Грязная жизнь (ЛП) - Аврора Белль - Страница 63

— Мужчины в моей жизни склонны терять рассудок из-за женщин. На самом деле, их мозг превращается в дерьмо. Они теряют всякий смысл. — Она поворачивается и смотрит на Юлия. — Я не удивлюсь, если ты провернешь тот же самый дурацкий трюк со своим новым маленьким питомцем.

— И что с того? — отвечает он с быстротой молнии. — Какого хрена это имеет к тебе отношение?

— Ко мне? — она кричит в неверии. — Причём здесь я?

Боль в её голосе была совершенно душераздирающей.

— Ты мой единственный друг, сукин ты сын. — У неё болезненно перехватывает дыхание. — Ты всё, что у меня есть. Ты, бл*ть, для меня важен.

Как бы я ни ненавидела Линг, это утверждение разрывает меня на части, и я чувствую, что начинаю относиться к ней мягче, что может быть для меня смертельным.

— Линг-Линг. — Я вижу, что Юлий колеблется, явно не ожидав от неё такого ответа. Не нужно быть гением, чтобы увидеть, что он, в свою очередь, заботится о ядовитой гадюке.

Но Линг злится на кого-то другого.

— Где вы были? — она спрашивает синьора Фалько со смертельным спокойствием. — Его мать ненавидела его. Его отчим избивал их двоих. Он был всего лишь маленьким мальчиком.

Она отрывает свои руки от него и рычит:

— Где вы были?

— Я строил империю. Воспитывал брата Антонио. А потом у меня родилась дочь. — Синьор Фалько громко вздыхает. — Если бы я знал…

Линг встаёт, сердито глядя на него.

— Ну, вы не знали, потому что он явно не имел для вас особого значения. Не из той правильной грёбаной крови и всё такое, знаете ли.

Тут она замечает меня.

Обойдя диван, она оказывается прямо напротив моего лица и говорит со смертельным спокойствием:

— На что, бл*ть, ты смотришь, шлюшка?

Я напоминаю себе, что ей больно, она снова и снова оплакивает мужчину, которого любила, и, похоже, я не могу продолжать с ней ругаться. Вместо этого говорю тихо и искренне:

— Соболезную тебе.

Маска на её лице рушится, и вырывается слеза, скатывающаяся по её щеке, но Линг слишком гордая, чтобы позволить мне увидеть её слёзы. Когда она проходит мимо меня, она врезается своим плечом в моё, толкая меня в дверной косяк.

Неудивительно. Не то, чтобы я этого не ожидала.

Синьор Фалько оглядывается через плечо и улыбается, но улыбка не трогает его глаза. То, что сказала Линг, явно попало в него. Юлий указывает жестом войти, и я не колеблюсь. Когда сажусь рядом с ним, он обнимает меня за талию и усаживает к себе на колени. Его руки крепко сжимают меня, и я вижу, как губы синьора Фалько подергиваются, и он поддразнивает:

— Если эта Лекси чем-то похожа на Алехандру, — его глазах пляшут смешинки, — полагаю, я понимаю, почему мой сын добровольно потерял рассудок из-за такой женщины.

Юлий кивает.

— Она единственная в своём роде.

— Он…, — нерешительно спрашивает синьор Фалько, — он любил ее?

— Принял пулю за неё, — отвечает Юлий.

Я воспринимаю это как: «Конечно, он любил ее».

Синьор Фалько кивает, затем улыбается.

— И у меня есть внук?

Руки Юлия на мгновение сжимаются вокруг меня, прежде чем он ослабляет хватку, и в его голосе звучит нежность, когда он говорит:

— Ага. Его назвали в честь его папы и крестного отца. Антонио Юлий Фалько. Мы зовем его ЭйДжей. Ему четыре года, и он жутко умен.

— Ну, разве это не что-то? — Синьор Фалько улыбается, но он колеблется, и его глаза сияют. — Антонио Фалько третий.

За этим следует вдумчивое молчание.

Оно длится недолго, и Юлий его рушит:

— Дай мне немного времени. Я могу поговорить с Лекси. Посмотрим, что она думает о вашей встрече с внуком. Я уверен, что она была бы рада познакомиться с вами.

— О, нет, — заявляет синьор Фалько, качая головой. — Я не могу просить тебя об этом. Тебе придется рассказать ей о том, как я бросил сына. Скорее всего, она не захочет иметь ничего общего со мной.

Юлий кладёт руку мне на колено.

— Ты не знаешь Лекси. Она хороший человек. Дай мне поговорить с ней.

Игнорируя предложение, синьор Фалько смотрит на меня.

— Я разговаривал с Мандой вчера вечером. — Моё сердце пускается в пляс от интереса. — Она рада тому, что с тобой всё в порядке.

Глядя то на меня, то на Юлия, он спрашивает:

— Она хотела бы увидеть Алехандру сама, убедиться, что она в безопасности.

Моё сердце останавливается от волнения, когда я опускаю лицо, чтобы посмотреть на Юлия, надеясь, что ответ будет таким, которого я хочу.

Он смотрит на меня.

— Хочешь увидеться со своей подругой?

О, боже.

Я даже не могу говорить, мои губы дрожат, когда я отвечаю:

— Да.

— Я не вижу в этом проблем. — Он смотрит на Фалько с кивком. — Устрой это.

Если это какая-то дурацкая шутка, я ему это никогда не прощу. Но я просто не верю, чтобы Юлий смог сделать что-то настолько жестокое.

Благодарность накрывает меня, и я обнимаю его за шею и зарываюсь лицом в его тело, вдыхаю его, прижимаюсь к нему. Юлий принимает мою благодарность, когда нежная рука успокаивающе поглаживает мою спину вверх и вниз.

— Итак, — произносит синьор Фалько. — Что мы собирается делать с вашей ситуацией?

Легко подняв меня, Юлий вынимает что-то из заднего кармана и протягивает пожилому мужчине. Я поднимаю голову и сижу тихо, пока синьор Фалько читает бумагу.

Юлий отстраненно бормочет:

— Сообщи всем.

Хотя он кивает, синьор Фалько смотрит на меня, хмурясь, и объясняет:

— Я сделаю все, что в моих силах, но мне может быть трудно это объяснить, учитывая, что первый муж Алехандры был похоронен всего четыре дня назад.

Первый муж?

Что?

Стоя на слабых ногах, я вырываюсь из рук Юлия и с бледным лицом хватаю листок бумаги у синьора Фалько, молча читая.

И мой желудок переворачивается.

Моргая, глядя на Юлия, я хриплю:

— Мы женаты?

Глава 36

ЮЛИЙ

Я готов к этому.

Я не настолько глуп, чтобы поверить в то, что Алехандра обрадуется. Скорее, я даже уверен, что она будет в бешенстве. Если бы я мог объяснить ей, заставить её понять, что это жизненно важно, то она все поймет. Честно говоря, даже если она не примет этого, мне плевать.

Если она хочет, чтобы я чувствовал себя плохо или жалел, что манипулировал ситуацией в свою пользу, в нашу пользу, то она ошибается. Так поступают хорошие бизнесмены. Они берут дерьмовую ситуацию и находят способ извлечь из неё выгоду.

Она выглядит более чем просто красивой в её нынешнем состоянии бешенства, и я понимаю, что хочу побыть с ней наедине. Я поворачиваюсь к Антонио Фалько-старшему и бормочу:

— Тебе пора.

Он переводит взгляд с Алехандры на меня и с согласием кивает.

— Да, пора.

Алехандра не шевелит ни единой мышцей, когда Фалько обнимает её и целомудренно целует в висок.

— Я позвоню, чтобы дать знать, когда Манда сможет прийти.

Он оглядывается на меня.

— Я сам найду выход. Будем на связи.

Я слышу его, но не могу отвести глаз от Алехандры. Она в любой момент сорвётся, и это не то, что я хочу пропустить. За моей закрытой молнией дергается член.

Есть что-то такое в женщине с характером, женщине, которую нужно успокоить, приручить, это так чертовски сексуально, что я не могу отвести взгляд.

В тот момент, когда она слышит, как открывается и закрывается входная дверь, ее голова резко поднимается из покорной позы, а глаза вспыхивают.

— Как давно?

Было бы глупо сейчас играть с ней в игры. Без капли эмоций я заявляю:

— Через два дня после того, как ты упала на мои колени.

Она моргает, её выражение лица расслабляется, но только слегка. Держу пари, она не ожидала такого ответа.

— Я… — Алехандра запинается. — Как? Зачем? Я думала, это не взаправду или что-то в этом роде.

Я протягиваю ей руку, надеясь, что она подойдёт ко мне. Часть меня задаётся вопросом, уйдёт ли она и пойдёт своей дорогой, или она достаточно глупа, чтобы поверить в то, что я её отпущу.