Меньшее зло - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 28

— Седьмой, — сказал он, — седьмой на связи. Готовность — пять минут. Повторяю — пять минут. Как меня поняли? Приём.

Рация согласно хрюкнула в ответ.

Точно через пять минут в свете фар возник высоченный дощатый забор с предупредительно открытыми воротами. К двухэтажному особняку вела широкая бетонная дорога, вдоль которой возвышались голубые кремлёвские ели.

— Ларри Георгиевич, — пояснил Андрей, обернувшись. — Ему не понравилось, что участок голый, в смысле — без растительности. Послал самолёт, привезли двадцать ёлок. Потом лично сажал. Теперь живём, как в лесу. Ну, все… Прибыли. Вам сюда, в охотничий домик.

Небольшая пристройка пахла свежеструганным деревом. В камине ярко пылали поленья, на мраморной столешнице горели свечи, пол и стены закрывали шкуры — волчьи и медвежьи. Из большого кожаного кресла рядом со стеклянным журнальным столиком поднялся Платон.

— Нормально долетели? — поинтересовался он. — Есть вы не хотите, это я уже знаю. А вот от чая с мёдом, скорее всего, не откажетесь. У нас классный мёд, Шамиль откуда-то добывает. Все в дом, все в дом… Прямо как пчёлка. Такой полосатый мух. Да, Ларри?

Ларри материализовался из тёмного угла неслышно ступая, развернул стул, сел верхом, положив подбородок на ладони, и уставился на Аббаса немигающими жёлтыми глазами.

— Я слышал, что у вас есть бумага, — сказал он с сильным грузинским акцентом. — Дайте сюда. Я её сначала посмотрю, а потом мы начнём разговаривать. Шамиль, ты пойди пока, присмотри за спальнями для гостей. Та, которая наверху, её проветрить нужно, очень жарко натоплено.

Ларри взял протянутый Аббасом листок, нацепил на нос очки в позолоченной оправе и стал читать. Платон стоял у него за спиной и тоже вглядывался в текст. Потом протянул руку и указал Ларри на какую-то строчку в середине.

— Да, — сказал Ларри, — конечно. И ещё вот это, видишь? Ну, хорошо… Интересный документ. Очень. Теперь рассказывайте.

Аббас сбивчиво изложил события — от ночного разговора с Мамедом до звонка в милицию из телефона-автомата.

— По какому номеру звонили? — неожиданно спросил Платон. — По ноль два?

Получив утвердительный ответ, переглянулся с Ларри. Тот кивнул и нажал толстым веснушчатым пальцем на кнопку механического звонка.

— Андрей, — поманил он возникшего на пороге охранника. — Подойди сюда. Возьми вот этот телефон и соедини меня. Быстренько.

Андрей взял со стола мобильный телефон, вышел за порог, через минуту всунулся обратно. Ларри встал и неторопливо удалился вслед за ним.

«Он похож на большого кота, — подумала Дженни. — На большого, толстого и пушистого кота. Второй тоже похож на кота. Мартовского, чёрного и тощего».

В полном соответствии с этой характеристикой, Платон раздевал Дженни взглядом. Аббаса он игнорировал.

— Был такой персонаж во всемирной истории, — неожиданно сказал он. — Девушка Жанна из французской деревушки Домреми. Сожгли на костре. Я не сторонник подобных излишеств, но в данном случае считаю, что наказание она заслужила, хотя и не такое суровое. Ну не должна женщина носить мужское платье. Большего преступления перед природой не могу себе представить. Вовсе не потому, что, скажем, джинсы что-то такое скрывают, что может быть интересно мужчине. Как раз наоборот. Джинсы тем и плохи, на мой взгляд, что не скрывают ничего. Это сильно обедняет жизнь, лишает её иллюзий. А отношения между мужчиной и женщиной — самая великая иллюзия всех времён и народов. Согласны со мной?

— Нет, — решительно сказала Дженни, краснея от рентгеновского взгляда олигарха. — Отношения между мужчиной и женщиной — не иллюзия. Это очень реально. Джинсы просто удобны для поездок и ни с какими отношениями не связаны.

Платон вздохнул.

— Есть распространённое заблуждение. Будто бы мужчины — грубые материалисты, а женщины — возвышенные романтические существа. Так вот. Это справедливо с точностью до наоборот. Сейчас я вам объясню…

Но объяснить не удалось. Вошёл Ларри, на вопросительный взгляд Платона ответил коротко:

— Да. Всё так и есть.

— Кассета?

Ларри нахмурился и искоса посмотрел на гостей.

— Понял, понял. Сейчас у нас сколько? Ага. Давай позвони в аэропорт, пусть вылетают немедленно. И тут же обратно. Договорились? Шамиль! Андрей! Проводите гостей, они устали.

Но обещанный отдых не получился. Через десять минут Дженни и Аббас уже сидели в джипе рядом с охранником Андреем и ещё одним — маленьким, юрким, с колючими серыми глазами.

— Тут такое дело, — сообщил Андрей, почувствовав необходимость хоть каких-то объяснений. — Сюда слишком много народу ходит. Лучше, чтобы вас не видели. Вот вы только пошли спать, а позвонил один человек, сказал, что заедет. Мы сейчас в одно место поедем, там будет удобнее.

В окно машины было видно, как к стоящему поблизости «Мерседесу» подбежал Шамиль и встал у левой задней двери.

— Он тоже с нами поедет? — спросила Дженни, невольно поёжившись. Непонятно почему, но в присутствии толстого повара она испытывала тревогу.

— Обязательно. Вас же кормить нужно.

— А мы чего-то ждём?

— Может быть, ещё Ларри Георгиевич поедет. Он пока не решил.

Через некоторое время к «Мерседесу», грузно ступая, прошагал Ларри в широком белом пальто. Шамиль распахнул дверь машины.

— Ага, — протянул Андрей. — Понятно. Руслан, ну ты, я так думаю, можешь остаться. Чего переться неизвестно куда на ночь глядя.

Глава 20

Квадратики и стрелки

— Что ты об этом думаешь? — спросил Ларри, когда Аббас и Дженни удалились в отведённые им комнаты.

— Не знаю, — признался Платон. — Просто не знаю.

— Провокация?

— Думал уже. Не исключаю.

— Что будем делать?

Платон подвинул к себе лист бумаги, нарисовал рядом два квадрата, на одном написал «Да», на втором «Нет».

— Смотри. Предположим, что провокация. Что это значит? В любую минуту здесь могут появиться местные чекисты. Если они его здесь найдут, нам хана. Укрываем террориста. Между прочим, у нас здесь что-нибудь есть?

— В смысле?

— Бумаги. Деньги.

— Навалом.

— Чего навалом?

— И того, и другого.

— Вот. Помнишь, что на нашей «мерседесовской» станции в прошлом году устроили?

В прошлом году налоговая полиция предприняла очередную отчаянную попытку выяснить, как же всё-таки куются инфокаровские миллионы. Просто так, без подходящего предлога, заявиться с обыском не могли — не та обстановка. Поэтому на станцию заслали какого-то сукина кота, который, находясь якобы в федеральном розыске, решил прикупить себе шестисотый «мерс». Пока сукин кот выбирал машину, влетели в масках, несостоявшегося клиента скрутили и вывезли под шумок всю документацию. Потом с полгода ушло на то, чтобы вернуть документы.

— Возможный вариант? — спросил Платон.

— Возможный. Но я так думаю, не очень вероятный. Для этого можно было бы кого-то местного сюда прислать. Дескать, с деловым проектом. Или насчёт визита в какой-нибудь аул. Они там никак не могут разобраться, за кого голосовать на президентских выборах. Что-нибудь в таком роде. Чтобы наши бумаги посмотреть, не надо человека из Москвы тащить, да ещё с американской журналисткой.

— А если это Восточная Группа? Папа Гриша? Кондрат? Сообразили, что мы их использовали, и теперь мстят?

— Был бы он один, я бы так и решил, что это их штучки. Меня американка смущает.

— Брось! Американка его смущает! Нормально с ней договорились. Ну как? Провокацию не исключаем?

— Не исключаем.

— Что будем делать?

— Вывозить их отсюда срочно. Я даже знаю куда.

— Куда?

— На Белую Речку.

В ауле на Белой Речке Платон и Ларри были позавчера. Там всё проходило по обычному сценарию, только один из традиционных вопросов — про наличие у Платона израильского гражданства — задали практически последним, и ответ на него ещё не успел стереться из памяти собравшихся, когда Платон вдруг ляпнул: