Азовский гамбит (СИ) - Перунов Антон - Страница 44

Так и шли. Без особых приключений и происшествий. Когда люди заняты делом, и целыми днями ворочают веслами, подгоняя свои ладьи по светлым донским водам им не до ссор и брани. Разве что песню заведут, и польется раздольная, широкая многоголосая русская речь по-над берегами.

Едва прибыв в город, Федор первым делом озаботился встречей с атаманом Родиловым. Следовало немедля передать доставленные грузы. Шутка ли, одного только хлеба пять тысяч четвертей![42] А кроме того пороховое зелье, свинец, дюжина чугунных коротких дробовых пушек тульского завода и еще много всякого, включая и царево жалование славному Донскому Войску.

А главное, он привел своих «охотников», которых без промедления следовало определить на постой. Восемь сотен крепких мужиков, злых до драки и не боящихся ни своей, ни чужой крови. А учитывая, что весь нынешний гарнизон Азова насчитывал едва четыре тысячи донцов и тысячу их братов-запорожцев, прибавка выходила очень весомая.

Необходимо было также вызнать из первых рук, что придумали казаки для обороны крепости, выслушать новости и уяснить, как ловчее будет выполнить тайные поручения царя и Михальского.

Встреча прошла за столом, щедро накрытым в честь важного гостя в бывшей резиденции местного паши. Осетрина вареная и соленая, тройная уха, жареные перепелки, целый казан плова с молодой бараниной, ну и паюсная и ястычная икра, куда уж без них? Да к тому еще и бочонок доброго вина сыскался.

– Откуда такие разносолы? В прошлый раз помнится, куда проще угощались.

– Не без того. Попался среди пленников кухарь знатный. Вот и надумал его при себе оставить, пущай нам животы радует.

– Это верно.

– Вот ты послушай, государев человек, – начал уже серьезный разговор войсковой атаман, разливая кахетинское по кружкам. – Поначалу, когда Азов только взяли, все ладно было. Турки да татары непуганые еще с моря грозы не ждали, а потому и походы наши были удачны.

– Много добычи привезли? – с легкой усмешкой поинтересовался Панин.

– Грех жаловаться, – охотно подтвердил Епифан. – И злата-серебра, и оружия доброго, и ясыря, всего вдоволь было!

– А теперь что же?

– Как тебе сказать, боярин, – закашлялся Родилов.

– Я еще не боярин.

– Нам казакам один хрен, что в лоб, что по лбу, – продолжил атаман, справившись с хворью. – Так вот, басурмане они ведь тоже не пальцем деланные, даром что нехристи. И сторожиться начали, и корабли воинские для дозоров посылать.

– Не стало прибытков?

– Хуже! Совсем оскудели мы. Голые и босые, нищие и голодные!

– Я ж и смотрю, – недоверчиво усмехнулся Федор, глядя на приодетого ради встречи с царевым посланцем атамана, а так же богатый стол.

– Не туда ты смотришь, мил человек! – ничуть не смутился казак. Посуди сам, припасы огневые, какие оставались, порасстратили прошлым летом, когда татары приходили нас в осаду брать. Оно конечно, простояли крымцы двенадцать недель под стенами без толку, да ушли. Однако и мы в расход вошли немалый. Нужду и глад терпели, а то ведь все зелье на басурман пожгли. Это хорошо, что ты столько пороху да свинца привез. Особливо же хлеба! За то тебе и людям твоим низкий поклон от всего Тихого Дона. Вот только разбегается народ с Азова. Нечего тут делать. Брань у нас великая промеж собой. Низовские и запорожцы кричат, что и вовсе город держать не хотят. Мол, не выгодно.

– И что делать будем? Крепость мы обязаны отстоять, таков личный приказ государя Ивана Федоровича!

– Ишь ты! – недоверчиво прищурился Родилов. – Неужто сам так и сказал?

– Хочешь побожусь? – усмехнулся Панин. – Как на духу говорю, что его величество с малым отрядом к нам в лагерь под Тулой прискакал, проверил все, и вот такое напутствие дал!

– Эва, – озадачено хмыкнул атаман.

– Не веришь?

– Отчего же. Хотя и дивно сие. Ну да ладно, коли государь сам повелел, то мы уж расстараемся. Скоро из похода вернутся мои казачки, вот и соберем круг. А там всем сестрицам по серьгам раздадим, а кого надо то и вовсе… – не договорив, оборвал фразу атаман.

– Это хорошо, коли так. Полку моему требуется место под казармы.

– Домов свободных много, пусть занимают.

– Нет, – отрицательно мотнул головой Федор. – Надо не просто разместить, а так чтобы они все вместе располагались, под присмотром начальных людей. Иначе враз разболтаются, тогда с ними никакого сладу не будет.

– Вот оно что, – понимающе кивнул Епифан. – Ладно, потеснимся, коли так.

– Хорошо. Еще лекарь иноземный есть с нами, надобно ему дом под лазарет выделить.

– Это дело доброе. Найдем и ему хоромину. Я вот и сам прихворнул. Может, твой немец полечит?

– Само собой. Заходи в любое время, атаман.

– Это так, присказка. А сказка у нас наперед будет, господин полковник. От того, что мы Азов держим великая польза народу православному и всей России. Сколько мы тут сидим, ни одного набега серьезного на Русь не прошло! Есть у нас послухи свои из числа русских пленников в Крыму, бают, что не раз слышали, как говорят мурзы и татаровя промеж себя, съезжаючись, и тужат гораздо об Азове: пропало де у нас мало не треть государства, и простор, и воля в степи вся у нас отнята. Азов де наша защита, а Крыму то была оборона немалая. И еще сказывают ежели московские люди сядут крепко на Азове, тогда де и до Перекопа всю степь у нас отымут, да и сам город, чают, возьмут. А после того и всем Крымом завладеют. Только царь людей пришлет с Руси в Азов и велит им на Крым итти – не десятью раз Крым воевать, одинова[43] извоюют, а он вовеки пуст будет. Вот каково они думают! Потому никак нельзя крепость эту оставлять, за себя царю надобно Азов брать!

– Как оборону держать собираетесь?

– Приступом турки города не возьмут, это точно! А где османские пушки стены порушат, там будем тарасы[44] ставить, набитые хрящом[45] и землей. Рвы раскопали, валы насыпали, стены, какие порушились, заново отстроили, наняв греков-каменщиков. А больше всего подкопы и ходы подземные, да «слухи» ведем. Волчьи ямы роем, туда порох закладывать будем. Придет турка, мы ужо угостим его на славу!

– То доброе дело! Я розмысла привез с собой, француза, Безе. Он в этом деле вам подмогой будет.

– Помню его, круглый такой коротышка! Ишь как нас царь-государь обласкал, и лекаря, и розмысла и людей воинских, и припасов, и пушек прислал, ничего не пожалел, то честь для нас великая. Ценит Азов Иван Федорович!

– Иначе никак! – Глядя прямо в глаза атамана строго отозвался Федя.

– Понимаю. – В тон ему ответил и Родилов.

На том и порешили. И закрутилось. Одна сплошная беготня и заботы. Голову некогда приклонить, да чего там, поесть толком времени не находилось! Так, на бегу перехватит кусок и дальше.

Так что Панину пришлось нелегко в первые дни. Разом навалилось столько задач, что голова шла кругом, ночами он не мог уснуть от круговерти навязчивых мыслей, то и дело поднимаясь выпить кваса и не паля лучину в полных потьмах просто смотрел на ночное южное, все в россыпи огромных ярких звезд и широкой ленте Млечного пути небо.

Казаки и сами трудились, крепя оборону истово и с полной отдачей. Не за кнут и пряник, а за совесть! Знали, вольные люди, что их ждет, от того и вкладывались всей душой. Это молодого полковника не могло не радовать. Захваченные общей атмосферой, прониклись и его подчиненные – бывшие воры и душегубцы. Подчиняясь напору и следуя примеру командира, они, засучив рукава, принялись работать вместе с донцами, укрепляя стены и копая подземные ходы, заодно и дополнительно укрепляя свои казармы, в ожидании осады и обстрелов тяжелыми пушками со стороны османов.

Потому и стоял нынче Федор, и сурово смотрел на прибывших казаков. А заприметив побратима повеселел. В тот же день, уже вместе, прихватив заодно и француза-минера Безе, они втроем отправились обследовать состояние фортификационных сооружений.