Фрагменты прошлого (ЛП) - Стоун Виктория Хелен - Страница 1

Виктория Хелен Стоун

Фрагменты прошлого

Серия: вне серии

Переводчик: Анастасия С.

Редактор: Нина К. (до 11 гл), Анастасия С.

За обложку благодарим Маргариту Волкову

Глава 1

АЙОВА

― Ты не моя дочь.

Ханна Смит слышала это, по крайней мере, с десяток раз за последний месяц. Довольно часто она теряла терпение в процессе разговора, но все же, он ее не шокировал.

Она сделала глубокий вдох и задержала дыханье на мгновение.

― Мама…

― Я хочу Рэйчел.

Ханна выдохнула всю боль и нетерпение из горла, прежде чем снова заговорить. Она проглотила эмоции, чтобы сохранить спокойствие с остальными чувствами, которые она подавляла в течение нескольких месяцев.

― Мама, я уже говорила тебе, что Рэйчел переехала в «Голубое озеро». Я забочусь о тебе сейчас. Я Ханна. Помнишь?

― Я хочу Рэйчел!

― Я знаю. Она будет здесь в субботу, ― голубые глаза ее матери забегали в замешательстве. Ханна похлопала ее по руке. ― Через три дня.

Ее мама одернула руку. Рука, которая меняла Ханне подгузники, расчесывала ее волосы, кормила ее, обнимала, лечила… эта рука в ужасе одернулась, когда Ханна до нее дотронулась.

― Где Бекки? ― спросила она ворчливым голосом, который никто из них никогда не слышал до начала слабоумия. Голосом ребенка. Беспомощный, требовательный вой от женщины, которая никогда не позволяла себе ныть. «Трудиться не покладая рук»― это было ее кредо и любимое выражение. «Нет времени жаловаться, если тело занято делом». Но теперь Дороти ничем не была занята.

Ханна сдержала вздох. Она не имела права на усталость. Ее сестры ухаживали за мамой в течение многих лет, в то время как Ханна жила в многоэтажном доме в Чикаго в шести часах езды отсюда. Она вернулась домой меньше месяца назад и еще не научилась проявлять терпение. Она только начала расплачиваться.

Конечно, станет легче.

Она улыбнулась.

― Бекки дома со своей семьей. Она тоже приедет в субботу, ― надеясь, что эти фразы ее мама сможет понять. Ханна добавила веселую искру. ― Три твоих дочери приедут к тебе на целый день! Рэйчел, Бекки и Ханна! Разве это не здорово?

Судя по нахмуренному взгляду мамы в ее сторону, этого было недостаточно. Или, может быть, она все еще была достаточно проницательной, чтобы не купиться на оптимистичный прогноз, который ей описала Ханна. Рэйчел и Бекки всегда были лучиками света для всей семьи. В лучшие дни Ханна была более свежим, бодрящим ветерком. В плохие дни… ну, папа иногда описывал ее как «Девочку-беду». Мило с его стороны, но он всегда был милым. Это была хорошая семья на Среднем Западе. Уважительная. Трудолюбивая. Богобоязненная.

Потом появилась Ханна.

Может быть, из-за того, что она не была похожа на членов семьи, матери было так трудно ее запомнить. Рэйчел и Бекки были похожи на маму. Она могла узнать своих старших двух дочерей хотя бы потому, что они были ее отражением в зеркале. Светлые волосы, голубые глаза, пухлые щеки. Они были воплощением девушек, вскормленных на кукурузе.

Ханна была темнее. Черные волосы, смуглая кожа, таинственные темно-коричневые глаза. Она была копией своего отца, что служило утешением, иначе она чувствовала бы себя подброшенной феями на порог дома Смитов. Подменой, которую положили взамен их родному ребенку.

Возможно, слабоумие Дороти Смит захватило даже память о внешности супруга, и может именно поэтому Ханна так часто выглядела для нее незнакомой.

Что бы за этим не скрывалось, она старалась не принимать это на свой счет. Пробовала и не получалось.

Вернувшись со своей книгой в кресло, она игнорировала подозрительные взгляды матери, пока они не погрузились, наконец, в спокойствие. Через несколько минут Дороти снова оживилась, ее страх перед Ханной, казалось, был забыт, когда она наклонилась и заговорила.

― Кто-то украл мои вещи, ― прошептала она. Ее правая рука начала дрожать, ритмично подрагивая вдоль дешевой ткани кресла, которое они привезли из дома. Это любимое кресло Дороти, краска на подлокотниках облезла, а места, где дрожали ее руки, стали изношенными и потертыми.

На этот раз Ханна не смогла ее утешить.

― Никто не крал твои вещи.

― Они украли. Я нигде не могу найти кольцо моего мужа.

― Оно дома, мама. Я обо всем позабочусь.

― Дома? ― спросила ее мать.

― Дома. Это «Санрайз Вилладж», помнишь? Ты останешься здесь на какое-то время, чтобы медсестры могли помочь тебе ночью.

На самом деле она пробудет здесь довольно долгое время. Пока не умрет. Ханна снова улыбнулась, мышцы ее лица растянулись так сильно, что она подумала, что они лопнут.

― Твоя подруга Сильви тоже здесь. Ты ужинаешь с ней каждый вечер.

― Сильви, ― сказала она, как будто для перестраховки, но Ханна могла сказать, что имя как будто было незнакомым для ее языка. ― Сильви.

― Верно. Папино кольцо дома, в целости и сохранности. А я вернулась в свою старую комнату, присматриваю за домом.

― Он умер в прошлом месяце, ― пробормотала она.

Он умер шесть лет назад, но какой смысл говорить ей об этом? По мнению Дороти, она только что потеряла своего мужа, и ничто не могло изменить этого факта.

― Прости, мам. Должно быть, ты по нему сильно скучаешь.

Дрожащая правая рука матери дотронулась до обручального кольца и покрутила его. Ханна посмотрела на свой безымянный палец, прежде чем вспомнила, что на нем нет кольца.

Она была безработной, в процессе развода, жила в своей детской спальне, и заботилась о матери, у которой, похоже, даже не было дочери по имени Ханна. Черт, вот это она дает всем жару! Осуществила мечту. Убила хандру. Была лучшей версией себя.

― Кто-то, ― пробормотала Ханна, ― украл мои вещи.

Повторять слова за матерью было смешно. Кто-то же еще должен быть виноват, если она не могла понять, что случилось с ее собственной жизнью.

Но для Ханны это было не намного честнее, чем для ее мамы. Никто ничего не крал у нее. Ханна была здесь, в этом месте, потому что это ее выбор. Она была самая лучшая, черт возьми. Она заботилась о матери, которая провела всю жизнь, заботясь об остальных. В этом не было стыда. Ничего не украдено и не потеряно.

Ханна вернулась к своему роману и поняла, что понятия не имеет, что происходит с сюжетом, и загнула уголки нескольких страниц. Несколько минут спустя она сделала то же самое, прежде чем, наконец, сдалась и громко захлопнула книгу.

Несколько дней ее мать наслаждалась различными мероприятиями, организованными центром, а бывало, что иногда она боялась выходить из комнаты. У нее было два таких дня подряд, и Ханна чувствовала себя немного сумасшедшей. Когда дневная помощница постучала и открыла дверь комнаты Дороти, Ханна чуть не задохнулась от облегчения.

― Кори! Как твои дела?

Молодая женщина заулыбалась с искренней теплотой, которая заставляла Ханну чувствовать себя менее виноватой, когда уходила каждый день в пять часов вечера.

― Замечательно. Как сегодня поживает госпожа Дороти?

― Великолепно, ― солгала Ханна.

― Вы готовы принять ванну, госпожа Дороти?

Лицо ее матери исказилось, как будто она хотела начать протестовать, но через мгновение она кивнула.

Ханна встала так быстро, что ее книга упала на пол.

― Отлично! У тебя будет прекрасная ванна и хороший ужин, мама. Я вернусь завтра.

Когда она наклонилась, чтобы взять книгу, она быстро поцеловала маму в затылок. Деменция убрала ее запах тоже. Теперь вместо кондиционера «Суав» и жевательной резинки «Даблминт» ее мама пахла детским шампунем «Джонсонсбейби» и дезинфицирующим средством для больниц.

― До завтра! ― сказала на прощание Кори, когда Ханна быстро вышла из комнаты.

Ее мать ничего не сказала. Наверное, это даже к лучшему. Некоторые дни не были столь ужасны. В какие-то моменты она узнавала Ханну, даже если казалось, что она смущена тем, что ее младшая дочь так причудливо постарела.