Лихой гимназист (СИ) - "Amazerak" - Страница 57

Бричек по пути не встретилось, и домой я добрался пешком, благо идти было всего минут двадцать. Никогда прежде не попадал в подобные ситуации, но как мне показалось, получилось неплохо. Смит в штаны наложил так, что на весь квартал воняло. А я вернул своё, да ещё и с прибавкой.

Вот только дело разговором не закончится — в этом сомневаться не приходилось, ведь Смит не один работает. Не зря на Васильевском острове каждый второй твердил о какой-то Баронессе. Судя по тому, что о ней говорили, она сама аристократка, а значит, запугать её не удастся. И я не знал, захочет ли она поквитаться со мной за дерзкий визит к её человеку или поведёт себя более благоразумно.

Вначале подумал, а не отправиться ли на новую хату, но сразу отказался от этой идеи. Если за мной придут, встречу гостей лицом к лицу. А дальше — судя по обстоятельствам. Если дело дойдёт до войны, спрячусь в каморку и буду планировать удары оттуда.

Ночью я почти не спал. Заснул только под утро, но очень скоро постучал побудчик. Кого ждать: дипломатическую миссию или головорезов-заклинателей, пока было неясно, но готовился я к худшему. Когдаотправился завтракать в трактир, поймал дворника и дал ему рубль, попросив следить за всеми, кто будет околачиваться возле дома. Якобы ко мне должен человек придти, но он не знает, где я живу.

Днём я тоже поел в трактире, а на обратном пути расспросил дворника. Тот естественно наплёл с три короба, рассказав чуть ли ни о каждом прохожем. Видимо, хотел, чтобы я ещё денег дал. Но я полезной информации не обнаружил и велел следить дальше.

После обеда я сидел дома у окна, читал печатные листы, которые дал дядя, и постоянно поглядывал во двор, чтобы заметить, если появятся какие-нибудь подозрительные личности.

В шестом часу к подъезду подошёл мужчина в невысоком чёрном цилиндре, а вскоре раздался решительный стук дверного молотка. Три удара — и тишина.

Я схватил пистолет, заряженный усиленными пулями, и встал возле двери, готовясь в любой момент произнести нужное заклинание или выстрелить. Стук повторился, но я ничем не выдал своего присутствия. После третьего раза неизвестный просунул под дверь сложенную вдвое записку и, судя по удаляющимся шагам, ушёл.

Я поднял листок. На нём красивым почерком было выведено следующее: «Добрый вечер, Алексей Александрович. Приглашаю вас сегодня на чай. Карета ждёт на улице. Ни о чём не волнуйтесь. Безопасность гарантирую». И подпись: «Анабель».

Баронесса быстро на меня вышла — этого следовало ожидать.

Я надел чёрный сюртук и цилиндр, положил в карманы пистолеты, под рукав спрятал нож, взял трость, спустился во двор.

На улице, возле арки, стоял самоходный экипаж, похожий на карету моего отца. На облучке за рулём сидел тот самый господин в низком цилиндре. Он был одет в чёрный сюртук необычного фасона, застёгивающийся почти под самое горло.

— От Анабель? — спросил я.

Шофёр спрыгнул с облучка и открыл передо мной дверь.

— Прошу, — сказал он.

Я сел в карету и та, обдав прохожих клубами пара, покатила в сторону Глухой речки.

Глава 21

Экипаж вкатил в открытые ворота, и передо мной предстало длинное двухэтажное здание в классическом стиле, с колоннами, подпирающими треугольный фронтон, балконами и высокими арочными окнами по второму этажу. Простирающийся перед ним сад был украшен живыми изгородями, а позади дома шумели листвой берёзки парка, разбитого на прилегающей территории.

Дом Баронессы находился на побережье Невской Губы, и отсюда открывался прекрасный вид на беспокойную водную гладь залива.

Карета проехала через сад по широкой мощёной дороге и остановилась возле крыльца. На входе меня встретил слуга в ярко-синей ливрее старинного покроя. Он поклонился мне, сообщил, что Анабель уже ждёт, и повёл в дом, не обыскав и даже не потребовав надеть медальон. Меня встречали как важного гостя. Но хороший ли это знак? Или попытка усыпить бдительность?

По мраморной лестнице мы поднялись на второй этаж. Комнаты здесь выглядели значительно роскошнее, чем в моём родовом особнячке. Интерьер блестел золотом, стены были украшены деревянными панелями, картинами, на которых преобладали сюжеты из античной мифологии, и лепниной под потолком. В одной из комнат половину стены занимал огромный камин с двумя скульптурами по краям.

Пройдя три залы, мы свернули в четвёртую, и слуга удалился, закрыв за собой двери.

Комната отличалась от остальных цветовой гаммой. Стены были оклеены малиновыми обоями, а понизу отделаны деревянными панелями, бордовые шторы на окнах, подвязанные шнурками, ниспадали тяжёлыми складками.

На камине стояли золотые часы с вычурным барочным узором и мраморная статуэтка, а перед ним располагались большой мягкий диван, роскошные кресла и столик. На столике поджидали гостей заварной фарфоровый чайник с росписью, две чашки на блюдцах и две вазы: одна с конфетами, другая с печеньями. На другом столе возле дивана находилась большая ваза с фруктами, а у стены стоял шкаф с прозрачными дверцами, заполненный расписным фарфоровым сервизом, и ящиками внизу.

Усевшись в кресло, я стал ждать. Незнакомая обстановка и неизвестность вызывали тревогу, и я весь обратился во внимание. Помимо той двери, через которую я пришёл, тут имелись ещё две по разные стороны от меня, обе были закрыты и таили опасность.

Казалось странным, что меня позвали в такое место, чтобы прикончить. Всякое, конечно, могло быть, но скорее всего, мне предстоял разговор, пусть и не самый приятный. И вот я сидел и гадал, что ожидать от встречи.

Личность Баронессы была окутана тайной и потому невольно вызывала жгучее любопытство. Оставалось лишь догадываться, что представляет собой человек, про которого поговаривают, будто это — бес воплоти. Впрочем, реальность могла оказаться гораздо прозаичнее. Скорее всего, она — какая-нибудь богатая старуха или дама в годах; наверняка Баронесса — заклинательница и, возможно, даже обладает высоким рангом.

И что она сделает? Потребует замки у Смита починить? Или двести рублей вернуть? Будет угрожать? Так мне тоже есть чем ответить. Одно вызывало беспокойство — связи при дворе, которые якобы имелись у этой загадочной женщины. Тут ведь всё решали связи.

В любом случае, она умела заставить понервничать.

Одна из боковых дверей открылась, и в комнату вошла невысокая, но довольно фигуристая девушка в неприметном коричневом платье. Её тёмные, почти чёрные, волосы были уложены пышной шапкой, увенчанной пучком, а на лицо изящно спадал вьющийся локон.

«Кто это? Служанка?» — была первая мысль. Я ждал даму посолиднее, а не девчонку лет двадцати, одетую, как простая горожанка. Но когда я посмотрел в её глаза, сомнения улетучились. Взгляд выразительных карих глаз с длинными ресницами был каким-то пустым и тяжёлым. Ни у одного человека не видел такого выражения.

Девушка растянула рот в вежливой улыбке, усаживаясь на диван напротив меня. Лицо её было несколько широковато, но имело правильные приятные черты.

— Алексей Державин, значит, — произнесла она. — Давно хотела с вами познакомиться. Наконец-то представился случай. Моё имя Анабель Нарышкина, как вы сами, наверное, уже догадались. Хотя здесь, на Васильевском острове, меня обычно величают иначе.

— Баронесса, — понял я.

— Она самая.

Говорила девушка непринуждённо и несколько лениво, словно со старым знакомым, которого видела каждый день. А у меня внезапно пропало всё напряжение, владевшее мной последний час, с тех пор, как я покинул дом. Сам не мог понять, что происходит. Подумал даже, что Баронесса обладает какой-то ментальной магией, хотя прежде о такой я не слышал.

— Приятно познакомиться, — мой взгляд невольно скользнул по её пышному бюсту, она перехватила его и снова одарила меня странной улыбкой.

— Насколько я слышала, у вас возникли трудность с одним из моих подручных, — Анабель откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу, её выразительные и в тоже время пустые глаза словно гипнотизировали меня. — Надеюсь, наше общение будет более приятным.