Виновник завтрашнего дня (СИ) - Александер Арина - Страница 1

Виновник завтрашнего дня

Арина Александер

Пролог

— Быстро отошла от края, — приказал, едва сдерживаясь. Внутри всё застыло от страха. Успел заметить, что высота приличная, да и насколько коварна глубина не знал. А вдруг подводные камни? Расхерячит свою красивую мордашку, покалечится, кому потом нужна будет. Спрятанные в карманах джинсов разбитые кулаки неприятно терлись о грубую ткань, заставляя едва заметно морщиться.

— А то что? — выдавила из себя сквозь сдерживаемый смех девушка, а потом и вовсе рассмеялась, пошатываясь на ветру.

Ну да, сейчас он не выглядел настолько авторитетно, чтобы сходу броситься выполнять его приказы. Кое-как приклеенный над бровью лейкопластырь, моментально налившийся под глазом фингал, разбитая губа и, судя по пульсирующей щеке, ещё и ссадина, являли собой отнюдь не угрожающее зрелище, а самое, что ни на есть, жалостливое.

— Спасибо тем, кто отп*здил тебя, Гончаров, — прекратила заливаться, обняв себя за плечи. — Так тебе и надо.

Не понравились её суженые зрачки. Обкуренная, что ли?

— Я запомню твою доброту, — сплюнул собравшуюся во рту кровь. — А сейчас, живо отошла от края!

В насыщенных, серо-зелёных глазах промелькнуло беспокойство. Задело за живое сказанное. И так всегда: стоило выстроить вокруг себя оборонительные укрепления, как Лёшка вмиг их разрушал. Не брала его ни любовь её, ни преданность. Он всегда ранил её. При чем не столько действием, сколько обычном словом. Колючим взглядом и циничной улыбкой. А о холоде голубых глаз и говорить нечего. Ни разу не увидела в них тепла. Ни разу.

Лёшка напрягся сильнее обычно, заметив, как упрямо поджались пухлые губы, и как следом за этим, их обладательница демонстративно сделала шаг назад.

Вздохнул, прекрасно зная, откуда растут ноги. Что же, настал черёд расставить все точки над «і».

— Не сходи с ума, — сделал шаг вперёд, но предусмотрительно поднял ладони вверх. Стоило усыпить её бдительность, пока не случилось горе.

— Ты всё неправильно поняла. Но и тому, о чем ты себе намечтала — не быть.

Её сердце неспокойно забилось, и возникло неконтролируемое желание сделать себе ещё больнее. Она ведь как садомазохистка, каждодневно истязала себя надеждами, ожидая, что свершится чудо. Просто захотелось развеять миф о безответной любви. Доказать всему миру, что бред это всё. Если будешь бороться, идти до конца, безразличный к тебе мужчина прозреет, обратит, в конце концов, на тебя внимание, ответит взаимностью.

Дура!

Она ему и нахрен не нужна. Сейчас он чётко произнес это. А она, в который раз, поддалась разрывающей на части боли и улыбнулась сквозь слёзы.

— Интересно, о чем это ты? — вскинула голову, сжав кулаки. Нужно как-то унять нахлынувшую дрожь. Трясло, как ненормальную. Сначала думала — нервы. А потом поняла — это так сердце её полоумное реагировало на него, захлебывалось в буквальном смысле слова.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я, — Лёшка сделал ещё один шаг, воспользовавшись небольшой паузой. Хреново разбивать чьи-то мечты, особенно, когда и сам неравнодушен к их обладательнице. — Если думаешь, что между нами что-то есть — забудь об этом. Ничего нет и быть не может.

Чеканил каждое слово, глядя в пылающие болью глаза, и мысленно приказывал себе не вестись. Ранит? Хорошо. Будет держаться на расстоянии. Может, возненавидит, зато потом, спустя время, скажет спасибо. Не для неё он. И она не для него. Такие девочки, как она, должны обходить десятой дорогой, таких мужиков, как он.

Стоял, ожидая представления, слезливого концерта, хоть какой-то реакции. Но к тому, как изменилось её лицо, как потухли выразительные глаза — не был готов. От одного только взгляда на её побитый вид стало дерьмово.

Куда подевалась девчонка, не побоявшаяся спуститься в бассейн к разъяренным ротвейлерам? Где та бесшабашная сорвиголова, бросившая обвинения в бесчеловечности самому Скибинскому?

А нет её. Он и уничтожил.

И так хреново стало, как никогда ещё в жизни. Ощущения, словно потоптался по чистому сердцу, прошелся вдоль и поперёк, а потом ещё и плюнул в душу.

Ждал, что начнет истерить, ругаться, но она молчала. Только глаза, огромные, стеклянные, с наполнившимися слезами, смотрели на него, не мигая.

Зря начал. Сейчас как пригрузит.

— А я и не думала ничего такого, — отчеканила в ответ, хотя видно, что ломало. — Можешь трахаться с кем хочешь, мне всё равно.

Если бы час назад не созерцала Гончарова с сестрой, никогда бы не восприняла его слова так болезненно. Со сколькими девахами его видела и ничего, жива-здорова. Это ведь Гончаров. От таких как он, не ждут чувств, потому что не знают они, что это такое, а если и знали когда-то, то давно забыли. Но застав их вместе?..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Господи, дай сил выдержать эту боль.

Представшая перед глазами картина нанесла удар не под дых, нет. В самое сердце засадила, да так, что до сих пор не могла собрать себя.

— Кто ты и кто я… — начал Лёшка, приблизившись буквально вплотную. От открывшегося за её спиной вида застыла кровь — если шуганет, лететь придется прилично. А ему совсем не улыбалась перспектива прыгать следом.

Она улыбнулась. Сначала робко, словно боясь того, что последует дальше. Потом шире, и на конец, зашлась истерическим смехом. Кто она и кто он? А ей всё равно. С самого начала было всё равно. Сколько лет любить одного человека — с ума сойти можно. Просто так любить, не требуя ничего взамен. Прекрасно зная, что это просто мечта.

— Я всегда буду рядом, — равнодушие, которое Алексей демонстрировал вначале, трещало по швам. — Помогу при любом раскладе, но не более.

— Да, будь рядом. И когда с Олегом буду — тоже будь. И когда лягу под него — будь. А я буду трахаться с ним и представлять тебя, — закричала, корчась от боли и тут же осеклась, увидев в голубых глазах бешенство.

Молниеносно, не позволяя отскочить, схватил её за плечи и грубо стряхнул.

— Ты что несёшь? Совсем охренела? А ну посмотри на меня? — грубо схватил за подбородок, надавливая на нежную кожу. — Ты курила?

Поняв, что задела за живое, она продолжила гнуть свое.

— Буду с ним, на зло тебе, — зашипела сквозь зубы, не отрывая глаз от застывшего лица. — Понял? Отпусти! — попыталась сбросить сильные руки, одновременно обмирая от их прикосновения. Любила его до одури. До маниакального помешательства. Как же хотелось заставить его мучиться, пережить всю ту боль, что пережила сама. — Убери, сказала! — завопила истерично, наразрыв и со всей силы ударила по начавшей отекать щеке. Добротно увалила. Так, как учил в прошлом. На какой-то момент Алексей послабил захват, и этого хватило, чтобы она отскочила на самый край утёса.

Ни секунды промедления. Хотела наказать? Да, пожалуйста! Только вопрос, кого?

Всего лишь три шага — и вот уже она оттолкнулась от выступа, сгруппировавшись для прыжка.