Большая пайка - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 4

Марк хотел было упомянуть о люксе и для себя, но подумал, что с этим он разберется сам, быстро оценил, что означают на деле квартирмейстерские функции, и промолчал.

— И еще, — продолжал Платон. — У Сергея будут все деньги, надо взять сейф и положить туда. Как только поселишься, позвони, — он сунул Марку бумажку, — и продиктуй все номера комнат.

Пансионат производил впечатление. Недавно отстроенный, он находился прямо на берегу. Сразу за ним начинался и тянулся куда-то в глубь суши сосновый лес, сиявший в лучах утреннего солнца. От центрального входа в разные стороны разбегались следы лыж. В холле было чисто, светло, и над регистратурой уже висело полотнище с надписью «Приветствуем участников международной школы-семинара».

Марк достал сигарету, вставил ее в мундштук, закурил и подошел к регистратуре:

— Доброе утро, девушки. Меня зовут Цейтлин, Марк Наумович, кандидат наук, заместитель председателя оргкомитета. Директора можно увидеть?

Беседа с директором началась не лучшим образом. Места для иностранцев, к счастью, были забронированы, но по всем остальным вопросам понимание отсутствовало. Например, директор почему-то считал, что советских участников будет около пятидесяти, а их ожидалось, как минимум, вдвое больше. И к лекторам он отнесся без особого тепла, считая, что они вполне могут жить в одноместных номерах. Обследовав один такой номер, Марк убедился, что жить в нем вполне можно, но только не академику. Что касается люксов и полулюксов, то здесь директор вообще отказался что-либо обсуждать — отрезал: все занято. Пришлось привлекать Еропкина.

Проблема, как выяснилось, состояла в том, что одновременно со школой в пансионате должен был проходить слет женских молодежных команд по лыжному спорту, и организовывал его все тот же горком комсомола, только другой отдел.

Еропкин сел на телефон. Через час удалось несколько развеять сгустившиеся тучи.

Оказалось, что в пансионате существует так называемое «левое крыло», куда обычно засовывают простых смертных, приезжающих по путевкам. Сейчас это крыло наполовину пустовало, потому что основная масса отдыхающих заезжала летом.

Еропкин договорился, что лыжниц разместят там. С люксами оказалось сложнее. Их было всего тридцать — по два на каждом этаже. Вернее, двадцать шесть, поскольку четыре люкса находились на этажах, где поселяли исключительно иностранцев.

По-видимому, эти люксы чем-то отличались от всех прочих, потому что Еропкин, когда директор сказал ему про восьмой и девятый этажи, понимающе кивнул и больше к этому не возвращался. А оставшиеся двадцать шесть были расписаны так: часть за одним горкомом, часть за другим, часть за третьим, два за какими-то предприятиями и так далее. И без согласования директор ничего сделать не может.

А сам согласовывать не будет.

— Вы же должны понять, — сказал директор, — я не буду звонить, — он указал пальцем куда-то вверх, — и просить разрешения кого-то поселить. Вам нужно, вы и договаривайтесь. Если у меня на шестом освободится место, один люкс дам. А больше ничего нет.

Марк полез было качать права, и Еропкину потребовалось приложить немалые усилия, чтобы его нейтрализовать. Через несколько минут удалось выяснить, что личный директорский резерв все-таки есть, и состоит он из четырех люксов. В одном из них, на шестом этаже, проживает некая персона, сосватанная коллегой директора — начальником Клязьминского пансионата в Подмосковье, эта персона должна сегодня съехать. А остальные три люкса могут понадобиться директору в любую минуту, и говорить здесь не о чем. В конце концов сошлись на том, что все приехавшие поселяются прямо сейчас; как только люкс на шестом освободится, директор его отдаст, а с остальными люксами Еропкин постарается разобраться позже. Впрочем, лицо у Еропкина при этом было скучное, и понятно было, что в успех он не очень-то и верит.

— Ты понимаешь, что все срывается? — тихо спросил Марк у Еропкина, когда они, чуть отстав от директора, выходили за ним в холл.

— Да все нормально, — пожал плечами Еропкин. — Подумаешь, люкс. Обычный двухместный номер, понима-аешь, только побольше, и шкаф с посудой стоит. И холодильник. Поселим твоих профессоров по одному в двухместные номера, они разницы и не заметят. Зачем им, понима-аешь, холодильники?

Выйдя в холл, Еропкин и Марк увидели, что Ленка дремлет в кресле, а Терьян и Сысоев таскают пачки книг из микроавтобуса и складывают их у стенки. Пока директор о чем-то говорил с регистраторшей, Марк подбежал к Виктору:

— Что, все получилось? Что-то очень быстро.

— Да ни хрена еще не получилось, — ответил Виктор, бросая пачку на пол и вытирая рукой лоб. — Ларри там воюет. А это то, что по линии «Академкниги» пришло. Нам бы надо все это куда-нибудь сложить, в надежное место, чтобы не растаскали. А то к обеду уже приедут проверять, как храним материальные ценности. Если что, Серега в жизни не отчитается. Тут книг на шесть тысяч. С директором поговорили? Нам же еще и место для киоска понадобится.

— А я тебя сейчас познакомлю, — сказал Марк и потянул Виктора к регистратуре. Но директор уже заметил необычную суету и сам шел к ним.

— Это что, материалы для вашей школы? — спросил он, с удивлением глядя на гору пачек.

— Да нет, — сказал Виктор. — Материалы еще должны подвести из Москвы. Это литература. Книжный киоск у нас будет.

— По специальности? — поинтересовался директор. В глазах его что-то блеснуло.

— Ну и по специальности, конечно, — сказал Марк, наступая Виктору на ногу.

— То есть, эта партия лишь наполовину по специальности, к вечеру должны подвезти остальное. Между прочим, тут уже кое-что есть. — Он поднял с пола пачку, на которой было написано «Алиса в стране чудес» («Алиса» вышла в «Памятниках» примерно за месяц до школы, и достать ее было совершенно невозможно).

— Хм, — сказал директор. — А нельзя посмотреть списочек, что вы там вообще ждете?

— Да о чем речь, Борис Иванович, конечно, можно. Только, если не возражаете, ближе к вечеру, когда совсем все доставят. Нам бы какое-нибудь помещение, чтобы сложить эти пачки. А вечером, когда остальное привезут, и список представим, и живьем можно будет посмотреть. Или уж завтра утром.

Директор оказался библиофилом. Ждать до утра ему определенно не хотелось.

Он немедленно дал команду, и два здоровых мужика за десять минут перетащили все книги в одно из административных помещений. Ключ от него директор торжественно вручил Терьяну.

— Вот, распоряжайтесь. — И, повернувшись к Марку, сказал:

— Я там у вас случайно Кэрролла присмотрел. Не продадите мне?

— О чем речь? — Марк гостеприимно развел руки, хотя все двадцать книг были поделены еще в Москве. Черт с ним, с одним экземпляром, в конце концов себе он еще достанет. — Сергей, открывай комнату.

Марк уже начал было распечатывать одну из пачек, как Еропкин, неотлучно следовавший за директором, отодвинув Марка в сторону, взял у него всю пачку и протянул директору:

— Борис Иванович, пожалуйста, это вам от оргкомитета. Примите в знак уважения.

— Да нет, ну что вы, — засмущался директор, — я же заплачу. — Достав из бумажника двадцать пять рублей, Борис Иванович протянул их Сергею: о том, что Терьян — казначей школы, уже было известно.

Когда Сергей попытался найти сдачу, директор остановил его:

— Я еще зайду. Вы там запомните, сколько чего, а потом разберемся.

Когда комнату с книгами заперли окончательно и все снова двинулись в холл, Еропкин на ходу принялся шепотом втолковывать Марку:

— Ты же видишь, дурья голова, что он запал на книги, а вам тут, понима-аешь, десять дней ошиваться. Отдал — и ладно. Тут еще проблем будет — невпроворот. А он поможет. Он же директор, все тут может решить.

В холле директор повернулся к Марку и спросил:

— Так все же, если честно, сколько вам нужно люксов?

Еще через час Марк, Сергей и Ленка, пообедав и выпив пива, купленного в пансионатском буфете, завалились спать. Ключи от трех люксов, дарованных директором, Марк оставил в регистратуре, предупредив о возможном приезде Платона. Виктор снова уехал в город. Еропкин куда-то пропал еще до обеда.