«Вы ведь говорите, что блата ни у кого нет», — написала максимально рассерженно.

— Я никогда такого не говорил. Было бы странно, если бы в такой крупной фирме, как «Берлингер», не было, как ты выражаешься, блата.

«Вы должны его выгнать! Он не имеет права сидеть там сейчас!»

Я возмущённо уставилась на Эвана, после чего упрямо зажала в восклицательный знак.

«!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!»

— Эрин, можешь быть уверена, я этого так не оставлю. Этот человек никогда не сможет стать в фирме больше, чем просто стажёром. Но я не могу его выгнать. Не сейчас. Поверь, мне от этого не намного приятнее, чем тебе.

Я стиснула зубы, впилась пальцами левой руки в наволочку и всхлипнула.

— Эрин…

От этого дурацкого тона стало ещё хуже. Напечатала с ненавистью:

«УБИРАЙСЯ».

— Постарайся посмотреть на ситуацию здраво.

Здраво?! Он сказал — здраво?! Мне жизнь сломали, а я должна ещё какое-то снисхождение проявлять?

Под рукой был только поднос с едой. Вернее, с её остатками — остальное утащила Линда Карильо. Не запомнила, увы, как схватила стакан с водой и запустила им в стену. Жидкость разлетелась по помещению.

— Прекрати. — Эван смотрел недовольно, как на ребёнка.

Я выгнула бровь, взяла одноразовую биотарелку с чем-то там на ней, и, не раздумывая, кинула её в руководителя. Он увернулся, но после этой выходки, сдержанно снял пиджак со спинки стула и удалился, прикрыв за собой дверь.

Глава 6

Глава 6

Я лежала на третьем этаже в VIP-палате. Мне сделали две операции на правой руке, и теперь она напоминала железную клешню — пальцы были зафиксированы специальными штифтами. Регенерация шла очень медленно, уродливые красные шрамы, напоминающие трещины в засохшем каньоне, заживали исключительно благодаря дорогущим лекарствам. Их привозили аж из столицы.

Каждый день в десять утра и семь вечера массирующими движениями мне втирали заживляющую мазь, а сверху опрыскивали жгучим спреем. Кожа горела вплоть до следующей процедуры. Всё это было с одной стороны паршиво, а с другой — выздоровление шло быстрее.

Правда, работоспособность пальцев придётся возвращать при помощи физиотерапии, на что тоже уйдёт куча времени.

Я не покидала палату. Максимум моего передвижения: поход от койки до туалета, душа и обратно. На самом деле двигаться я могла, ноги не пострадали от взрыва. Это была обычная вредность.

Спустя неделю умышленного заточения, до мозга постепенно допёрло, что выпендриваться больше неразумно. Если с мамой ещё можно было поиграть в молчанку, то психануть в присутствии Эвана было уже менее правильным решением, а вот насильно сдерживать себя в палате — так и вовсе тупость.

Поэтому я набралась сил и выползла из-под покрывала. Сунула голые пятки в больничные тапочки, опустила правую руку вдоль тела, ощущая неприятную тяжесть от металлических прутьев, сковывающих пальцы, и двинулась в сторону двери.

Больничный коридор напоминал кишку, по которой сновали бактерии и переваренная пища. В роли первых выступали дети, в роли вторых — взрослые пациенты. Здание было небольшим по меркам столицы, но довольно внушительным по меркам Акамара. В узких коридорах разве что пациентам на гравиколясках было не очень удобно.

Я осторожно высунулась из палаты и медленно пошлёпала по плиточному полу. Мимо проходили медсёстры, не обращающие на меня внимания, взрослые мужчины, глядящие исключительно себе под ноги, и женщины, глядящие исключительно на взрослых мужчин. Единственными, кому было до меня дело, оказались дети. Их глаза превращались в огромные блюдца, в них же пульсировало удивление вселенского масштаба при одном лишь взгляде на мою руку.

— ДЕВУШКА-ТРАНСФОРМЕР! — услышала я детский возглас.

Вздрогнула, оглянулась. Заметила несколько выпученных глаз и приоткрытых ртов. Попыталась спрятать руку за спину или сунуть её куда-нибудь под больничную одежду, но, естественно, никакого результата это не принесло.

— ВА-А-А!

Стало стыдно и неприятно. Я затравленно оглянулась и нетвёрдым шагом двинулась по коридору. Прямо по курсу появилась дверь с характерной табличкой женского туалета. Я прибавила в шаге (скорее, в шарканье) и налетела прямо на неё — левым плечом, конечно. Поморщившись, прошмыгнула внутрь и выдохнула, когда оказалась в тишине.

Посмотрела на тёмный плиточный потолок, искажавший очертания моего лица, сморгнула слёзы. Ну и как к этому привыкнуть? Я когда-нибудь смогу привыкнуть?!

Послышался слив, дверь кабинки открылась, и передо мной появился… лысый мальчик. Мелкий, круглолицый и круглоглазый. Он ошарашенно уставился на меня, зависнув на секунду, после чего резко дёрнулся в обратную сторону и спрятался в кабинке.

Я шмыгнула носом. Мне не ответили.

Настороженно проверила индикаторы на других дверях и убедилась, что с мальчиком мы тут прятались вдвоём. Поначалу подумывала уйти, а потом поняла, что вообще-то это женский туалет, и у меня так-то больше прав находиться здесь.

Открыла дверцу одной из кабинок и уселась на крышку унитаза. Мне было не привыкать коротать так время — однажды я несколько часов подряд просидела в «Берлингере», изучая учебники по артефактике. На этот раз учебников не было. «Берлингера», впрочем, тоже.

Сперва появился странный звук, похожий на чьё-то карабканье. Потом в проём между полом и стенкой кабинки просунулась лысая голова. Два огромных глаза уставились на меня уже без прежнего страха, в них было исключительно любопытство.

— Ты не расскажешь Клим?

Я скептически выгнула бровь и красноречиво указала пальцем себе на шею, где ещё виднелась красная полоска шрама.

— О-о-о! — уважительно причмокнул ребёнок. — Ты немая?

Я раздражённо покачала головой и попыталась тапкой дать детю по лбу, чтобы он убрался в другую кабинку.

— О-о-о! Рука! — Он не убрался. Вместо этого завороженно уставился на мою металлическую клешню.

Я попыталась её спрятать, но ребёнок вдруг пропал из виду. Он всё-таки заполз обратно, вот только не затих, а заворочался и закряхтел. Потом сунул мне две своих ноги — одну нормальную, здоровую, а другую — протез. Металлический.

— Я тоже трансформер, — и даже похвастался.

Вроде мне не нужно было говорить, но рефлекторно во рту образовался дискомфорт. Ком, вставший поперёк горла, всё никак не получалось сглотнуть.

Ребёнок в это время убрал ноги, вновь перевернулся и сунулся ко мне уже головой. Он продолжал лежать на плиточном холодном полу, и я жестами попыталась уговорить его подняться. Он пантомиму не понял.

— Ты смешная, — сказал милым, приятным голосом. Улыбнулся.