Пулеметчик (СИ) - "Д. Н. Замполит" - Страница 46

— На семьдесят тысяч ткачей негусто.

— Ну, товарищи, в других городах и того нет. Заработает Политпомощь — еще и оттуда будут.

***

— Что то вы, Леонид Борисович, невеселы, — мы шли по заснеженному Никольскому в сторону морозовской мануфактуры, где была фабричные дома инженеров. В голубом свете молочно-белой луны падали крупные мягкие хлопья, в домах горели красные и желтые огоньки.

— Чему радоваться-то?

— Ну как же, Союз Труда вон создали, невзирая на все японские происки и гапонские поползновения.

— Да ладно, что там ваш Гапон, фантазер. Все, конечно, его к себе завлекали, но исключительно как декоративную фигуру.

— И с кем же встречался наш пострел?

— Да почитай со всеми, — начал перечисление Красин. — С Плехановым, Стариком, Дейчем, Черновым, Азефом. Но как мне кажется, он сильно увлекся хлебовольцами, вернее, их синдикалистским крылом. Чем-то зацепили его Дайнов и Раевский с их вольными коммунами трудящихся.

— Азеф в Исполком вошел? — во дворе, мимо которого мы проходили, вдруг залаял на нас здоровенный кобель и стал бросаться на забор, громыхая цепью, я дернулся от него.

— Нет, отодвинули, как вы и просили, — Красин тоже посторонился. — От эсеров Каляев и Ракитников.

— Каляев из практиков, от Крамера?

— Да, он его с детства знает. Вообще почти весь исполком — большевцы.

— Ну, так и планировали — практики в Исполком Союза Труда, литераторы в Совет.

— Да, но вот эмигранты в Совете, как этот пес, с цепи рвутся, требуют немедленного восстания.

— Надо им идею подкинуть — кто за восстание, тот пусть собирается и едет в Россию, сможем их перебросить, Леонид Борисович?

— А вы иезуит, Михаил Дмитриевич.

— Да? А посылать людей на смерть, сидя в прекрасном далеке — это не иезуитство? Вон, Гапон, куда как дров наломал, но шел-то на выстрелы впереди людей, не побоялся.

Красин издал странный звук, я повернулся и обомлел — ироничный, щеголеватый Красин был белее падавшего снега и скрипел зубами.

— Господи, Леонид, что с вами?

— Извините, Сосед, как вспомню Кровавое воскресенье, в глазах темнеет, ненависть прямо оглушает.

Никитич взял себя в руки и двинулся дальше, скрипя свежевыпавшим снегом.

— Иной раз думаешь — ну почему не зимой случилось? Сколько бы народу уцелело…

— Почему? — удивился я.

— Тулупы да шапки хоть как-то защитить могли. Опять же, речки да каналы льдом покрыты — сколько бы людей не утонуло, а по ним выбралось? Вот так и думаю, думаю, а потом понимаю, что не в зиме дело, а в тех сволочах, что стреляли да командовали. Поубивать бы их всех, да нельзя, вот и бешусь, — Красин помолчал. — Может, все-таки можно, самых рьяных, а? Пусть эсеры займутся? Объявить, что в каждом случае стрельбы по народу мы будем проводить свое расследование и если кто отдал приказ стрелять в мирных и невооруженных людей, то Исполком будет приветствовать акцию возмездия в его отношении.

— Хм… Вообще да, как начнется активная фаза революции, масса отчаянной молодежи кинется в анархисты, а они, судя по последним статьям, ничего лучше безмотивного террора не придумают. Так пусть хоть карателей отстреливают, а не первых попавшихся.

— Активная фаза? Уверены? — с надеждой обернулся ко мне Красин.

— Уверен, уверен, — утвердительно покачал я головой, а чего мне не быть уверенным, если все идет примерно так же, как помню, только со сдвигом на пять-семь месяцев?

— И восстания будут?

— И восстания. И карательные экспедиции. И ускоренные суды. И виселицы. Так что разворачивайте как минимум тысячу боевиков, оружия должно хватить, еще из демобилизованных амурцев можно набрать, да пулеметы — нужно будет несколько крепких отрядов, есть у меня мысли, чем их занять. Кстати, как там с литературой для военнопленных?

— Шифф слово держит, “Правда” и брошюры в Японию поступают регулярно, уже есть ячейки в нескольких лагерях. По нашим прикидкам, к весне их будет шесть-семь десятков.

— Ну вот, войну, полагаю, зимой закончат, весной будут возвращать пленных, вам пополнение, — я приобнял и слегка встряхнул Леонида. — И сахалинцы еще будут, народ обстрелянный. Назовем, скажем, “Армией Свободы”.

— Почему? Может, “социалистической армией”?

— Не-не-не, у нас в Союзе Правды и так все сплошь социалисты и республиканцы и все за свободу. Вот пусть и гадают, чья это армия — эсеров, эсдеков или анархистов. По-моему, подходящее название.

И будет у нас мало того, что Народный фронт, так еще и Шин Фейн с Ирландской Республиканской Армией, спасибо ирландцам за идею. Хорошая метода у них вышла — одни легально в парламенте заседают, курсы ведут, статейки пишут, другие из подполья сассенахов мочат, а разделение труда, как известно, повышает производительность. А у нас посередке еще и прослойка “практиков” будет.

***

— Слушайте, Лавр Максимович, у вас опять звездочки с погон пропали! Чтож за напасть такая?

— Досрочно произведен в полковники, да еще “владимира” с мечами выхватил, так сказать, за отличие в деле с неприятелем, — с гордостью сообщил казак.

— Ого, были, значит, в бою?

— Ну, не совсем, — смутился Болдырев, — но разведку японскую мы пару раз крепко ущучили.

Свежеиспеченный полковник с интересом осваивал кресло в моем кабинете, катаясь туда-сюда и регулируя наклон спинки. Кстати, надо бы мне обзавестись пишущей машинкой, ундервуды уже вроде выпускаются, а компьютерную раскладку клавиатуры я должен помнить, литеры мне на заводе Бари отольют или еще где.

— А с Сахалина новости есть?

Болдырев пустился рассказывать о событиях на острове. После высадки дивизии японцев, военный губернатор Ляпунов быстро поднял лапки вверх, но несколько отрядов численностью в двести-триста человек перешли к партизанской войне. Правда, большую часть японцы быстро разгромили, да и как могло быть иначе, если засада на превосходящего противника — линия окопов с последующей обороной? Одну такую “ссыльно-каторжную дружину” полностью расстреляли, дескать, заключенные, значит, бандиты. А вот ребята Медведника, как оказалось, время зря не теряли и успели создать в тайге сеть баз, заимок, складов и подобрать боевой костяк. Например, туда в ссылку попал некто Костюшко-Валюжанич, полу-однофамилец знаменитого польского инсургента, но что еще важнее — павлон, то есть выпускник престижного Павловского военного училища. Плюс офицеры, направленные туда Болдыревым, плюс “буры”, воевавшие в Трансваале, плюс мои воспоминания о действиях партизан в России, на Кубе, во Вьетнаме… Армейские-то герильясы все больше на великую, но устаревшую книжку Дениса Давыдова опираются, “Опыт теории партизанского действия”, а Егор настоял на том, чтобы действовать малыми отрядами, да больше по ночам. Ударил-отошел, ударил-отошел… Японцы в погоню — а там пулеметные засады или вьетнамские ловушки с кольями или собранные на коленке из чего ни попадя мины-растяжки.

— Скажите, Михаил Дмитриевич, а пулеметы откуда там взялись?

— Это наш маленький секрет, Лавр Максимович. Но если прям очень хочется узнать — через латиноамериканцев перекупили. А вот откуда вы так хорошо осведомлены, ведь японцы заняли Александровск и телеграфный кабель в их руках?

— Тут никаких секретов нет, ни больших, ни маленьких. Амурский лиман замерз и ваш Медведник организовал экспедицию в Николаевск, заодно часть раненых вывезли, правда, в дороге многие померли, мороза не выдержали. В общем, связь есть, но не быстрая, но отчеты и фотографические материалы поступают регулярно. Страшненькие, доложу я вам, снимки, не стесняются японцы совсем.

— Так публикуйте!

— Цензура не позволит, слишком там все, — Лавр замялся, — трупы сожженые, распятые, повешенные…

— А вы попробуйте в Европе напечатать. Там публика любит себе нервы пощекотать, можно очень неплохой фитиль желтолицым вставить, чтобы весь мир видел, что Англия да Америка поддерживают настоящих средневековых дикарей. Пусть видят, что сопротивление не сломлено, Сахалин не оккупирован. И еще одна мыслишка есть, как там японцам свинью подложить.