Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина - Страница 13

Глава 3

14 лет спустя

Лёха выплюнул изо рта спичку и, стряхнув онемевшей рукой, припал к прицелу.

Для него провести два часа не шевелясь, было сродни медитации. Люди йогой занимались, доводя организм до физического и психического совершенства, а он часами мог находиться в какой-нибудь позе, ничуть не хуже владея всеми группами мышц, не забывая при этом демонстрировать грандиозную психологическую стойкость.

Хождение по лезвию ножа в прямом смысле слова порой настолько щекотало нервы, что практически сделало его бесчувственным ко многим защитным реакциям организма.

— Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, — пропел тихо первые строчки припева знаменитой песенки, с любовью поглаживая винтовку, — когда моя «Валюшенька» со мной.

С Валюхой, боевой подругой, Лёха прошел немало испытаний. Она была единственной «женщиной», которой доверял и поклонялся безгранично.

Мог часами лежать у «её ног», заглядывая, как любил часто отшучиваться «в очко», ведя задушевные «беседы». Вот кто всегда выслушает, не перебивая, и не закатит концерт по возвращению домой.

Идиллия.

В жизни таких баб в априори не существовало. К сожалению. Сколько не пытался отыскать — одно сплошное разочарование. То он их не устраивал, то они его вечно бесили. И так по кругу.

Единственное, что ценилось, считалось превыше всего — это дружба. Ради неё можно и жизнью рискнуть, и встретить любой удар, а главное, выстоять, опираясь на крепкое плечо.

Русый, Влад, Мишка, Димыч, — верные дружбаны на протяжении долгих лет. С кем-то познакомился относительно недавно, с кем-то общался больше пятнадцати лет. Подумать только… У Димки, одноклассника, вчера сын родился, а он так и не смог приехать, поздравить вживую, разделить вместе радость. Пришлось ограничиться телефонным звонком и то, нормально не получилось поговорить…

Из гостинично-ресторанного комплекса «Фавн», в котором так любил сиживать Варланов, показался Пашка Ямковский. Вышел как всегда, в окружении бритоголовой охраны и с вечно недовольной рожей.

— Что ж ты за тварь такая живучая, а? — сосредоточился на мишени Гончаров, застыв каменным изваянием. — Ничего, сейчас мы тебе подправим репутацию долгожителя.

В такие моменты даже не дышал, став одним целым с оружием, и выжидающе ждал той самой секунды, когда сможет выполнить данное поручение.

Ямковский был чем-то недоволен. То и дело размахивал руками, хватая за шкирки как не одного амбала, так другого.

— С*ка-а-а… — выругался, понимая, что, если сейчас не завалит, придется ещё с неделю колесить следом, выжидая подходящего случая. А заказ-то срочный, можно сказать, сиюминутный. Подпортить репутацию на такой гниде? Ага. Щас… Тут сам трупом ляжешь, а сбившего насмерть на пешеходном переходе шестилетнюю девочку грохнеш как можно скорее. Пока родители оплакивали утрату, эта мразь кутяжила в ресторанах, откупившись от тюрьмы немалыми деньжищами.

Таких зажравшихся тварей, решивших в один прекрасный день стать неприкосновенными — отстреливал бы каждый час без зазрения совести. Ещё со смерти отца понял, что справедливости в этом мире нет и быть не может. Если ты слаб, безвластен, без каких-либо связей и возможностей — всё… хана тебе. И тогда приходится в прямом смысле слова идти по головам, доказывая, что тоже не пальцем деланный. Что имеешь право на существование независимо от достатка и положения в обществе.

— Ну, давай же, — переместил палец на курок, — ещё чуть-чуть… отойди немного, — по старой привычке приговаривал вслух, снимая собственным голосом сгустившееся на окаменевших плечах напряжение. — Вот так, откройся…

Изрядно пьяный Ямковский в сердцах отпихнул от себя выскочившего из бронированного внедорожника водителя, умоляющего поскорее сесть в салон и… в ту же секунду рухнул замертво.

Пока СБешники, выхватив пистолеты, неслись в молниеносно скоординированном направлении, Гончаров уже садился в машину, прислушиваясь к возникшей вначале улицы панике.

Вот поэтому и не хотел становиться владельцем чего-нибудь масштабного. Сколько раз Шамров зазывал его, желая поставить у руля отжатого бизнеса. Всегда отказывался. Не прельщало. Всех денег не заработаешь; на тот свет тоже не заберешь, а на жизнь ему и так хватало. Имелись и машины с квартирами, и счёт, трещавший по швам в швейцарском банке. И сестре с матерью помогал, обеспечив безоблачное существование.

Устало прикрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Снова пустота. Привычная. Обволакивающая всё естество. Ничего не чувствовал. Даже позывных от совести. Что вообще такое совесть? Какие у неё распознавательные черты?

Вспомнил, как потерял её, впервые забрав чужую жизнь. Это случилось восемь лет назад, когда его пятнадцатилетняя сестрёнка, возвращаясь домой со дня рождения одноклассницы, была зверски избита и изнасилована двумя наркоманами прямо в подъезде. И ладно, если бы те понесли заслуженное наказание, тогда, может быть, отделались малой кровью, а так… самому пришлось стать и судьей, и присяжными.

Только с матерью с тех пор не заладилось. Машка, она ведь наивная, не догадалась, куда подевались насильники, да и всё равно было, не жила в те дни, а существовала, находясь две недели в коме. А мама… одного взгляда хватило, чтобы всё понять.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Отдалилась. Не захотела мириться с мыслью, что её сын настолько жестокий и хладнокровный. А он смог смириться. Ради сестры пересилил себя. Надломил. Человек ведь зачастую и не догадывается о своих скрытых способностях.

В тот день Лёшка выпустил своих демонов на свободу, и не собирался вымаливать грехи. Только не за тех тварей. А жизнь, она потом рассудит, кто на что заслужил. Только былых отношений с матерью уже не вернуть. Смотрела так… осуждающе. И не отказывалась, видел, что любила, рвала сердце, изнывая от тревоги, но и не подпускала.

Сколько они не виделись? Много. Почти три года. Спасибо, хотя бы деньги брала, и то, ради Маши.

Спустя два года сестрёнка полностью реабилитировалась. Научилась заново жить, ходить, улыбаться и даже мечтать. А вот он… К сожалению, шанс на перезагрузку дается не каждому.

Достал из кармана телефон, и несколько минут смотрел на затянувшееся дождевыми облаками звёздное небо.

Конец марта, что тут ещё скажешь. С утра могло светить солнце, в обед — начаться дождь. Вечером — солнце, а ночью — снова дождь. Как у игривой девушки непостоянен характер, так и у проказницы-весны семь пятниц на неделю: никогда не знаешь, чего ожидать в итоге.

Очнулся от того, что по стеклу забарабанили крупные капли. Включил дворники, прислушиваясь к тихому трению, и вздрогнул от завибрировавшего в руке телефона.

— Влад, только собирался позвонить тебе, — прошелся пятерней по волосам, стряхивая собравшуюся влагу. Пришлось поднять стекло, и завести, наконец, машину.

— Великолепное исполнение, Лёх. В принципе, как всегда, — прозвучал довольный голос. Видимо, пока он предавался воспоминаниям, Шамрову уже доложили. Ещё бы. Такую шишку завалил. Тут весь город на уши станет, не то, что Влад.

— Ну, так, — усмехнулся, ничуть не скромничая, — тут даже сомневаться не стоило.

Шамров рассмеялся, соглашаясь, и попросил подъехать в «Плазму».

— Сейчас? — посмотрел на часы, уточная. Как-никак начало первого.

— А ты спать собрался?

— Да нет, это ты у нас примерный семьянин. Жди, — выехал на проезжую часть, взяв курс в направлении "Плазмы", — через полчаса буду.

Чувствовал, что грядет разговор, и судя по голосу Шамрова, весьма серьёзный. Он ещё не состоялся, а на душе уже клубилось вязкое предчувствие чего-то масштабного. Хорошего или плохого, ещё не мог сказать. Однако выработанная годами чуйка так и шептала держаться настороже.

Приехав в клуб, сразу поднялся на второй этаж, на ходу снимая косуху. Влад ждал его в кабинете, развалившись в кожаном кресле, однако при его появлении пружинисто подскочил, приветствуя долгожданного гостя.