Меньшее зло - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 44

Когда посетитель окончательно утрачивал ориентацию и начинал ёрзать, Старик брюзгливо произносил:

— Вы, голубчик, не в службу, а в дружбу, попросите там, у этих олухов, чтобы нашли красную папку с фотографиями. Она мне вскоре может понадобиться.

Как правило, поиски папки занимали минут пятнадцать, после чего посетитель появлялся в кабинете снова.

— Ну так расскажите, — предлагал Старик. — С чем пришли?

С этой минуты он уже проявлял незаурядную осведомлённость в существе обсуждаемого вопроса.

— Одну минуточку, — останавливал он посетителя, улавливая некое несоответствие между устной речью и содержанием якобы незнакомой ему бумаги. — Одну минуточку. Здесь, пожалуйста, поподробнее.

Эти безобидные Стариковские фокусы давно уже ни для кого не были тайной. Старику даже специально подыгрывали:

— Ах! — говорил в расстройстве пойманный за руку докладчик. — Это как же вы так здорово заметили! Действительно. Это не совсем так было, а вот так.

Старик удовлетворённо улыбался. Он прекрасно понимал, что с ним играют в предложенную им же игру. Но игра ему нравилась, и отказаться от удовольствия он уже не мог.

Когда-то давно Ходжа Насреддин, замаскировавшись под некоего мудреца Гуссейна Гуслию, проник во дворец к эмиру Бухарскому, а самого Гуссейна Гуслию, объявив его Ходжой Насреддином, надёжно упрятал в темницу.

Глубокомысленные изречения новоявленного мудреца сперва эмиру нравились. Однако потом он начал ревновать. Мудрец явно оказывался умнее эмира, а такое ещё никому и никогда не прощалось.

Как-то они гуляли в саду, и эмир холодно спросил:

— Ну и когда же этот злодей Насреддин откроет нам свои страшные секреты? Ответь мне, Гуссейн Гуслия, что ты намерен с ним сделать?

— Я намерен, о великий эмир, — ответил коварный Ходжа, — пронзить ему язык раскалёнными иголками. После этого он непременно откроет свои страшные секреты.

— Ага! — возликовал внезапно осчастливленный эмир. — Ты, Гуссейн Гуслия, не такой уж и великий мудрец. Если проткнуть человеку язык раскалёнными иголками, он уже никогда никому и ничего не скажет. Я, эмир Бухарский, мудрее тебя, потому что знаю про это, а ты нет.

Сперва Старик изображал Бухарского эмира только с посторонними, потом вошёл во вкус и стал проделывать то же с людьми из ближнего круга.

Так он заставил Игоря своими словами пересказать ему им же самим разработанный план действий, умело симулируя при этом временную утрату памяти.

— В соответствии с планом, — говорил Игорь, — до аэропорта он добрался без нашего сопровождения. Учитывая профессиональную подготовленность объекта, на борту никого из наших также не было. Служба аэропорта назначения доложила о прибытии лично мне, сразу после посадки самолёта. Его встретила автомашина «Волга» с водителем и охранником, доставила к дому на Солнечной улице, где он и заночевал. В течение ночи выходил на связь дважды. Вот расшифровки.

— Да вы без бумажек, голубчик, без бумажек, — хитрил Старик. — Вы так расскажите.

— Оба раза звонил Первому. Сперва коротко доложил, что на месте и всё нормально. Во второй раз сказал, что товар покажут завтра вечером.

— А он по какому телефону звонил? Как это сейчас говорится — по рации?

— По мобильному телефону.

— Там какой-то номер есть? Как у обычного телефона?

— Так точно.

— А откуда вы номер узнали?

Игорь покорно вздохнул. О том, как можно снимать информацию с сотовой связи, совершенно не интересуясь номером абонента, он рассказывал Старику раза четыре. Ну ничего. Можно рассказать и в пятый. Играть так играть.

— То есть, если я вас, Игорь, правильно понял, перехваченные вами сообщения — единственные. Других не было?

— Совершенно правильно.

— Хорошо. Продолжим.

— Первоначально нельзя было ничего исключить. Гусейнов мог быть или на Солнечной, или в любом другом месте. Собственно, задача и состояла в том, чтобы понять — объект куда-то поедет или останется на Солнечной. А если останется, то привезут к нему кого-то и куда потом увезут?

— Правильно.

— Поэтому на всех выездах с Солнечной были поставлены наши люди. Примерно в двадцать сорок объект на той же «Волге» с охранником проследовал в сторону гор.

— А как вы установили, что он был в машине?

— Когда он оказался неподалёку от нашего поста, на его мобильный позвонили. Спросили Галину Алексеевну. Он ответил, что таких здесь нет. По уровню сигнала и установили.

— Не понимаю. Сейчас техника до такого совершенства дошла?

— Дошла.

— Хорошо. Продолжайте.

— Собственно, продолжать нечего. Объект прибыл на Белую Речку.

— Простите?

— На Белую Речку. Там есть селение. По-местному — аул. У заброшенного клуба на окраине объект вышел из машины. Отсутствовал четыре с половиной часа.

— Как установили?

— Визуально. С километровым отставанием за ними шла машина со спецтехникой. Заняли позицию на высоте, отсмотрели через приборы ночного видения.

— Дальше.

— Оттуда он позвонить не смог, там мобильная связь плохо работает. Сел в «Волгу», двинулся к городу, примерно через минут тридцать пять позвонил Первому. Вот распечатка.

— Своими словами, своими словами.

— Вылетаю завтра первым же рейсом. Информацию подтверждаю, подробности при встрече. Все, собственно. Какие будут указания?

Старик перегнулся через стол, что для него было совершенно несвойственно, похлопал Игоря по плечу и сказал:

— Знаете, голубчик, никаких не будет указаний. Идите-ка отдыхать. Только вот что. Прежде чем поедете спать, наберите вот этот номер. Вы там расскажите, где находится эта самая Чёрная Речка…

— Белая.

— Белая. Пусть — Белая. И — ложитесь. Когда отдохнёте, позвоните сюда. Если будут новости, я вам сообщу. А так — спасибо большое. Огромную и очень полезную работу проделали.

Глава 30

Захват

Вопреки уже укоренившейся на кавказских рейсах традиции, посадка в самолёт прошла даже не то чтобы вовремя, а минут на десять раньше.

От минеральной воды и пива Илья Игоревич, измученный бессонной ночью и обилием впечатлений, отказался. В иллюминатор ему было видно, как доставившая его прямо к трапу «Волга» разворачивается и направляется к выезду с лётного поля. У ворот «Волга» затормозила, охранник Андрей высунулся и приветливо махнул рукой на прощанье.

Вот и всё. Сейчас самолёт начнёт выруливать на полосу, заревут моторы, шасси заскачет по неровному бетонному покрытию, потом задерётся нос, прекратится тряска, все шторки слева задёрнут, чтобы солнце не слепило, и можно будет полтора часа поспать. В Москве встретят, отвезут за город, там пять минут в душе. И потом — доклад.

Чего угодно ожидал Илья Игоревич от поездки, чего угодно… Только не этого. Он прекрасно знал, как, не имея ничего за душой, надувают щеки, стараясь повысить свою ценность в глазах собеседника. Сам неоднократно это наблюдал и на старой работе, и среди облепивших Балтийское пароходство коммерсантов.

Конечно же, Платону и Ларри дешёвый трюк не нужен. Первое, что пришло Илье Игоревичу в голову во время беседы с Фёдором Фёдоровичем, — разводка. Невероятная, фантастическая разводка. Без смысла, без видимой цели, наглая по Геббельсу. Кроме того, и Федор Фёдорович вроде бы тоже не слишком верил в эту историю и посылал его, Илью, в гости к старым знакомым скорее для очистки совести.

Первому серьёзному испытанию его неверие подверглось при встрече с Ларри. Медленно пробивавшиеся сквозь рыжие усы слова неопровержимо свидетельствовали, что Ларри совершенно уверен в произносимом и даже кое-чего не договаривает, чтобы оставить на сладкое. А уж случившееся впоследствии и вовсе зашкаливало.