Римская волчица. Часть первая (СИ) - Моро Корделия - Страница 29

Электра кусала губы и молчала, но дыхание ее выровнялось. Антоний был сокрушительно прав. За эти несколько ужасных дней он постоянно оказывался прав.

— Электра. Помни, я здесь для того, чтобы поддержать тебя и помочь справиться. — Его голос смягчился, но взгляд оставался жестким. — Никто не может заставить тебя продолжать этот путь, но еще несколько шажочков сделай, прошу. Как жаль, что я не успел попасть на борт до штурма лунной базы, пока все не рвануло! Но теперь наша задача — не дать осколкам разлететься. Давай еще раз обсудим все по пунктам. Хочешь транквилизатор?

— Не хочу. Ты кругом прав. Снова. — Она медленно выдохнула. — И вот еще что. Должна сказать, чтобы это не висело между нами: я не хотела брать тебя на борт. Не знала твоих целей, не доверяла. Но даже если бы захотела, до штурма это не было возможно. Ждать около Юпитера было нельзя, пришлось двигаться немедленно, иначе капитаны не пошли бы за мной.

— Я тебя не обвиняю, Электра. Падая в воду, нужно плыть. Прости за дебильную банальность.

— Я себя виню. Была предвзята, это несправедливо. — Она прямо посмотрела на него. — Вот что. Дай сюда свой транквилизатор. И давай еще раз посмотрим все, что у нас есть.

Через несколько часов были проработаны, казалось, все возможные варианты сценария грядущего заседания. Антоний ушел общаться со своими демагогами, Электра — вникать в бесконечные данные по сенаторам, особенно колеблющимся. Вдруг удастся отколоть кого-то от таркиниевского большинства, склонить к поддержке адмирала?

Все, что только могла выдать сеть, имело значение: кого представляют, за что голосуют, кого поддерживают, с кем пьют, каким шуткам смеются. Откуда родом и с кем связаны родством. Все то, что поможет или логически достроить, чем кого зацепить, или интуитивно установить человеческий контакт — в тех узких рамках, в которые ее поставит формат сенатского слушания. По команде с чипа голопроектор подвесил в воздухе вокруг нее светящуюся проекцию зала Сената, и кабинет преобразился. Она будто бы оказалась в центре этого старого-престарого, знакомого по всем учебникам, картинам, фильмам, новостным трансляциям торжественного помещения. На удивление скромного, кто бы мог подумать, что в недрах гигантского, видимого с орбиты сенатского комплекса зал заседаний воссоздан в своих изначальных размерах, по нынешним временам — почти камерных.

Впечатление присутствия было таким сильным, что она зябко повела плечами, потом выпрямила спину и вздернула подбородок, как будто допрашивать ее начнут прямо сейчас. Стало отчаянно неуютно. Это мне и нужно, чтобы войти в рабочий ритм, подумала Электра. И хорошо, что есть время привыкнуть к этим стенам — покрытым выцветшей росписью, темнозеленой, терракотовой, золотой, имитирующей колонны, ниши и мраморную кладку.

Прямо перед ней были скамьи, когда-то раньше сенаторы рассаживались на них как хотели, без определенных мест. С тех пор как стало возможным голографическое присутствие, места во избежание технических накладок закрепили. Еще одна команда проектору, и имена — лица ее бы отвлекали — высветились там, где завтра она увидит изображения людей. Она подумала и принялась дополнять картину стрелками, объединяя сенаторов в группы. Вот Флавии — дядя Корнелий, смутно знакомый Сервий Секунд, какой-то еще Аппий Курций, и Аурелии — тетка Августа и с ней целый выводок близких и дальних родичей Люция. Вот дружественные Флавиям Туллии — Даная и Руфин. Вот многочисленные Крассы — Вулкан, Агриппина, Валериан, Марсалий, Петрония. Правильно ли объединять их в группу по родовому имени? Антоний так уверен в том, что благородный человек поддерживает прежде всего Семью, но точно ли это? Для кого-то Семья — весь огромный клан, объединенный номеном, а ведь, наверное, кому-то важнее своя ветвь или вообще профессиональные, а не родственные связи. Или планетарные интересы. Те же Тарквинии — их в сенате несколько десятков, но верно ли, что они во всем поддерживают главу клана, Гая Августина? Летиция Тарквиния, сенатор от Золотого Марселя, регулярно действует в связке с Марком Лицинием, Кандидом Метеллом и Максимианом Спурином — тоже марсельцами, причем скорее конкурирующими с тарквиниевским блоком. И нельзя забывать про палатинскую фракцию, всех этих Сципионов, Фурриев, Гракхов. Палатин — старшая, первая римская колония, уникально привилегированная: единственная, у кого, кроме Земли, есть свой сенат; правда, в отличие от земного, ограниченный в полномочиях системой Палатина. Младший брат и запасной игрок, дублер на случай непредвиденных катастрофических обстоятельств, какого-нибудь глобального алгоритмического сбоя, который вывел бы из строя сенат на Земле.

Электра вздохнула, понимая, что никакие аналитические способности не позволят понять все про всех — возможность получения информации, как ни крути, ограничена ее скоростью чтения. Свернула экран, давая отдых глазам и разуму, откинулась на спинку кресла. Весь день на краю сознания вертелось что-то важное, то всплывая на поверхность, то теряясь в бесконечном потоке новых сведений. Точка перехода? Инопланетник? Мятеж легионеров?

Кольцо на пальце вдруг мигнуло чистым белым светом. Это значило, что кто-то вызывает ее по каналу адмирала, напрямую, секретно. Такой звонок не посмотреть через чип, придется подключаться к защищенному экрану в дополненной реальности. Вызов исходил от — Электра сверила длинный ряд цифр и даже уже не удивилась — адмирала Третьего Объединенного Римского флота Анны Ариадны Лицинии. Как в старом анекдоте про Цезаря и галлов: только вас, черт побери, мне тут и не хватало!

Неужели и Третий флот вошел в Солнечную? Придется драться на два фронта? Нет, не может быть, это вроде бы не вызов, а кодированный пакет, что-то вроде видеописьма. Что ж, посмотрим. Хуже чем есть, наверное, быть уже не может.

Изображение проявилось и Электра увидела на экране римлянку средних лет. Прямой нос с красиво очерченными ноздрями, широкий лоб, решительный подбородок. Будь ее глаза чуть больше, брови чуть ярче, выражение живее, ее можно было бы назвать красивой; но женщина казалась окаменевшей, как статуя, и такой же бесцветной. Казалось, дальний космос вытянул всю краску с ее губ, щек и ресниц, все поблекло, волосы сделались мышино-серыми, а когда-то яркие глаза — водянистыми. Рот сжат в тонкую нитку, волосы собраны в безжалостный пучок без намека на женственность. Адмиральские планки на бело-фиолетовой форме Третьего говорили сами за себя.

— Здравствуйте, — осторожно произнесла Электра, потом чертыхнулась: ясно же, что это запись.

Запись пошла и Анна Ариадна ожила, утрачивая сходство с мрамором, вгляделась в невидимого собеседника, устало щурясь. Похоже, не отдыхала она неделями.

— Люций, послушай меня.

Долгое молчание, тяжелый взгляд в камеру. Слова давались ей непросто.

— Я хотела поговорить с тобой лично, но времени нет. Сообщение кодирую как секретное. Ты должен просто выслушать меня и принять единственно верное решение. Земля… Землю мы вот-вот потеряем. То, что мы с тобой обсуждали на прошлых маневрах, происходит уже сейчас. Мне пришлось принять отчаянные меры.

Мелькнули смазанные кадры — какие-то то ли корабли, то ли станции, но не римской конструкции. Что-то вроде зависших в пространстве ощетинившихся чешуей гигантских бубликов сине-стального оттенка. У Халифата были, кажется, остатки старого земного флота, значит, это какие-то ксеносы? Да что ж такое!

— Эта сила обрушится на Землю в течение считанных недель, скорее дней. Противопоставить ей сейчас нечего — ни твой, ни Первый Космический вернуться домой не успеете. Не обращайся к Гаю, он однажды уже предал, значит, предаст еще. Не иди в Солнечную, разворачивай флот и стыкуйся с нами в секторе четырнадцать. Поймаешь пеленг «Волчицы» и там уже посчитаете точнее. Да, мне пришлось заключить союз не совсем на тех условиях, на которые мы рассчитывали, но в отчаянные времена нужны отчаянные меры.

Пространство между Золотым Марселем и Деметрой, немедленно перевела для себя Электра. Что она там задумала, эта немолодая и очень усталая женщина с адмиральскими нашивками? Люций, во что же еще ты меня втянул.