Замок на двоих. Пряха короля эльфов - Черчень Александра - Страница 8

Вот и прекрасно. Не у одной же меня должны быть проблемы!

– Тогда давай мы с тобой будем жить мирно? И дружно, – предложила я.

– Ты мне не хозяйка! – мгновенно окрысился брауни.

– Конечно нет! Я и предлагаю тебе дружбу! На равных.

То ли этому фейри никто никогда дружбу не предлагал, то ли не предлагали ее простые смертные, но удивился он так, что я не сдержала улыбки.

– Какой мне от тебя толк, – буркнул он, опомнившись.

– Так можно просто дружить. Без толка!

– Знал я одну человечку… – Он вздохнул и решительно произнес: – Я не могу тебе ответить, пряха! Вдруг наша дружба не понравится королю?

– Я его спрошу, – пообещала я.

– Вот уж не стоит! – с некоторым испугом замотал головой Айкен. – От твоих вопросов одни беды! И меня ни о чем не спрашивай! А то вот так поговоришь с тобой и станешь букашкой, как тот скоге!

– Кто? – удивилась я.

– Низший скоге. Фу, до чего ты… необразованная! Скоге – лесной дух, оборотень, в общем-то, – снизошел он до объяснений. – Низшие скоге мелковаты и слабоваты, ни о чем вообще! А языки иной раз распускают, будто и впрямь чего стоят. Как этот твой зайчишка. Да я б лучше сам в болото жабой сиганул, чем смертной такие вещи говорить!

Стоп-стоп… Зайчишка? Тот, который мне дал совет под угрозой запустить иглу под шкурку? Другие мне и не попадались… Тот самый, благодаря которому я осталась в здравом уме?

– Что, ты говоришь, сделали с этим скоге? – встревоженно спросила я.

– Понизили! – ухмыльнулся Айкен. – Был зайчик, стал жучок! Лишать бессмертных жизни очень сложно, его величество и морочиться не стал ради такой твари.

– Но он же не виноват!

– Как это не виноват? Сама ты, что ли, придумала воли просить? Ладно, хватит пустых разговоров! Пойдем смотреть твою мастерскую. Воля волей, а работать ты должна! По договору!

Выходя вслед за брауни из комнаты, я молчала. Но чувствовала себя отвратно.

Есть ли справедливость в мире фейри? И если да – то кто ее вершит? Наверняка сам король.

Если бы я знала, что зайчишку накажут за его совет, не тронула бы его? Вряд ли, на самом деле. В конце концов, он первый начал меня оскорблять!

Но… Так нечестно.

И нужно попробовать это исправить.

Разумеется, вот-прям-щас я никуда не понеслась, были дела понасущнее. Когда я закончила с желе, Айкен немедленно потащил меня из комнаты.

Я на какой-то миг замешкалась, сообразив, что сейчас наконец-то увижу дворец. Настоящий дворец Неблагого Двора! В котором ежечасно и даже ежесекундно все изменяется… Как же это психологически сложно, понимать, что вокруг тебя нет ничего стабильного…

– Элла, что же ты… – проворчал Айкен, дернувмою руку, зажатую в его семипалой ладошке. И добавил: – Как же вы, человеки, медленно привыкаете.

– Фейри иные? – полюбопытствовала я, послушно следуя за брауни, тянувшим меня за рукав. – Люди тоже разные. Кто-то адаптируется ко всему новому быстро, а другие наоборот.

– Значит, самки у вас глупенькие, – все тем же тоном ответствовал провожатый. А на вопрос о фейри и не подумал отвечать.

Никаких странностей я увидеть не успела – вообще ничего не успела! Рядом с моей дверью распахнулась другая – кажется, простая деревянная, и мы оказались в небольшой, но идеально чистой комнатке. В центре, как в страшных сказках, стояла старая прялка, сверкая в свете волшебных огоньков веретеном. Возле нее трехногий стул, примерно той же эпохи, и ярким диссонансом выбивалась поистине драгоценная корзина для уже готовых изделий. Она казалась произведением искусства, несмотря на то, что была сплетена из корней и лозы, а на углах бортика затейливым украшением раскрывали свои бутоны цветы. Подойдя ближе, я поняла, что они не живые. Не лепестки, а искусно обработанные кристаллы.

– Вот! – гордо выпрямился Айкен Драм и уже более деловито спросил: – Господин, конечно, велел отдыхать, но я бы на твоем месте сразу садился работать.

Угу. Разбежалась и села. Потом еще раз разбежалась.

И так до тех самых пор, пока не научусь прясть на доисторических прялках. Притом я не увидела никакой шерсти или других материалов из чего можно было бы свивать нити!

Я уже открыла было рот, чтобы поведать Айкену о том, что я совершенно несостоятельна как пряха, особенно с такими инструментами… но тотчас захлопнула его.

У паучих наверняка никаких проблем с этим делом нет, а я уже и так произвожу впечатление весьма проблемной девы.

Почему-то поднялся иррациональный страх, что со мной могут не захотеть возиться до бесконечности и… да мало ли на что у дивного народца фантазии хватит! Что-то мне подсказывает, что отсутствие здравого смысла было, скорее, милостью по отношению к остальным пряхам.

И кто знает, может, я себе вовсе не привилегии потребовала, а кару?

– Пожалуй, лучше слушаться его величество, – уцепилась я за откровенно натянутый предлог, но брауни воспринял его очень серьезно и согласился, что да, прекраснейшего и великолепнейшего Кэйворрейна несомненно нужно слушаться!

Бросив прощальный взгляд на прялку, я от души понадеялась, что она окажется волшебной и пряжа появится на веретене сразу же, как я сяду за инструмент. По волшебству!

Глава 4

О том как король попытался облегчить себе жизнь. Не получилось

Айкен Драм отвел меня обратно в комнату, и посоветовал как следует отдохнуть. Чтобы с самого утречка броситься свивать нити мироздания для венценосного Сумрачного Плетущего, а то оное мироздание такими темпами скоро по швам трещать начнет.

В общем, весь монолог фейри можно было свести к “Работать, работать и еще раз работать!”

Сев на кровать, я грустно усмехнулась, вспомнив, что в старых сказках обычно дело обстояло как раз таки иначе. Бедным сироткам злые опекуны задавали невыполнимую работенку, а “добрые” фейри за них это делали. Разумеется, потребовав в ответ что-то непотребное вроде первенца.

Интересно, как бы отреагировал Кэйр, если намекнуть ему на этот традиционный взаимообмен? Ниточки? Не вопрос! А ты мне своего первого сына! Хотя, может, у короля их уже десяток…

Нервно похихикав, я стянула одежду и, облачившись в собственную ночную сорочку, забралась под пуховое одеяло – теплое и практически невесомое.

Свет под потолком медленно мерк, словно ощутив, что в нем больше не нуждаются.

В сон я провалилась как в темную яму, на дне которой меня ждал… ОН.

Я стояла в зеркальном зале, и со всех сторон на меня вместо собственного отражения смотрел король. То хмурый и недовольный, то улыбающийся и радостный, то задумчивый, то величественно строгий…

В зеркале справа его голубые глаза потемнели до цвета штормового неба, и я ощущала внутренний трепет и желание сделать что угодно, как угодно, лишь бы на прекрасном лице появилась улыбка.

Но повернув голову, я увидела совсем иное отражение. Красивое лицо светилось внутренним достоинством, а также бесконечным принятием и состраданием. Я чувствовала, всем сердцем, всем телом, что ему неважно, что я смертная и не стою даже его мизинца, что я любима и обожаема!

Именно эта мысль и провела меня в чувство. Стиснув кулаки, я отчаянно пожалела, что со мной нет иголки.

Глупая Элла.

Сон не изменился, вокруг меня по-прежнему был лишь король. Во всех мыслях, во всех образах, в любых ипостасях. Я ходила по залу и рассматривала зеркала словно картинную галерею.

Но теперь слепое обожание плескалось где-то на грани сознания. Временами волны становились мощными и затапливали, но уже не лишали разума целиком.

Кэйворрейн был везде. И везде он был разным.

На троне в роскошных одеждах – и в доспехах на жутком жеребце во главе кавалькады Дикой Охоты. В строгом сюртуке среди также одетых лордов – и в домашнем халате, стоящий в огромном зале, с потолка которого свисали разнообразные ткани.

Его волосы спускались до поясницы, а острые уши выглядывали из прически, и я сжимала пальцы, борясь с желанием протянуть руку и погладить… коснуться его хотя бы стекла, которое его отражает.