Глаза ведьмы (СИ) - Шолох Юлия - Страница 44

– Пойду кур запру.

– А мне можно? – Неожиданно для самой себя спросила Дашка. Она помнила, как в детстве бегала по двору за курами, а те разлетались в стороны распушившимися шарами, испуганно квохча, словно она голодная лиса. Весело было.

– Можно.

Они вышли из дома вдвоём. Сашка накинул на себя огромную старую куртку деда, а Даше дал другую, поменьше, но тоже старую и мужскую.

На залитом чернилами небе блистали звёзды, тихо шумели листья на деревьях. Пахло осенними цветами и листьями.

Куры, как оказалось, давно уже сидят в сарае, подальше от открытой двери и только и ждут, когда их закроют и запрут. Мало ли кто с улицы залезет.

Дашка с превеликим удовольствием закрыла скрипучую дверцу и опустила засов. Её охватил такой восторг, будто она не всего лишь заперла кур, а спасла их жизни от жуткой угрозы и неминуемой смерти!

Она с улыбкой обернулась – в темноте было почти ничего не разглядеть.

Он был рядом, но как близко, непонятно. Ущербная луна светила на Дашку и даже чуть-чуть ослепляла. На улице ни единого фонаря, и ночь совсем не такая мирная, как в городе. Тут всё иначе, тут из кустов и правда может выпрыгнуть чудовище – голодный волк или пьяный деревенский тракторист.

Другой мир.

Привыкнув к темноте, Дашка разглядела его неподвижное лицо – Сашка стоял всего в шаге, в его глазах блестели отражения звёзд. Ей ничего не хотелось – просто стоять в парном уютном мраке, под боком дома и вдыхать ночную свежесть. Меньше всего хотелось думать.

Тогда он подался вперёд – Дашка и вздрогнуть не успела, как крепкая мужская рука обвила её талию, по носу скользнула его щека, а потом к губам прижались его губы.

Ей следовало отодвинуться, как раньше, точно следовало. Но вместо этого Даша закрыла глаза и положила руки ему на грудь. Вообще-то один поцелуй он ей задолжал, определённо. Ещё в те времена, когда они встречались. Один поцелуй – и всё.

От его прикосновений кружилась голова. Так сильно, будто Дашка наматывала круг за кругом на карусели. Его губы казались идеально мягкими и гладкими, а вкус тем самым недостающим компонентом совершенного вечера. От него пахло средством для мытья посуды, порошком и его собственным запахом, который сводил с ума. Всегда сводил, себе-то не наврёшь. А сейчас ещё больше.

Его пальцы нырнули под куртку, пробежались вдоль позвоночника, он прижал Дашку к стене дома, прямо возле темного окна комнаты, которую ей выделили.

Поцелуй – вроде не такое уж большое дело, но Дашка не могла от него оторваться. Она пила его дыхание и слушала стук его сердца, и наслаждалась силой его объятий, движением его уверенных пальцев.

Наверное, она позволила этому поцелую случиться из-за темноты…

А потом в его напоре появилась злость. Он сжал ей спину до боли, смял губы так, что зубы впились в плоть, и оттолкнул к стене, так что Дашка ударилась затылком. Отскочил, тяжело дыша.

Дашка, стараясь не морщиться от боли, плотно запахнула куртку, отлипла от стены и прошла мимо, к льющемуся с крыльца свету. Вошла в дом, спокойно разулась, разделась, прошла через две сквозные комнаты к своей и задёрнула штору, она же дверь.

Пусть бесится. Ей плевать. Только вот надо было зайти в туалет… а, позже сходит, может и чаю ещё выпьет через полчасика. Чай с конфетами, это здорово звучит.

В доме тем временем что-то падало и рушилось. Не прошло и минуты, как хлопнула дверь, по двору загромыхали шаги, взревел двигатель, машина тронулась и Сашка уехал. Вскоре в полях затихли звуки мотора и воцарилась оглушительная тишина.

Ну вот, не нужно полчаса ждать, можно сразу пойти чаёвничать.

Дашка, почти напивая себе под нос, направилась на кухню. Хотя она не знала, где что лежит и что как тут устроено, но ведь взрослый человек, знакомый с кухонными принадлежностями, способен разобраться?

К тому времени, как вскипел чайник, на кухню приковылял дед. С трудом умостился на твёрдый стул. Дашка вспомнила подушки для стульев из Икеи – вот где они бы точно пригодились!

– Будете чай? – спросила она.

– Буду.

Дед сидел и внимательно смотрел, как Дашка, улыбаясь, заваривала чай, доставала конфеты и ставила на стол посуду.

Когда они уже уселись и мешали в чай сахар, он заговорил:

– Что-то Сашка уехал. Среди ночи.

– Ага, слышала.

– Чего это он?

– А, кто его знает.

Конфеты были неизвестной марки и уже затвердевшие, но Дашка с энтузиазмом вгрызлась в одну из них и быстро запила обжигающим чаем. Как вкусно!

– Что-то пробурчал непонятное и поехал. – Дед словно ждал объяснений.

– Ага.

– А картошка как же?

– Картошка?

– Ну да. Обещал мне помочь, выкопать завтра, что осталось, уже некуда в земле держать, в любой день дожди зарядят, да вся погниёт.

Дашка прикрыла глаза и на секунду даже улыбаться перестала. Кажется, теперь картошку копать придётся ей. Из огня, что называется, в полымя. Но не бросать же старика, который с палочкой ходит, одного на огороде?

– Разберёмся, – выдохнула Дашка, а дед Петро после этого успокоился и уже сёрбал чай, причмокивая от удовольствия. Конфет они, надо сказать, съели полпакета.

И вот на следующий день после завтрака Дашка следом за дедом направилась за хозяйственные постройки в огород. Вчера она не видела, какой у дома огромный огород, зато сегодня насмотрелась. Не выкопанной картошки, судя по торчавшей сухой ботве, ещё немеряно. Спрашивать, зачем деду столько картошки, конечно, бесполезно. А вот копать придётся.

Целый день Дашка провела как в аду. К вечеру болело всё. Конечно, она не выдержала и несколько раз использовала сладу, пополняя силы, но убрать усталость мышц таким образом невозможно, так что к вечеру руки отказывались держать даже вилку. Хорошо, что дед приготовил обед – макароны с тушёнкой. Очень даже вкусно получилось.

К вечеру она была готова лечь и умереть. Ещё хотелось кого-нибудь обругать и немного побить, но жертвы не было. Дед не в том возрасте, его трогать нельзя. Спать она легла так – только положила голову на подушку, как тут же отрубилась до самого утра.

Дашке снилась проклятая картошка, которая теперь лежала на расстеленной мешковине в сарае и сохла.

Глава двенадцатая

Утром привычную тишину нарушили голоса. Конечно, можно было предположить, что это работает телевизор, но шум ящика городской человек ни с чем другим не спутает. Или что дед сам с собой разговаривает, но тоже сомнительно, вчера он был совершено адекватным. Значит, гости.

Дашке даже напрягаться не пришлось, чтобы понять, кто. Попсиховал и вернулся. Надо было картошку не копать, подождать денёк! Вот зачем она вчера так разошлась, решила всё сделать, чтобы больше к этому вопросу не возвращаться? К чему? Сейчас, глядишь, было бы на кого свалить.

Она как спала в шортах и майке, так и вышла посмотреть, что происходит. Сашка стоял над дедом, лежащим на диване в гостиной. Ну, гостиная – громко, конечно, сказано. Это была комната, стены которой заполнены многочисленными чёрно-белыми фотографиями в рамках, обвитыми выцветшими пластиковыми цветами, кругом домотканые дорожки, на низком подоконнике старые цветы.

Оба посмотрели на Дашку, Сашка тут же отвернулся и буркнул:

– Собирайся, мы уезжаем. Шевелись только, ехать далеко.

– Позавтракать хоть дай девочке, чего так резко срывать-то? – Дед медленно сел, из-под простыни торчали голые тощие ноги.

– Некогда, по дороге перекусит, – недовольно ответил Сашка. Он выпрямился, будто смотреть свысока было проще.

– Вот оно – воспитание без матери. – Покачал дед головой. – Нет женщины в семье – и не знает, как с ними обращаться.

– Я прекрасно с ними обращаюсь, когда нужно. – Ухмыльнулся Сашка.

– Так никто не говорит о начале, когда нужно увлечь. Тут, не сомневаюсь, завлекать научился. А что делать с теми, кто становится дорог? Как их удержать? Вот тут-то голову и ломают… А если она ещё и как шкатулка с секретами, тут уж и вовсе не знаешь, за что хвататься.