Грязная жизнь (ЛП) - Аврора Белль - Страница 52

— Это же виски. Я не могу пить виски.

— Господи, да ты просто прелесть. — Ее губы кривятся в отвращении, и она откидывает свои темные, великолепные, идеально прямые волосы через плечо, глядя на толпу. — Тогда заказывай все, что тебе вздумается. Черт побери.

Она делает знак бармену, и я заказываю Кейп-Код — более известный как клюквенная водка — и благодарю его, когда он ставит высокий стакан передо мной с подмигиванием. Я потягиваю терпкий коктейль, и у меня текут слюнки от мягкой сладости клюквенного сока. Я предполагаю, какой будет ответ, но все равно спрашиваю Линг:

— Юлий знает, что мы здесь?

— Нет, — немедленно отвечает она. — Мне велели следить за тобой. — Она скромно улыбается. — Но он никогда не говорил, что нельзя выходить из дома.

О, она считает себя такой умной.

Я помешиваю свой напиток соломинкой.

— Он будет злиться?

Линг медленно поворачивается ко мне, бросая на меня взгляд, который говорит: «А ты как думаешь, гений?»

Мои плечи опускаются, и я тихо вздыхаю.

— Он будет в бешенстве.

Скрестив ноги, она объясняет скучающим тоном:

— Юлий всегда злится. Есть только различные степени его злости. В некоторые дни он злится меньше, чем в другие. Кроме того, ему не нужно знать. Мы вернемся раньше него.

Потребность задавать вопросы выигрывает схватку в моей голове. Я изо всех сил стараюсь оставаться незаметной и делаю вид, что не сую нос, куда не следует, когда спрашиваю:

— Он всегда был таким?

Она сузила брови, глядя на меня.

— Почему ты думаешь, что я знаю его настолько долго?

— Даже не знаю. — Я пожимаю плечами. — Вы очень неплохо общаетесь. Я просто предположила…

Линг обрывает меня любопытным взглядом, наклоняется и смотрит на мои губы.

— Для такой фамильярности могут быть и другие причины, Алехандра, — соблазнительно произносит она.

Мое сердце замирает, и то, что моя соломинка выскальзывает из пальцев и падает на грязный пол, только добавляет драматичности этому моменту.

Линг явно наслаждается моей реакцией. Ее глаза горят от удовлетворения, когда она потягивает свой виски и говорит:

— Нет, он не всегда был таким. Хочешь верь, хочешь нет, но было время, когда Юлий улыбался чертовски много.

Мой голос звучит мягко, когда я спрашиваю:

— Что случилось?

— Он кое-кого потерял. — Ее поза напрягается, чтобы продемонстрировать определенную грацию, но глаза выдают ее печаль. — Мы кое-кого потеряли.

Я не могу придумать, что на это ответить, поэтому просто киваю в знак понимания. Внезапно мне в голову приходит мысль, и я задаюсь вопросом…

Раздается хриплый смешок Линг, и она отвечает на мой безмолвный вопрос:

— Нет, милая. Я всегда была такой, как сейчас. — Она поднимает свой бокал к моему, чокается с ним и выпивает, откидывая голову назад, а потом придвигает второй бокал, который заказала для меня, ближе к себе.

Несколько минут проходят в молчании, и после того, как я допиваю свой первый коктейль, Линг заказывает мне второй. Алкоголь расслабляет мои напряженные плечи, а вместе с ними и язык.

— Ты когда-нибудь была в тюрьме, Линг?

Она фыркает.

— Такая красивая девушка, как я? Нет. — Она улыбается, и я потрясена, обнаружив, что это действительно так. — В любом случае, я бы просто трахнула кого-то, чтобы меня отпустили.

Удивленный смех клокочет у меня в горле.

— А Юлий?

Ее настороженные глаза изучают меня.

— Я ни хрена не обязана тебе говорить. — Она наклоняет голову набок и задумчиво поджимает губы. — Но полагаю, что теперь, когда Юлий планирует оставить тебя, это все меняет.

Мой рот немного приоткрывается от этого откровения.

Он что? Значит ли это то, что я думаю?

Искра надежды, которую я чувствовала раньше, разгорается в здоровое пламя, и мое сердце согревается.

Теперь все зависит только от нас.

Так вот что имел в виду Юлий? Он не отдаст меня обратно?

Мой мозг взрывается от открывающихся возможностей.

Линг понятия не имеет о том шоке, в который она только что повергла меня, и, кажется, мысленно споря сама с собой, она выпрямляется.

— Ну и хрен с ним. — С совершенно отсутствующим выражением лица она произносит: — Да. Да, это так. Все свои подростковые годы он провел взаперти, в колонии для несовершеннолетних.

Это не должно было меня удивлять, но удивило. Широко раскрыв глаза, я придвинула свой стул поближе к ней.

— За что?

— Неумышленное убийство. Первоначально это было обвинение в убийстве, но его тетя нашла какого-то причудливого адвоката, который сумел снять обвинение, сказав, что он действовал в целях самообороны.

И мое сердце проваливается куда-то глубоко в желудок.

Линг долго смотрит на свой стакан.

— Если бы ты поймала своего отца, насилующего твою сестру, что бы ты сделала?

Боже.

Мое сердце начинает биться быстрее, а кровь отливает от лица.

Он убил не просто кого-то. Он убил своего отца.

У меня в голове мелькает одна картина. Молодой Юлий, сидящий один в тюремной камере и снисходительно принимающий наказание, зная, что его любимая сестра находится в безопасности в этом мире.

Его близкие отношения с Тоней теперь обретают глубокий смысл. Он спас ее. Он был ее героем.

Горячие слезы текут из-под моих закрытых век.

Как я мечтала о своем собственном Юлии в дни моего отчаяния.

Я понимаю, что моя эмоциональная реакция несколько необычна, но я не могу остановить тепло, протекающее по всему моему телу, которое медленно распространяется на каждую из моих конечностей. Скоро я просто буду светиться.

Внезапно Линг встает и делает это быстро. Ее глаза остановились на мужчине в другом конце комнаты, и она бормочет:

— Оставайся здесь.

— Эй. — Я протягиваю руку, чтобы схватить ее, но она поворачивается ко мне, сверкая глазами, а потом мы оказываемся нос к носу, и она шипит сквозь стиснутые зубы:

— Не двигайся с этого места, Алехандра. Ты слышишь меня? — Что-то холодное и металлическое вдавливается мне в колено. — Или я застрелю тебя. Я выстрелю тебе прямо в коленную чашечку. Не двигайся.

Мои глаза широко открыты, я тяжело сглатываю и киваю, потому что не в настроении для огнестрельного ранения.

Она быстро пересекает комнату, плавная и грациозная, встает у кабинки и начинает говорить с человеком, которого я не вижу. Независимо от того, как сильно я присматриваюсь, не могу ничего разглядеть.

Линг начинает улыбаться. Через мгновение ее лицо меняется, и я замечаю, что она все еще сжимает руку в кулак. Вскоре высокий человек встает, но я не могу разглядеть его лицо. Он наклоняется над Линг и говорит ей прямо в ухо. И делает это очень долго. Проходят минуты, и на лице Линг появляется потрясенное выражение, прежде чем она берет себя в руки и снимает с себя все эмоции. Она отвечает мужчине, и он обнимает ее за плечи, словно пытаясь удержать на месте. Но все это приводит ее в бешенство. Ее светлое лицо теперь потемнело, она говорит резче, вены на шее вздуваются с каждым выкрикнутым словом.

Мужчина отстраняется от нее, и наконец-то я вижу его лицо.

Он очень красивый. А еще он азиат.

Разговор принял иной оборот. Вскоре мужчина спускается к лицу Линг и кричит на нее, его великолепное лицо искажено гневом. Он хватает ее за плечи и трясет как тряпичную куклу.

О нет.

Я внимательно наблюдаю за Линг.

Я уже видела у нее этот затуманенный взгляд раньше. Это тот же самый взгляд, который я получила после того, как сломала ей нос.

Он не должен был этого делать.

Линг резко отдергивает от себя его руки, и прежде чем мужчина понимает, что его ударило, Линг залезает себе под юбку, раскрывает ножи бабочку, пятится назад и ударяет его, пригвоздив к стене ножом через ладонь.

Потрясенно открыв рот, я пытаюсь встать, но она уже уходит, и к тому времени, когда подходит ко мне, я уже стою и иду за ней без подсказки. Линг делает паузу только на мгновение, чтобы опрокинуть свой бокал и допить его одним глотком.