Совы охотятся ночью - Горовиц Энтони - Страница 22

«Три трубы»

Когда я подкатила на «Эм-Джи» к дому Кэти, сестра выскочила мне навстречу, и оставалось предположить, что она сидела и ждала, когда раздастся звук мотора. С нашей последней встречи прошло два года, но Кэти ничуть не изменилась. Она обрадовалась мне и казалась совершенно спокойной. Я вышла из машины, и мы обнялись.

– Прекрасно выглядишь! Дивный загар. Бог мой, да ты больше на гречанку похожа, чем на уроженку Англии!

Я привезла ей оливковое масло, мед и пряности из горной деревушки Критса. Забрав подарки, Кэти проводила меня в дом, и я вынуждена была признать, что впервые за все время приезда в Англию чувствую себя желанным гостем.

Сестра, само собой, приготовила идеальное угощение, идеально сервированное на идеальной кухне. Как ей это удалось? Я отправила ей электронное письмо в половине третьего, она в этот день работала в местном садовом центре, но при этом ухитрилась приготовить марокканский тажин из курицы с нутом, миндалем и кускусом, который подала на стол с охлажденным розовым вином. Это я к тому, что зайди вы ко мне в квартиру в Крауч-Энде, не обнаружили бы там даже половины необходимых ингредиентов. Измельченный тмин? Листья кориандра? Большинство баночек для специй в моем буфете имели вид замасленный и пыльный, потому как никогда не открывались, а чтобы найти в холодильнике овощи – не увядшие, без бочков или не сморщенные, – стоило очень хорошо постараться. Если хотите поужинать со мной, готовьтесь есть разогретую в микроволновке пиццу. Но хотя я и предлагала Кэти пойти в паб или в ресторан в Вудбридже, сестра даже и слышать об этом не желала.

– Нет. В ресторане толком не поговоришь, да и Джек попозже домой вернется и захочет встретиться с тетушкой.

Ее сын Джек, двадцати одного года, учился теперь на первом курсе Бристольского университета. Девятнадцатилетняя Дейзи устроила себе годичные каникулы, помогая беженцам в Северной Франции.

Забавно, насколько близки мы всегда были с сестрой, оставаясь при этом совершенно разными. Это проявилось еще в нашу бытность детьми. Мы росли вместе, в самом обычном доме в Северном Лондоне. Ходили в одну школу. Менялись одеждой и подначивали друг друга насчет бойфрендов. Но если Кэти была совершенно счастлива и мечтала о том дне, когда у нее будет собственный дом и та жизнь, которой желали нам родители, то я частенько сбегала в местную библиотеку и грезила о совершенно иных вещах. Я вливалась в шайку в таверне «Ямайка», грабя потерпевших крушение моряков, неосторожно приблизившихся к берегу. Я влюблялась в Эдварда Рочестера, но в моей версии романа спасала его из огня. Я отправлялась в затерянный город Кор и обретала бессмертие в огненном столбе. Мы были полной противоположностью Сесили и Лизе Трехерн, этим враждующим сестрам, находившимся в буквальном смысле на ножах. У нас с Кэти не было ничего общего, кроме любви и привязанности друг к другу, которые мы пронесли через всю жизнь.

Бывали времена, когда я хотела бы сильнее походить на сестру. Жизнь Кэти являла собой образец уюта и упорядоченности: двое детей, теперь уже взрослых; муж-бухгалтер, трижды в неделю ночующий в Лондоне, но по-прежнему обожающий жену после брака длиной в четверть века; работа с частичной занятостью; круг близких друзей; общественная деятельность… Ну и все такое прочее. Мне Кэти часто представлялась более умной и зрелой версией меня самой.

И тем не менее я бы не смогла жить в таком вот доме. Я бы вообще не купила дом, имеющий название. Для таких, как я, вполне достаточно номера.

«Три трубы» располагались в тихом переулке в виде полумесяца на окраине Вудбриджа. И да, у дома действительно имелись три трубы, хотя они и являлись чисто декоративными, потому как в каминах были установлены светильники с имитацией огня. Глядя на все эти отполированные поверхности, сдвигающиеся стеклянные двери, пушистые ковры и со вкусом подобранные предметы искусства, я понимала, что, живя здесь, чувствовала бы себя запертой в клетку. Но Кэти, похоже, так не считала. Она была матерью, женой, домохозяйкой. Ей нравилось существовать в определенных рамках.

Однако не стану утверждать, что мой собственный, беспорядочный стиль жизни мог послужить для кого-то предметом зависти. Моя ранняя любовь к книгам не привела меня в те места, которые я себе воображала. Она привела меня… к книгам. Я начала с должности младшего редактора в «Харпер-Коллинз», затем стала выпускающим редактором, потом – старшим редактором и, наконец, главой отдела художественной литературы в компании, которая в буквальном смысле слова сгорела ясным пламенем. Издательская индустрия густо населена идеалистами, людьми, бескорыстно любящими свою работу. Вот почему столь многим из нас так плохо платят. Мне посчастливилось приобрести двухкомнатную квартиру в Крауч-Энде еще до того, как цены на недвижимость сошли с ума, однако с ипотекой удалось полностью развязаться только перед самым отъездом на Крит. У меня было много романов с мужчинами, но ни одна связь не была длительной, потому что я сама этого не хотела. Пока не появился Андреас и не изменил все.

Вот такими мы были. Две сестры, глядящие друг на друга через провал, становящийся с годами все шире, разделенные пропастью, но одновременно близкие. Порой мы осуждали друг друга, но, возможно, это лишь помогало нам лучше понять самих себя.

– Думаешь, разумно было позволить втянуть себя в очередное расследование убийства? – спросила Кэти.

– В этот раз я буду более осторожной.

– Надеюсь.

– Да и вообще, мне начинает казаться, что вся эта затея обернется пустой тратой времени.

– Почему? – удивилась она.

– Да потому, что чем больше я задаю вопросов, тем более очевидным становится, что Фрэнка Пэрриса убил именно Штефан Кодреску. Все улики указывают на него, и, судя по всему, кроме Штефана, мотив имелся только у двух человек, причем, откровенно говоря, я даже не вполне понимаю, что это был за мотив.

– А кто эти люди?

– Ну… Семейная пара, живущая в Уэстлтоне, Мартин Уильямс и его жена Джоанна, сестра покойного Фрэнка.

Вид у Кэти стал изумленный.

– Неужели Джоанна и Мартин Уильямс? Ну и ну!

– Ты их знаешь?

– Встречалась однажды. Не могу сказать, что они мне понравились.

Это было необычно. Как правило, Кэти хорошего мнения обо всех вокруг.

– А что именно тебя насторожило? – осведомилась я.

– Да так, ничего определенного. Просто не понимаю я таких людей. – Видя, что мне нужно больше подробностей, сестра неохотно продолжила: – Эта Джоанна – настоящий деспот. За столом она главная, никому и слова не дает вставить. А Мартин – законченный подкаблучник. Жена вертит им как хочет. И ей это, похоже, доставляет удовольствие.

Меня это озадачило.

– Когда ты с ними встречалась? – спросила я.

– Ну… Сто лет назад. Наверное, еще даже до убийства. Они оба присутствовали на каком-то обеде, и я запомнила их только потому, что у меня просто в уме не укладывалось, как двое таких разных людей способны много лет уживаться в браке!

– Значит, говоришь, жена всем заправляет, а муж подкаблучник? Ты уверена?

– Абсолютно.

– Это странно. Я видела их сегодня утром, и мне показалось, что у них в семье все обстоит как раз наоборот. – Не желая особо заморачиваться, я выкинула чету Уильямс из головы. – Да, по всему получается, что убийца Штефан. Я имею в виду… кровь на подушке, кровь в душе, деньги под матрасом. Его даже видели входящим в номер!

– В таком случае что же произошло с Сесили Трехерн?

– Возможно, это просто совпадение. Она могла упасть в реку. Допустим, решила искупаться и утонула. Если верить ее сестре Лизе, брак Сесили был вовсе не таким уж благополучным, как казалось со стороны, и она могла сбежать с другим мужчиной. – Однако, даже произнося эти слова, я понимала, что такое невозможно. Маленькую дочь Сесили никогда бы не бросила.

– Тебе заплатят, если ты не добьешься результата?

Вот об этом я как-то не подумала. Я потянулась за сигаретой.