Большая пайка - Дубов Юлий Анатольевич - Страница 168

— Почему? — спросил Платон.

Федор Федорович снова удивленно посмотрел на него.

— Да потому, что он вас сто лет знал и вместе с вами из науки пришел. У него та же школа. А следовательно — способность к самостоятельному мышлению.

Заметьте, к научному мышлению.

— Вы хотите сказать, что на работу надо брать идиотов?

— Конечно, нет. В бизнесе мозги нужны не меньше, чем в науке. Но здесь необходима жестокая дисциплина мышления. Идеальный элемент системы должен быть чрезвычайно умен, но только в отведенной для него области, за пределами которой размышления, мягко говоря, не поощряются. А точнее — наказуемы вплоть до увольнения. Ваши люди, Платон Михайлович, этому условию не удовлетворяют категорически. Во-первых, все они из науки и считают возможным для себя размышлять о том, о чем им никто размышлять не позволял. А во-вторых, — они ваши приятели и считают, что им все должно сходить с рук. Впрочем, это теоретические рассуждения. Давайте я вам на примере Терьяна все разъясню. Вы его взяли не потому, что он в бизнесе разбирается, а потому, что много лет его знали и хотели помочь в трудное время, так? Так надо было не на работу его брать, а дать тысяч пятьдесят подъемных и отправить куда-нибудь в зарубежный университет. Статьи писать. По сей день был бы жив-здоров и почитал бы вас за своего друга и благодетеля. Правильно? А вы его поманили и бросили в прорыв, даже не задумавшись — пригоден он для этого или нет. Вы ведь его по себе оценивали, вам же решить питерский кроссворд никаких трудов не составило бы.

Так то вы, а то он. Интеллекта хватает, а силенок, знания жизни и, главное, знания правил игры — явно недостает. Да, получил он от меня информацию, каюсь.

А не получил бы — так сам нашел бы рано или поздно. Но если бы он знал правила, то, выстроив стратегию поведения и правильно оценив свои возможности, отошел бы в сторону и попросил Москву прислать для окончательного решения проблемы специально подготовленных людей. А он решил сделать все сам. В одиночку. Это же у вас в науке так принято — сам идею рожаешь, сам формулы пишешь, да сам же и на машинке печатаешь. Правильно? А в бизнесе так нельзя. Саша Еропкин мгновенно сообразил, что никакими универсальными полномочиями Терьян вовсе не наделен, работает в одиночку и потому уязвим. Вы знаете, что Еропкин приезжал в Москву, специально почву прощупывал? Нет? Покрутился тут, переговорил кое с кем и убедился, что за Сергеем никто не стоит, что к нему, Еропкину, по большому счету, особых претензий нет и что вернуться на насиженное место он вполне даже может. Продемонстрировал уважение к кому надо, негласной поддержкой заручился.

Нет-нет, не подумайте, ему никто прямого указания на устранение Сергея не давал, просто на его предложения благосклонно качнули головой. Приехал домой, посоображал немного — в пределах своей компетенции, заметьте, — и организовал операцию. Он сволочь, конечно, но это наша сволочь, если так можно сказать.

Если бы он устроил отстрел Сергея, этого ему никто и никогда не простил бы, потому что против правил. А он всего лишь никому не известную девочку заказал.

И все! Дальше само покатилось. Платон Михайлович, вам понятно, о чем я?

Федор Федорович выждал паузу.

— Надо ли объяснять вам, Платон Михайлович, как вы Петю Кирсанова под расстрел подвели? Извольте. Объясню. Про деньги СНК я говорить не буду, тема известная. Как надо было поступить в данной ситуации? Взять совершенно конкретного человека, передать ему определенные полномочия и работать исключительно с ним. Что вы сделали? Абсолютно противоположное Мы же все свои, все из одного инкубатора, все интеллектуалы, поэтому — вперед, ребята, давай, как на субботнике, хватать больше да кидать дальше, а славой потом сочтемся. И вот результат — каждый рвется больше схватить и дальше кинуть, чтобы в первачи выйти. А риск при этом никто в расчет не берет. Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Вот голову в кустах и получили. Но если бы с самого начала все было отдано в руки Ларри или, к примеру, мои, глядишь — сейчас вы с Петей имели бы элитный досуг в сауне-люкс, он ведь по этой части большой мастак был.

— Вы, Федор Федорович, про Витю Сысоева мне так же внятно объяснить сможете? — тихо спросил Платон. Федор Федорович махнул рукой.

— Могу, конечно, да что толку? Все мои объяснения, Платон, начинаются с того, что эти люди в бизнесе — лишние. Я больше скажу — они для бизнеса противопоказаны. Вы же умный человек, вспомните историю. Фюрер всех, с кем он начинал, расстрелял в одночасье. Почему? Да потому, что они претендовали на первородство, они с ним на «ты» норовили быть, они себе позволяли думать о том, о чем только он один и мог думать. Владимир Ильич этого не успел, его кондрашка раньше хватила, так за него вождь и учитель работу доделал. Это логика истории, поймите, Платон Михайлович. И вам трижды повезло, что эта логика помимо вас реализовалась. Еще год-два, и при нынешнем положении вещей вам лично пришлось бы отдавать Ахмету приказ разобраться со старыми друзьями. А иначе никак. Это, Платон Михайлович, наука, чистая математика. Марксизм, если угодно. Я уж вас тут достаточно литературными цитатами утомил. Но позволю себе еще одну, опять же из Галича. «И счастье не в том, что один за всех, а в том, что все — как один». Если вы немедленно не начнете подходить к вашему бизнесу в точном соответствии с этими словами, то либо бизнес бесславно закончится, либо сидеть вам, как Владимиру Ильичу, в подмосковном имении и получать газеты, напечатанные специально для вас в одном экземпляре. А делом вашим будет заниматься тот, кто эти слова усвоит раньше вас…

Переговорную комнату в клубе заполнила неприятная и гнетущая тишина.

Законы политики и бизнеса, довольно сумбурно изложенные Федором Федоровичем, сгруппировались и осадили Платона по всем правилам военного искусства. И он, всегда считавший себя свободным и всесильным, вдруг ощутил совершенно реальный барьер, превзойти который невозможно, ибо это против природы. Он старался умножить число ферзей на доске. Но ферзи эти были не нужны, более того — вредны. Партия выигрывалась тем, у кого в запасе были дисциплинированные пешки.

Да, с пешками не о чем говорить, им можно только приказывать, но выбор простой — либо разговоры, либо партия. И Платон снова испытал странное и жут кое ощущение одиночества, которое уже посещало его в последние дни.

— Давайте закончим этот разговор, Федор Федорович, — сказал он, двинув рукой будто отгоняя тяжелые мысли. — Я вас попрошу. Мне нужно знать все про этот банк. Сегодня к вечеру. Сколько стоит — неважно. Заплатите кому надо. Но мне нужна полная информация — кто за ним стоит, кто кому платит, почему именно мы. И так далее. Понятно? Потом я вас попрошу еще об одной вещи. Как вы сказали-счастье в том, что все — как один? Вот-вот. Приблизительно об этом.

Давайте договоримся сразу. Я вас жду в четыре. Нет, лучше в пять!

Вопросы к Васе Корецкому

Пожалуй, впервые за все время работы в «Инфокаре» Федору Федоровичу не пришлось ждать сверх назначенного времени. Ровно в пять широко распахнулась дверь платоновского кабинета, и администратор заискивающе произнес:

— Прошу, Федор Федорович, Платон Михайлович ожидает. Федор Федорович пришел с тяжелыми известиями. В потертой кожаной папке лежала бомба.

— Узнали? — спросил Платон с порога. — Есть результат? Федор Федорович кивнул, подсел к столу и положил папку перед собой.

— Здесь все про этот банк. Копии учредительных документов, краткая история, справка из Центробанка, информация из ФСБ, короче — все. Будете смотреть?

Почитайте, а потом я вам кое-что расскажу.

Федор Федорович достал из папки ворох бумаг, отделил две странички от конца, оставил их себе, а остальное протянул Платону. Тот немедленно начал читать. Читал долго. Добравшись до середины, злобно выматерился, с размаху ударил рукой по кнопке звонка и приказал вбежавшему администратору: