Мое чужое сердце (СИ) - Александер Арина - Страница 21

— Не обманывай! Я же вижу, что хромаешь.

Я попыталась убрать руки, но он только сильнее прижал к себе:

— Пускай хотя бы этот момент у нас будет как у нормальных людей, — произнес приглушенно и, переступив порог, понес меня к машине.

Пришлось смириться и подождать, пока не окажусь на сиденье. Влад присел передо мной на корточки и, не церемонясь, без спросу расстегнул ботинок, а потом осторожно снял. Я увидела нормальную такую припухлость в области щиколотки ставшую темно-фиолетового цвета и не решалась поднять голову.

— Почему молчала? Тебе нравиться испытывать боль? — обвинения так и сыпались рассерженным тоном. — Сейчас же едем в больницу.

— Никакой больницы, — я выдернула из его рук стопу и принялась обувать ботинок. — До утра пройдет. Что они мне скажут? Я и так знаю, что ничего серьёзного. Нанесу дома мазь и всё. Влад, я серьёзно! — повысила голос, когда увидела, что он не особо верит моим прогнозам. — Не хочу сейчас туда ехать.

Он побеждено вздохнул, достал из кармана коробочку с кольцами и протянул мне. Я открыла её и вместо того, чтобы надеть свое, потянулась пальцами к его. Шамров застыл. Я молча взяла его правую руку и одним плавным движением надела кольцо на безымянный палец. Он глубоко вздохнул и проделал то же самое. Потом поднялся и пошел к урне, выбросив ненужную упаковку.

— Сегодня реши все вопросы с родными, — попросил, когда Каждар мчался по городу в направлении моего дома. — Завтра съезжаем.

— Как съезжаем? Разве ты не здесь живешь?

— У меня квартира недалеко от центра. Огромная. Здесь не так просторно и всего лишь одна комната.

Такое заявление послужило для меня веским аргументом.

— Хорошо. Но зачем тогда было покупать ещё одну?

Влад так выразительно посмотрел на меня, что я поняла, не моего ума дело. Ну и ладно. Вот только жаль, что придется переезжать. Я уж раскатала губу, что буду по соседству с сестрой. Всё-таки и район привычный, да и Нину как-то стремно оставлять одну. О том, что предстоит пережить, известив их моем замужестве вообще думать не хотелось. Это будет сродни концу света. По крайней мере, для мамы. Нинка однозначно обрадуется. Ещё бы, теперь квартира будет в её распоряжении.

— Влад, а как твои родные отнесутся к подобной новости? — указала взглядом на его обручальное кольцо. — Наверное, будут в шоке, как и мои?

— Никак.

— В смысле?

— Хочешь знать о моей семье?

— Не помешало бы, — целый год будем жить вместе. Нужно быть во всеоружии.

Влад оторвал взгляд от дороги и снова посмотрел на меня:

— Я из детдома. И на данный момент моя семья — это ты.

У меня даже мурашки пробежали по коже. Это было сказано таким тоном, что я поверила. Хотелось расспросить: искал ли он своих родителей, живы ли они? Но промолчала. Зато вспомнила, как он говорил о собаке.

— Ты говорил, у тебя собака в приюте. Покажешь?

Он удивился:

— Не думал, что ты настолько внимательна, — я возмущенно хмыкнула. Скажет ещё. — Тебе действительно интересно?

— Да. Если есть время, давай съездим? Я ни разу там не была.

Влад ничего не ответил, только повернул на нужном перекрестке и помчался на окраину города.

Признаюсь, зрелище, которое вскоре предстало перед глазами — не для слабонервных. Не потому, что было убогим и запущенным или имело мрачный вид. Нет. Меня впечатлили сами животные. Одни радостно виляли хвостами, поднявшись на задние лапы, и смотрели с такой надеждой, что невольно сжималось сердце. Их хотелось забрать к себе, приютить, накормить, обласкать. Другие — злостно бросались в нашу сторону, рвали зубами сетки, стремились просунуть в щели клыки и ухватиться хоть за что-нибудь. Влад объяснил такую реакцию тем, что они видят в людях обидчиков, врагов, причинивших им однажды невероятную боль. Их агрессия — проявление страха вновь пережить подобное.

Я окинула взглядом покалеченных животных и непроизвольно вздрогнула. Не зря говорят, что самое жестокое животное на планете — человек. С каждым разом убеждаюсь в этом всё больше и больше.

Петрович, смотритель питомника, встретил нас с радостным возгласом. Весьма тепло похлопал Шамрова по плечу, пожимая руку, и с интересом скользнул по мне взглядом.

— Не часто наше богом забытое место посещают столь прекрасные девушки, — заметил, когда с приветственной частью было покончено. — Весьма рад этому моменту.

— Прости, Петрович, я сегодня с пустыми руками. — Влад достал портмоне и извлек из него, не глядя, несколько купюр. — Возьми, пожалуйста, и купи всё необходимое.

Мужчина взял деньги, а когда увидел, сколько ему дали, заартачился.

— Так тут дофигища. Я не могу сколько взять!

— Я сказал, возьми, — настоял Влад, не обращая внимания на протянутые обратно деньги. — Ведешь себя так, словно к вам каждый день приезжают спонсоры и заваливают деньгами. Рассчитай всё, прикинь там, чего не хватает, что нужно в первую очередь. А я в конце месяца подсоблю ещё.

Петрович растрогался:

— Что сказать, спасибо большое. Не скрою, деньги нужны всегда. Ведь работаем чисто на добровольных засадах. Государство выделят сущие копейки.

Я краем уха слушала разговор мужчин о сложностях содержания большого количества собак, при том ещё и покалеченных и думала о том, какая из себя собака Влада. Интуиция подсказывала, что однозначно не маленькая, породистая, огромная. Возможно азиат. А может, немецкая овчарка. Почему-то видела возле него именно эти породы.

Когда мы подошли к предпоследнему просторному вольеру, я улыбнулась. Так и есть. Немецкая, огромная, чёрно-рыжая овчарка с невероятно красивой мордашкой. Вот только, с одним глазом. Бедняга. Меня предупредили держаться за ограждением, потому что неизвестно, какая реакция будет со стороны животного. Он дрессирован и так далее, но всё же кроме Петровича и Влада ни кого к себе не подпускал.

Шамров приблизился к загородке. Собака тут же вскочила на задние лапы, огласив территорию громким лаем, и завиляла хвостом.

— Джой! — он открыл вольер и прошел к псу, — как ты тут, дружище? Скучал? Скучааал. Ты мой хороший. Смотри, я сегодня пришел не сам. Знакомься, это Настя.

Пес посмотрел на меня настолько внимательно, словно хотел определить, что я за человек. В тот момент во мне что-то щелкнуло. Сама не знаю что. С головы вылетели все предупреждения, весь страх. Я вошла вслед за Владом и, прикусив губу от боли, присела перед Джоем на корточки.

— Джой, привет! — за спиной тут же послышался мат, и мужская рука легла на мое предплечье в попытке поднять, но я оттолкнула её, продолжая смотреть на животного, ощущая при этом невероятное щемящее чувство, словно встретилась с давним другом. Такое же чувство было, когда впервые увидела Шамрова. — Иди ко мне. Не бойся… Я не чужая… Я своя. Ты самый красивый пес в мире. Ну, идешь?

Пес повел носом, вбирая в себя мой запах и неожиданно жалобно заскулив, начал ползти ко мне на животе. Я не удержалась и притянула его к себе, зарывшись лицом между теплых ушек.

— Вот так… Вот так, мой хороший. Я своя. Я не сделаю тебе ничего плохого.

Джой продолжал скулить и жаться ко мне. Меня не удивило такое поведение. Скорее всего, животное почувствовало, что меня нечего бояться.

Я рассмеялась, когда Джой лизнул меня в шею, и посмотрела на Влада, тут же прекратив веселиться. Он поменялся в лице, побледнел, будто увидел призрака.

— Эй, всё в порядке? — я привстала, всматриваясь в потухшие глаза. — Влад, ты меня пугаешь!

Он отмер, взъерошив волосы:

— Да-да. В порядке. Просто задумался.

— Слушай, я тут подумала…

— … мне уже страшно, — выдавил он улыбку, перебив.

— Прекрати, я серьёзно. Давай завтра заберем Джоя? Обещаю, что буду ухаживать за ним, кормить и выгуливать, — от этой просьбы он стал ещё мрачнее. Я же решила не сдаваться. — Пожалуйста!!! Ну, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста…

— Чёрт! — прозвучало немного хрипло. — Так и быть, заберём! — и без настроения направился к выходу. — Давай, отвезу тебя домой, у меня появились дела.