Смертельная любовь - Кристи Агата - Страница 6

Занавес после первого акта опустился, и раздались яростные аплодисменты. Мистер Саттерсуэйт повернулся к мистеру Кину. Он понял, что его друг ждет, когда он выскажет свое мнение, и позволил себе немного повыпендриваться. Мистер Саттерсуэйт знал, что как критик он непогрешим.

Медленно он наклонил голову и произнес:

– Очень неплохо.

– Вы так думаете?

– Голос действительно напоминает Карузо. Людям так не кажется, потому что его техника еще не совершенна. Кое-где слышатся резковатые ноты, неуверенные переходы, но голос есть, и голос великолепный.

– Я был на его концерте в Альберт-Холле.

– Правда? А я вот не смог поехать.

– Он был просто прекрасен в «Пастушьей песне».

– Я читал, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Припев каждый раз заканчивается на высокой ноте – где-то между ля и си, – что-то вроде вскрика. Очень интересно.

Улыбающийся Йошбим трижды выходил на поклоны. Зажглись люстры, и зрители потянулись к выходам. Мистер Саттерсуэйт наклонился, чтобы посмотреть на девушку с золотыми волосами. Она встала, поправила шарф и повернулась.

У мистера Саттерсуэйта перехватило дыхание; он только слышал, что в жизни встречаются такие лица – лица, которые делают историю.

Девушка двинулась в сторону прохода в сопровождении молодого человека. Мистер Саттерсуэйт заметил, как на нее смотрели все мужчины поблизости и как они тайно продолжали наблюдать за ней, даже когда она проходила.

– Красота, – сказал мистер Саттерсуэйт про себя. – Не очарование, не привлекательность, не магнетизм, не какие-то другие достоинства, о которых мы так любим поговорить, а именно Красота. Форма лица, изгиб бровей, линия скул. – Он тихонько процитировал: – «Вот лик, что тысячи судов гнал в дальний путь…»[8] – Только теперь мистер Саттерсуэйт понял значение этой фразы.

Он взглянул на мистера Кина, который наблюдал за ним с таким абсолютным пониманием, что слова были не нужны.

– Меня всегда интересовало, – просто сказал мистер Саттерсуэйт, – какие они, эти женщины?

– Кого вы имеете в виду?

– Елена, Клеопатра, Мария Стюарт…

Мистер Кин задумчиво кивнул.

– Если мы поторопимся, – предложил он, – то, может быть, нам удастся рассмотреть…

Они покинули ложу, и их поиски увенчались успехом. Пара, которую они искали, сидела в холле между первым и вторым этажом. Впервые мистер Саттерсуэйт обратил внимание на спутника девушки. Темноволосый молодой человек не отличался привлекательностью, но был полон внутреннего огня. Казалось, что лицо его состоит из неправильных углов: выпирающих скул, мощного, слегка искривленного подбородка, глубоко посаженных светлых глаз, которые странно смотрелись под темными нависающими бровями.

Интересное лицо, отметил мистер Саттерсуэйт про себя. Настоящее, значительное.

Наклонившись вперед, молодой человек что-то говорил. Девушка внимательно слушала. Ни один из них не принадлежал к обществу, в котором вращался мистер Саттерсуэйт. Он отнес их к богеме. На девушке было надето довольно бесформенное платье из дешевого зеленого шелка и испачканные туфли из белого сатина. Молодой человек носил вечернюю одежду так, как будто она стесняла его движения.

Оба джентльмена прошли мимо беседующих несколько раз. Когда они проходили в четвертый, к паре присоединился третий – светловолосый молодой человек, похожий на клерка. Когда он подошел, между ними тремя появилось некоторое напряжение. Вновь подошедший постоянно теребил свой галстук и, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. Девушка мрачно подняла к нему свое красивое лицо, а ее компаньон яростно скалился.

– Обычная история, – негромко сказал мистер Кин, проходя мимо.

– Да, – со вздохом согласился мистер Саттерсуэйт. – Думаю, что это неизбежно. Две собаки дерутся за кость. Так было всегда – и так будет всегда. А хотелось бы чего-нибудь другого. Красота…

Он остановился. Красота была для мистера Саттерсуэйта чем-то восхитительным. Ему было трудно даже говорить о ней. Он взглянул на мистера Кина, который с пониманием кивнул головой.

К началу второго акта они вернулись на свои места.

Когда спектакль закончился, мистер Саттерсуэйт повернулся к своему другу:

– Сегодня сыро. Я на машине. Вы должны позволить мне довезти вас… э-э-э… куда-нибудь.

Последние слова произнес не сам мистер Саттерсуэйт, а его деликатность.

От «довезти до дома» будет за версту отдавать любопытством, подумал он. Мистер Кин всегда был очень замкнутым человеком. Было удивительно, как мало мистер Саттерсуэйт знает о нем.

– Но, может быть, – продолжил он, – у вас у самого здесь машина?

– Нет, – ответил мистер Кин, – меня никто не ждет.

– Тогда…

Однако мистер Кин покачал головой.

– Вы очень любезны, – сказал он, – но я предпочитаю пройтись один. Кроме того, – сказал мистер Кин со странной улыбкой, – если что-то произойдет, то вам придется действовать. Спокойной ночи, и благодарю вас. Мы еще раз вместе посмотрели драму.

И он ушел так быстро, что мистер Саттерсуэйт не успел возразить и остался стоять с мыслью, которая не давала ему покоя. Какую драму имел в виду мистер Кин? «Паяцев» или какую-то другую?

Мастерс, водитель мистера Саттерсуэйта, обычно оставлял машину в боковом переулке, потому что его хозяина раздражала медлительность, с которой машины подавались к парадному подъезду оперы. И теперь мистер Саттерсуэйт, как и всегда, повернул за угол и быстро пошел по направлению к тому месту, где его должна была ждать машина. Впереди себя он увидел мужчину с женщиной и еще не успел признать их, как к ним приблизился третий мужчина.

Скандал разразился ровно через минуту. Рассерженный голос первого мужчины зазвучал громче. Второй запротестовал. И наконец они сцепились. Удары, тяжелое дыхание, еще удары – и фигура полицейского, появившаяся как по мановению волшебной палочки. Через минуту мистер Саттерсуэйт был уже возле девушки, прижавшейся к стене.

– Позвольте мне… – сказал он. – Вам нельзя здесь оставаться.

Он взял ее под руку и быстро повел по улице. Девушка обернулась.

– А разве не надо… – неуверенно начала она.

Мистер Саттерсуэйт покачал головой:

– Вам нельзя во все это вмешиваться. Вас вполне могут пригласить пройти в участок. Уверен, что ни одному из ваших друзей такое не понравится. – Он остановился. – Вот моя машина. Если вы позволите, то я с удовольствием доставлю вас домой.

Девушка вопросительно посмотрела на него. Респектабельный вид мистера Саттерсуэйта произвел на нее необходимое впечатление, и она кивнула.

– Благодарю вас, – сказала девушка, садясь в машину, дверь которой придерживал Мастерс.

Отвечая на вопрос мистера Саттерсуэйта, она дала адрес в Челси[9], и он уселся рядом с ней.

Девушка была расстроена и явно не расположена к разговорам, а мистер Саттерсуэйт был слишком тактичным человеком, чтобы отвлекать ее от ее мыслей. Однако через какое-то время девушка сама заговорила с ним.

– Я думала, – раздраженно произнесла она, – они будут вести себя поумнее.

– Все это не стоит вашего внимания, – согласился мистер Саттерсуэйт.

Его ненавязчивые манеры позволили девушке расслабиться, и она продолжила разговор, как будто ей было необходимо выговориться.

– Это не было… то есть я хотела сказать, что произошло следующее: мы с мистером Истни дружим уже много лет, с того самого момента, как я приехала в Лондон. Он постоянно занимался моим голосом, добыл для меня несколько очень хороших рекомендаций и вообще был ко мне невероятно добр. Мистер Истни совершенно помешан на музыке и любезно пригласил меня сегодня вечером в оперу. Думаю, что он с трудом мог себе такое позволить. А потом появился мистер Бернс и по-доброму заговорил с нами. Это почему-то не понравилось Филу… мистеру Истни. Не понимаю почему. В конце концов, мы живем в свободной стране. Мистер Бернс очень приятный молодой человек и всегда в прекрасном расположении духа. А потом, когда мы уже шли к подземке, он опять присоединился к нам – и не успел сказать и двух слов, как Фил набросился на него как сумасшедший. И… боже, мне это совсем не понравилось!