Увидимся в Новом Свете (СИ) - Брай Марьяна - Страница 85

Дым снова вернулся. Запах гниющих болот пах отчаянием и смертью.

------------------------------------------------------------------------------------------------------

- Я умру, если ты не вернешься, - кричал Бернард, и глаза открылись сами. Глубокая ночь, тишина, сестра спит, не меняя позы. Бернард. Он кричал. Я была уверена, что это мне не снилось.

- К черту, Лиля, ты сильнее и умнее меня, ты не испугалась сделать то, на что я не смогла решиться сразу. Не мало я там оставила, не мало. Будь что будет, - прошептала я, села, откусила от подсохшего гамбургера большой кусок, прожевала, запила выдохшейся колой, еще раз перечитала слова губернатора в книге, и неслышно шмыгнула за стеклянную дверь. За ней бушевал шторм.

Медсестра проснулась от стука – дверь – купе, что вела из палаты на палубу открывалась и закрывалась от порывов ветра. Защелка не была закрытой.

Она подскочила и побежала закрыть. Кровати были пусты. Обе. На подушке лежала книга. Она зачем-то прочла последний абзац на открытой странице:

«Кларисс Джениферсон привнесла огромный вклад в развитие поселения, помогла в обустройстве школ и домов для новых поселенцев с детьми. Англичанка, ставшая женой Сквонто – индейца, что прочно скрепил взаимоотношения европейцев с коренными жителями, сделала больше, чем смогли сделать, присланные королем солдаты».

И только потом она поняла, что в ванной комнате тоже тихо, и побежала к телефону.

------------------------------------------------------------------------------------------------------

Пахло гадко дымом и почему-то смертью. Я не знала как пахнет смерть, но помнила, что дала название только одному запаху – я знала как пахнет нищета: старыми слежавшимися тряпками, что хранятся непонятно зачем, сыростью и вскипевшей заваркой.

А этот запах был смертью.

- У меня не получилось, - попробовала прошептать я, и губы тотчас же треснули. Стало сладко и вкус железа обволок рот.Боль заставила поднять к губам руку. Но в тот же момент, рука потянулась к носу, к острым как нож скулам, и резко вниз – к животу. – Боже, Боже, спасибо тебе, Боже.

- Ааа-пааа-рана-ааа, - тянулся звук, не похожий на механический, но и человеческим его было сложно назвать.

Я лежала, оглаживая живот руками. Глаза, если их открыть, сразу начинало резать. Вдруг звук затих, словно его отрезали ножницами. На лоб легла ладонь. Горячая, пахнущая сильнее, чем воздух в этой непроглядной темноте.

Потом рука потрогала руку, проследила ее движения. К лицу приблизилось что-то. Может чье-то лицо? Где я? Кто это? Страх за ребенка перекрыл все остальные страхи. Это ощущение материнства вернулось вместе с этим длинным и тощим телом.

В жилище, если это было жилище, открылась дверца, или полог, пахнуло чистым холодным воздухом, но попросить оставить ее открытой я не решалась. Вошла фигура, мужчина. Полог или дверь закрылись. Небо в проеме показалось лишь на доли секунды – темное с огромными звездами.

- Где я? – тихо сказала я.

- Ты дома, Элизабет, ты дома, - сказала темнота в углу голосом Сквонто.

- Клер?

- Она тоже дома. Все хорошо. Спи, мне сказали, что ты поспишь, а утром будешь здорова и сильна, как раньше. Для тебя готовят особое блюдо из голов трех бобров.

- Бернард?

- Он спит. Он звал тебя. Он не может сейчас быть рядом, у него не осталось сил. Я буду сидеть здесь до тех пор, пока ты не проснешься.

- Если я засну, я могу проснуться снова там, - испуганно прошептала я.

- Уже нет. Я не позволю, - ответил он, гладя мои волосы. Глаза не открывались из-за дыма. Сон пришел, как только я глотнула жидкости, что приложили к моим губам. Страх отступил. Руки лежали на животе, стараясь услышать ребенка, удостовериться, что с ним все хорошо.

Мы молчали с Бернардом, словно боялись спугнуть какое-то чудо. Мы уже две недели жили дома, но говорили только по необходимости. Мы словно обрели какое-то новое знание, какую-то невидимую глазу, неслышимую уху, неосязаемую струну, и держали ее так крепко, что движение каждого нерва тут же отзывалось на другой ее стороне.

- Идем, идем, - он взял меня за руку. – Закрой глаза.

Я доверилась и закрыла глаза так плотно, что даже солнечный свет не мог пробиться сквозь веки. Я шла за ним, как за тем голосом, который вернул меня сюда, и готова была идти столько, сколько потребуется.

- Открывай, - сказал он и обнял меня сзади, положив руки на округлившийся уже сильно живот.

Я открыла глаза и не смогла сдержать рыдания – я стояла перед огромным камнем, на котором было высечено:

«Я никогда не отпущу тебя, и через века смогу докричаться до тебя и вернуть тебя, ты будь жить долго, и не пожалеешь ни разу о том, что вернулась».

- Ее звали Аня, у нее рыжие волосы, она высокая и тонкая, а еще, она верит в то, что мужчины четыреста лет назад были романтичнее, - прошептала я.

- О ком ты?

- О нашем будущем, с которым я случайно встретилась еще до того, как встретилась с тобой. Я знаю, что еще должна сделать. Мне нужно в Новый Плимут, Бернард.

Эпилог

2021 год.

- Ань, ты точно решила ехать в Америку? – явно раздосадованным голосом спросил в сторону кухни молодой человек. Он был в очках, волосы светлые, раскиданные в разные стороны – без резинки он выглядел нелепо, но мило.

- Да, - голос приближался к гостиной. – Я столько лет искала информацию о своих предках, и только одна ветвь никак не давалась, а она была самой интересной, - в комнату вошла высокая, подтянутая, с красивыми рыжими волосами и тонкими скулами, девушка.

- Жаль, я не смог получить визу, - парень присел на край дивана, опустил голову. Девушка подошла к нему, передала кружку с чаем, и присела рядом:

- Не грусти, я только посмотрю на то место, где они обосновались. Там осталось только одно – камень, на котором мой пра пра и еще не знаю сколько раз прадед высек клятву моей бабушке. Он был родом из Шотландии, а она из Англии. Но она знала русский язык, и ее дневник сейчас хранится в географическом обществе на Аляске. Я изучила фото его страниц наизусть, и у меня есть к ней вопросы…

- Так ты едешь посмотреть на камень? На простой, блин, камень?

- Да, прикоснуться к нему, вдруг я что-то почувствую, - девушка загадочно улыбнулась.

- Это сказки, и ты слишком романтична, - заявил парень, чем очень расстроил девушку.

- Если четыреста лет назад были мужчины, способные на то, чтобы высекать на камне клятву, то мне лучше бы было родиться тогда, - она встала и направилась в кухню, где на столе стоял ноутбук с открытой страницей описания рейса. «Ничего, раз у меня получилось найти эту тропинку к истокам, значит это было не зря», - подумала девушка, и начала собирать чемодан.

После того, как две девушки упали за борт, и их достали, смогли реанимировать, и они даже начали выздоравливать, они снова утонули. Анну привели в палату, в надежде на то, что она заметит что-то необычное.

Книга лежала раскрытой на подушке Лилии. В глаза бросилось одно:

«Кларисс Джениферсон привнесла огромный вклад в развитие поселения, помогла в обустройстве школ и домов для новых поселенцев с детьми. Англичанка, ставшая женой Сквонто – индейца, что прочно скрепил взаимоотношения европейцев с коренными жителями, сделала больше, чем смогли сделать, присланные королем солдаты».

И не могла поверить, ведь этих строк не было ранее. Она читала ее два дня, и завершение книги помнила. Пытаясь отвлечься от трагедии с девушками, она сидела в каюте и читала неотрывно.

А сейчас, уже в фойе, молодой полисмен расспрашивал ее о их поведении, о разговорах о суициде.

- Нет, что вы, нет, они ехали на четырехсотый день Благодарения, а когда их вытащили, они говорили на русском, и меня позвали перевести то, что говорила Мария. Она звала Клер и Бернарда, она говорила, что беременна, что переживает за ребенка, но доктор сказал, что это не так, - Анна говорила, боясь сказать лишнее.