Цена доверия. Кн.2. Протянутая ладонь (СИ) - Чеп Инна - Страница 23

***

Следующий удар едва задел плечо — Рина отскочила в сторону. Схватила чернильницу, развернулась. Если кинуть в лицо…

— Какая картина! Это и есть искупление грехов, как я понимаю?

Глава тюрьмы вздрогнул, рефлекторно отбросил розгу в сторону. Но тут же властно спросил:

— Вы кто?

Азарина шагнула к лежащей на полу рубашке, попыталась ее надеть — и вскрикнула. Поднимать руки было больно. Все делать было больно. Она почувствовала, что по лицу текут горячие слезы.

— Позвольте, я вам помогу.

Незнакомец сдёрнул с кровати покрывало, подошёл к женщине, смотрящей на него злым, недоверчивым взглядом, накинул ткань ей на плечи. Азарина опять вскрикнула — материя коснулась кровавых полос, оставленных на теле кнутом и розгами. Но все же упрямо вцепилась в покрывало испачканными в чернилах пальцами. Незваный спаситель одобрительно хмыкнул и обернулся к главе тюрьмы.

— Кто это такая?

— А вы кто такой? Вы знаете, чем карается…

В руках незнакомца блеснул жетон.

— Понятно, да? Так вот, мы говорили о грехах.

Он подошёл к тюремщику и без предупреждения ударил его в лицо, а потом в живот. Тот упал, заскулил.

— Вы сняты с должности. Только что. Камеру вам уже готовят. Эй, там! — незнакомец выглянул в коридор. — Заберите этого на первый этаж!

В кабинет вошли трое охранников и, отводя глаза, поволокли бывшего начальника вниз. Тот даже скулить перестал, настолько он был удивлен столь резким поворотом в своей карьере.

— Теперь вы, — мужчина посмотрел на едва стоящую на ногах Азарину. — Кто вы? За что сюда попали?

— Азарина дон Брит. Говорят, я прокляла человека, довела его до смерти.

— Понятно. Они не могут отличить красную кровь от темной?

— В палец иголкой мне никто не тыкал.

Незнакомец улыбнулся. Зло, даже как-то… остро. Об эту улыбку можно было прорезаться, но Рина почему-то знала, что больно будет не ей. Ее боль закончилась. Ну, почти.

— Вы хорошо держитесь.

— Я крепкая.

— Пойдемте. Вас отвезут домой.

Она кивнула, облегчённо выдохнула, шагнула вперёд — и упала в темную пропасть забытья.

Теперь было можно.

***

Яромир не позволил себя трогать местным каннибалам. Сам умылся, ощупал свои ребра, решил, что те всё-таки целы, и на том успокоился. Когда в коридоре раздался стук каблуков форменных сапог, он не удержался, выскочил навстречу идущему — и увидел безжизненное тело, завёрнутое в яркое покрывало.

— Рина!

Имя, сорвавшееся с губ, заставило нахмурился незнакомого спасителя.

— Ваша знакомая?

— Подруга жены, — соврал зачем-то Яромир.

— Клин! — один из трёх людей в серой форме тут же оказался рядом. — Отвези женщину домой, этот — палец ткнулся в Яра, — скажет, куда. Заодно запиши показания об избиении. Выполняй.

Азарину опять подхватили чужие руки и понесли прочь от этого злого места. Яромир поплелся следом. Растерянный, злой, похожий на побитого, отвергнутого пса.

***

Когда Деяна вдоволь наплакалась, оказалось, что солнце почти встало. Дела никто не отменял, и девушка поплелась на кухню. Тижиец за время ее отсутствия успел развить бурную (для мужчины) деятельность: нарезал мясо, хлеб и лук и теперь жевал этот своеобразный завтрак, попеременно кусая то одного куска, то от другого. Его мирный вид, спокойное поглощение пищи показались Деяне кощунственными. Он ее чуть!.. Она проревела все это время на холоде!.. А он…

Она отвернулась от стола, стала выгребать золу. Вынесла ее на улицу, вернулась, помыла руки остатками воды. Потом подхватила ведра, вышла во двор.

— Эй!

Дея вздрогнула, ускорила шаг и только потом поняла, что слово было сказано без акцента.

— Эй, девка! — ее схватили за плечо, развернули. — Ты откуда?

Незнакомый мужчина был выше нее на полторы головы. Небритый, пахнущий дешёвым алкоголем, он инстинктивно вызывал страх.

— Издалека. Я… Я троюродная племянница доны Брит.

— Ага! Родная кровь! — чужие пальцы сжали ее плечо сильнее. — Значит, и ты! Скажи: видела, как она ведьмачила? Видела?

— Н-нет.

— Честно говори!

В глазах незнакомца горело злое буйное пламя. Нет, он хотел не честности. Он хотел мести. Хотел избавиться от боли и сожалений. И для этого просто надо было найти виноватого.

— Я не видела.

— А скажешь, что видела! Поняла?

Ее встряхнули так, что голова безвольно мотнулась назад.

— Скажешь! Зло должно быть наказано так или иначе! Так что ты видела куклу! Поняла? Соломенную, с дырой вот тут. — Он ударил себя в грудь, потом опять сжал Деянины плечи. — Поняла?

— Отпусты дэвошку.

Загорелые ладони тижийца легли на запястья незнакомца, отрывая его руки от Деяны. Земляк отступил назад. Кагыр, наоборот, шагнул вперед, загораживая собой Дею.

— Ты!

— А. Кагыр Барот. А ты — Мырослав, вэрно?

Мужчина кивнул.

— Это не твое дело, степняк! Уйди!

— Ты зол. Ты исцчешь дракы?

— Что ты понимаешь? Я ищу справедливости!

— Зацчем же ты обыжаэшь дэвошку? Эй нэпрыатно.

— Это не твое дело!

Кагыр обернулся к Дее.

— Што стоышь, дурошка? Ыды отсуда!

Деяна хотела из принципа остаться, но посмотрела на красное лицо Мирослава и передумала. Добежала до дома, прошмыгнула на кухню, захлопнула дверь. И застыла, с замиранием сердца прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Непонятные слова, пьяный рык, тишина…

Когда дверь внезапно открылась, Дея взвизгнула от неожиданности. Вскочила с лавки, всматриваясь в фигуру вошедшего.

— Нэ бойса, йа эго не убыл. Он пошел домой. Спат.

Деяна отвернулась. Она не собиралась разговаривать с этим страшным, мерзким человеком.

— Дурошка, — сказал тижиец и вышел во двор.

Сам дурак!

Дея принялась за работу. Затопила печь, начала вычищать столешницу, с остервенением натирая ее тряпкой. Замесила тесто, поглядывая иногда на дверь — не идёт ли степной проходимец на запах? Почистила картошку и морковь, прислушиваясь к уличному шуму. Но ничего необычного не заметила. Остановился экипаж совсем близко, кто-то обронил пару строгих фраз — и все.

Тесто почти поднялось, когда дверь распахнулась от пинка. Кагыр вошёл в дом, держа на руках завёрнутое в покрывало тело. Следом за ним на кухню шагнул мужчина в серой форме, хмуро осматривающий помещение. Увидев Деяну, он подобрел.

— Вы — родственница?

Дея заторможенно кивнула.

— Этот у вас служит? — он с подозрением посмотрел в сторону тижийца, распахнувшего пинком вторую дверь.

— Д-да.

— Ну вы там проследите, — неопределенно посоветовал гость и покинул дом. Деяна побежала в спальню доны Брит.

Кагыр осторожно опустил тело на кровать и шагнул к выходу. Едва за ним закрылась дверь, Дея развернула покрывало — и разревелась. Тело хозяйки украшали следы от плетей и темные пятна от гниения.

— Что рыдаешь? Не рада?

Дея отвела взгляд.

— Я… вы… скоро…

Азарина приподнялась, опираясь на руки, села.

— Не умру я, не бойся. Это действие травы, а не болезни. Выйдет яд недели через две, и пятна со временем исчезнут.

— Зачем? — удивилась Дея, утирая слезы. — Вам же больно!

— Зато под юбку никто не полезет.

— Останутся шрамы. Следы.

— На меня некому любоваться. Не реви. Иди лучше воды теплой принеси и тряпок чистых.

Деяна послушно побежала на кухню. Кагыр стоял за столом, растирая в ступке какие-то травы. Иногда он подходил к ящику с приправами или к пучкам, висевшим под потолком, выбирал что-то и опять толок в ступке. Раньше Дея думала, что это все различные специи для вкуса и аромата, но теперь вспомнила, как Азарина перебирала пучки перед арестом, и поняла, что здесь много и лекарственных, и ядовитых трав. Гораздо больше, чем она полагала поначалу.

Степняк, проследив за ее взглядом, пояснил:

— Маз будэт.

Деяна хотела сказать, что им не нужна его помощь, и мазь свою он может сам себе на хлеб намазывать вместо масла, но промолчала. Она не умела лечить, знала только, что рану надо промыть и перевязать, и все. А доне Брит сейчас нужна была помощь. Пусть даже и тижийская. В конце концов, он вон как умело управляется с травами. С паршивой овцы, как говорится…