Навечно в грёзах (СИ) - "Eva 4444" - Страница 119

Крупные капли слёз сорвались с бархатных ресниц моей Незабудки и поскользили по бледным щёкам, а она, небрежно смахнув их, также едва слышным шёпотом ответила:

— Мы навечно вместе, Рэнн… Навечно в грёзах. Моих грёзах.

На какое-то неуловимое мгновение мы остались в зале совершенно одни. Мгновение, которое для нас двоих длилось вечность. Жадно глядя друг другу в глаза, исступлённо прощались, молча говорили друг другу то, что вслух сказать не решались. Одними лишь глазами признавались в преданности и собственной глупости. Я — в том, что совершил роковую ошибку, бездумно выполнив приказ своего Короля, а она — в том, что после так и не сумела простить меня. В этот момент в тронном зале присутствовало с полсотни эльфов, а мы двое отчаянно никого не замечали, лишь обречённо глядели друг на друга и взглядами клялись в вечной любви. Но и этому настал конец, когда моя сильная девочка в изнеможении прикрыла покрасневшие от слёз глаза, развернулась спиной и замогильно холодным голосом приказала:

— Начинайте казнь!

Амайя

(Anne-Sophie Versnaeyen, Gabriel Saban, Philippe Briand — The Path of Silence)

Если я не дам своему прошлому умереть, оно не даст мне жить дальше.

Как только я отвернулась от любимого, по щекам предательским градом покатились бесчисленные слёзы. Судя по звукам, все четыре палача одновременно накинули прочные жгуты Рэнну на шею и принялись хладнокровно душить любимого.

Надо было послушаться Кириона, надо было, как он и посоветовал шёпотом, покинуть казнь. Но я осталась. И теперь отчаянно старалась не слушать эти предсмертные хрипы удушья… Но, вопреки моему желанию, они проникали в сознание и навсегда отпечатывались в памяти. Мне кажется, отныне они будут вечно эхом раздаваться в моей голове.

Рэнн… мой Рэнн, он был самой большой любовью моей жизни и самой большой болью. Просил не винить себя в том, что я казнила его? А разве такое возможно? Он ещё жив, хрипит от жгутов, сдавливающих горло, но пока ещё жив, а я уже прокляла себя за то, что как последняя трусиха решила убрать его из своей жизни. Так я защищаю своего ребёнка? Жалкое, никому ненужное оправдание! Этим я намеренно лишаю себя возможности в дальнейшем передумать! Да, я последняя трусиха, и до ужаса боюсь, что рано или поздно прощу его, снова впущу в свою жизнь, а он вновь оставит от неё сплошное пепелище!

Казнь — это правильно!

Это надёжно.

Это необратимо!

Который уже десяток секунд палачи за моей спиной душат Рэнна, а он всё никак не смолкает.

Не могу! Я больше не могу этого слышать! В бессилии обеими руками сдавила собственные уши и обернулась посмотреть, от чего же так невыносимо долго? Это ведь пытка не только для меня, но и для него!

Лучше бы не оборачивалась… Покрасневший, а местами посиневший, Рэнн с любовью смотрел мне прямо в глаза и что-то беззвучно шептал. Ужас и шок парализовали моё сознание окончательно. В панике непроизвольно схватилась за собственное горло и, оцепенев, уже не смогла оторвать от него взгляда. А он, до последнего держась обеими руками за удушающие его жгуты и собрав остатки сил, едва слышно захрипел: «От… вер-нись, Ами-и-и…».

Не смогла. Я… я…

Не смогла и шелохнуться. Лишь глядела на него и понимала, что тоже задыхаюсь… Я умираю вместе с ним! Думала: погибла со смертью Бурхата? Нет. Вот она — моя смерть. Сейчас.

Что я творю? Господи, что же творю? Как мы до такого докатились? Мы ведь любим друг друга! Тогда нам мешал Бурхат? Так теперь его нет! Теперь у меня больше никого нет, кроме малыша и Рэнна! И он даже перед смертью пытается уберечь меня, просит отвернуться, а я не могу… Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬ ПАЛАЧЕЙ! Не могу отменить казнь отца своего ребёнка, потому что он только что добровольно сознался в убийстве Короля.

Крепкие палачи всё сильней стягивали жгуты на шее Рэнна, и он практически перестал им сопротивляться.

Как же хочется отвернуться, не видеть отпечатка неминуемой смерти на любимом лице, как же хочется поменяться с ним местами…

Смотри, Амайя, наслаждайся! Ты ведь этого так долго хотела? Его смерти? Смотри и помни: это — не его наказание, а твоё! За то, что полюбила, за то, что доверилась… за то, что малодушно не смогла простить и отпустить. Запомни его обречённое выражение лица, эти разбухшие вены на шее и лбу, запомни его протяжный предсмертный хрип… Смотри и не смей отворачиваться!

Увидев, как обессилевший Рэнн уронил руки и закатил глаза, я окончательно потеряла рассудок и впала в глубокую прострацию. От дрожи во всём теле ноги заходили ходуном, дыхание перехватило, и я едва заметила, как двери в зал с грохотом распахнулись и кто-то вбежал. Я так и не смогла оторвать взгляда от посиневшего и отёкшего лица любимого, безжизненно рухнувшего на мраморный пол. Палачи всё не прекращали душить его, чтоб уж наверняка, а тот, кто так бесцеремонно ворвался на торжество смерти, до боли родным голосом закричал:

— Остановите казнь!

Палачи мгновенно повиновались, и я машинально подняла отрешённый взгляд на вошедшую.

Шаг… шаг в её сторону, ещё один неуверенный шаг… А после, сдавленно промычав «Мам-ма-а.?», рухнула в забытье.

========== Глава 34. Айлин. Амайя ==========

Комментарий к Глава 34. Айлин. Амайя Знаю, знаю... меня долго не было, но, поскольку никто и не вспомнил, я не особо-то торопилась