Чужая жизнь (СИ) - Шмаев Валерий - Страница 44

Пулемёт я разместил на своей стороне дороги, но немного сместил его в сторону деревни. Вторым номером к Степану отправил красноармейца Уздова — нечего мальчишку под пули подставлять, а сам с артиллеристами, «Рябым» и Никодимычем расположился дальше по дороге.

Сигналом к открытию огня у нас был мой выстрел, поэтому долго размазывать кашу по тарелке я не стал — лучшего момента дождаться было просто нереально. Выбрав ближайшего к себе водилу колёсного тарантаса, я нажал на курок автомата. Последовавший за моей очередью залп из винтовок и пулемётная очередь фактически прекратила существование моторизированной группы немцев. Только передний мотоциклист сразу сообразил, что его камрады уже на пути в Валгаллу[4]. Или куда там сдохших эсэсовцев принимают?

Сидящий за рулём немец резко нажал на газ, благо разворачиваться ему необходимости не было. Сидел бы на околице деревни один политрук, там бы ему конец и пришёл. Пулемёт в коляске и истерически настроенные «фрицы» — это аргументы смертельно опасные, а раненый Яковенко ни в каком месте не пулемётный дзот, но эсэсовцы даже трёх десятков метров проехать не смогли.

Слитный залп двух немецких карабинов и скрежет кувырнувшегося на обочину мотоцикла даже я услышал. Секунд через несколько послышался ещё один выстрел из такого же карабина. Всё. О сдристнувших с места боя эсэсовцах можно не беспокоиться — в Валгаллу их однозначно не примут.

Перед началом всего этого представления я жёстко проинструктировал красноармейцев чтобы они поперёд батек даже нос свой не высовывали. То есть огонь они могли открыть только с моего прямого приказа и приказа «Шатуна». Так что поучаствовать бо́льшей части бойцов было не суждено. Судя по меткости попаданий, стреляли по немцам только местные.

Находящийся прямо рядом со мной Никодимыч с неимоверной точностью ссаживал пулемётчиков. Двое точно были его — первый у заднего пулемёта бронетранспортёра, второй в коляске последнего мотоцикла. Это я своими глазами видел. Второго водилу снял без команды подключившийся к всеобщему веселью «Рябой». Я потом глянул, его пуля точно под срез каски угодила.

Стёпка стрелял по «Ганомагу». По водителю и переднему пассажиру. Мы с ним прикинули, что пули кого-нибудь в смотровой щели броневика обязательно найдут. В крайнем случае вывалит полтора десятка патронов по двигателю и колёсам, а приехал бронетранспортёр с открытыми по летней погоде передними бронезаслонками. Так что у водилы и сидящего спереди унтер-офицера не было ни единого шанса на продолжение этой жизни.

Сгрудившимися перед секретом мотоциклистами занимался «Шатун» со своими охотниками, что тоже оказалось для егерей смертельным вариантом. Эти карельские Робин Гуды сделали по два выстрела, и кто-то из них три. Немцы даже сообразить ничего не успели не то, что открыть ответный огонь — стреляли то местные им практически в спину. Егеря же мою инсталляцию разглядывали, но современное искусство двадцать первого века им не зашло. Зато хорошо зашли пули из разнообразного оружия, выпущенные натруженными руками местных рыбаков и охотников.

Переднего пулемётчика в «Ганомаге» тоже кто-то из местных браконьеров завалил — немца в нашу сторону откинуло. Значит пуля с той стороны прилетела. Это только в дерьмовых боевиках после попадания в него пули невезунчик вперёд валится. В жизни всё иначе.

Удар любой пули ни разу не нежное поглаживание, а пули от «трёхлинейки» или немецкой винтовки на таком расстоянии любой современный бронежилет пробивают. Так что оба пулемётчика бронетранспортёра раскинули своими мозгами в прямом смысле этого слова. Ну и остальным приблизительно так же повезло. Местные охотники белку в глаз бьют чтобы шкурку не портить — бо́льшая часть формы на егерях оказалась хоть и загажена их кровью, но без дырок.

Понятно, что это кроме моего и Стёпкиных крёстничков. Этим не повезло от слова совсем. Стёпкины выхватили почти полтора десятка пуль из станкового немецкого пулемёта порвавшими их тела как Тузик тряпку, а мой получил всю очередь из автомата. В этот раз мне удалось отсечь четырёх патронную очередь, а расстояние до мотоцикла было всего метров двадцать. Так что уложил я в немца всю очередь без остатка.

Одно жаль. На этом «фрице» был надет хороший кожаный плащ. Видимо от пыли. Я такой плащ в своём времени в каком-то фильме про войну на немецком фельджандарме видел. Теперь это хороший кожаный плащ, заляпанный изнутри кровью истинного арийца и с четырьмя вентиляционными отверстиями. Плащей то ещё полно — почти все мотоциклисты в них были обряжены. Пыль ведь никуда не делась, форму потом чистить заколебёшься, но только один плащ, модернизированный моими руками. Так сказать, эксклюзивная модель.

Дальше понятно — контроль трупов (хватит нам одного раненого по собственной глупости) и полноценная мародёрка. Братья-мотористы, углядевшие сколько бензина им, привезли их внезапно скончавшиеся немецкие интенданты чуть от восторга как зайчики не запрыгали. И на бронетранспортёре, и на каждом втором мотоцикле были прикреплены двадцати литровые канистры с бензином. И не пустые. И в баках всех единиц машинерии прилично плескалось. Что характерно.

«Шатун» всё сокрушался что нельзя заныкать неожиданно свалившиеся в его руки «Ганомаг» и мотоциклы, а я в первую очередь радовался подаренным нам пулемётам и приличному количеству боеприпасов. Опять-таки два несессера со всякими помазками и бритвами нам подогнали, а то мы со Степаном обросли уже как ёжики.

Все шесть мотоциклов мы «Шатуну» всё же спрятать помогли. Советом разумеется. Всё остальное сделали без нас и почти без участия «Шатуна». Слив горючку и моторное масло, очередные «Цундапы» просто утопили в озере, столкнув их с мостков, к которым пристают рыболовные баркасы. С бронетранспортёром так не получилось. В смысле не получилось надёжно спрятать — задница «Ганомага» под водой всё же была слегка видна, а мотоциклы спрятались с концами.

То, что так необычно заныканные средства передвижения найдут немцы, мы совершенно не опасались. Искать заколебутся. Масляная плёнка от вытекающего из двигателя бронетранспортёра масла, насухо его же не сольёшь, осела на прибрежном песке. Так что наведутся на «Ганомаг» немцы сразу, но вот найти мотоциклы будет совсем непростой задачей. А бронетранспортёр немецкие технари пусть достают. Попробуют по край ней мере. Мы его до предела камнями загрузили, чтобы «фрицам» скучно не было. Ну и часть убитых егерей в него пристроили. Не знаю водятся ли здесь раки, но о местной рыбе позаботиться не помешает.

Собственно говоря, дальнейшие наши действия были просты как три копейки. Необходимо было завести рыболовный баркас и загрузить его по максимуму тем, что мы посчитали нужным забрать с подворья «Шатуна», убитого им самим свояка и двух подворьев пленных полицаев.

Гребцы мне были больше не нужны, своих в случае чего хватало, но оставлять в живых сидящих в подполе одного из домов полицаев я не собирался. Двое из них были пришлые, двое местные. Никодимыч и второй примкнувший к нам бывший полицай тоже жили не в этой деревне. Истории я их выслушал в одно лицо, не допустив к разговору даже Степана, но ничего нового для себя не узнал. Обычные житейские истории этого времени, страшные своей обыденностью. Единственное только отметил, что Никодимыч явно врёт как сивый мерин. То есть события, которые он изложил вполне могли произойти, но он к ним никакого отношения не имел.

Судя по всему, родственник семейства «Шатуна» просто проверял мою реакцию на свои сказки. Выводить на чистую воду я его не стал, но зарубочку в памяти поставил. В конце концов обратно к немцам он уже не переметнётся так как с него я взял краткое изложение его действий в бою, с поимённым перечнем заваленных им егерей и расписку в сотрудничестве с командиром разведывательно-диверсионной группы НКВД СССР. То есть со мной любимым.

Никодимыч такой подлости от меня не ожидал, но деваться ему было элементарно некуда — от оружия я его к тому времени уже освободил, а неподалеку топтался Степан по маковку заполненный желанием если не пристрелить бывшего полицая, так выписать ему лёгких или не лёгких трындюлей. Это как пойдёт. Второй бывший полицай подмахнул такие же бумажки, не глядя и с явным облегчением. Он тоже пару егерей завалил и, похоже, гордился этим.