Полюбить Дракона (СИ) - Фрес Константин - Страница 44

От этих слов у Итана нестерпимо зажгло в груди, словно меч Андреаса уже пронзил его сердце. Боль промчалась по истерзанным нервам, по черным пустотам, раньше наполненным магическим светом, и жаром припекла то место, где раньше цвела огромная звезда, что Итан подарил Диане.

— Ты потерял себя, Итан, — отчетливо и серьезно произнес Андреас, глядя на соперника — теперь уже на соперника! — горящими яростными огненными глазами. — Ты по кускам себя роздал, ничего не оставив себе на черный день. И поэтому я сейчас убью тебя; быстро и, если ты не станешь сопротивляться, безболезненно. Я возьму себе твой дом, твои богатства, и вырежу с твоего тела все оставшиеся звезды. Я буду самым сильным Звездным; и у меня будет шанс справиться с драконами и забрать себе ту самку, которую ты вожделеешь. Нет, не думай — я ее не люблю. Вовсе нет. И никогда не любил. Но с некоторых пор эта женщина стала не просто соблазнительной желанной самкой, а неким символом. Переходящим призом, если желаешь, который достается самому сильному и самому смелому. Ты был силен, — издевательски подчеркнув слово «был», произнес Андреас, — а я умен. Хитер, если хочешь; хитрее тебя. И терпеливее. Я умею ждать и укрощать свои желания, в отличие от тебя. Поэтому я дождался и победил. Так что постарайся не сопротивляться. И твоя смерть будет легка.

От его слов у Итана в груди зажгло еще сильнее, словно восходящее солнце нещадно жарило его кожу. Все звездные шрамы пульсировали этим жаром пополам с ломающей болью, и яд подлости и предательства душил Итана.

«Я не был добр, — подумал он, слушая частый пульс, бьющийся в висках, — но не был и так подл, чтобы желать смерти названным братьям и брать себе их силу. Неужто мы, Звездные, живем для этого — для того, чтоб быть подлыми, и подлостью добывать себе блага и пробивать путь себе в этой жизни?»

— А ты знаешь, что я вдруг вспомнил, — произнес он, отступая от Андреаса, уже заносящего вооруженную руку. — Что звезды, отданные от чистого сердца, прорастают тысячами снова.

«И тогда нещадно жжет кожу. Это сотни, тысячи мелких звезд зажигаются и тянут друг к другу белые лучи сквозь мрак старых грехов…»

— И мы, Звездные, можем снова стать драконами, стоит только захотеть. По-настоящему. И пожертвовать всем.

— Так что же ты тянешь? — насмешливо произнес Андреас. — Стань! Ты же всегда считал, что стать драконом может только лучший. Так докажи мне, что ты лучший! Что ты лучше меня…

В брызнувшем взрывами звездном свете его узкий клинок ослепительно блеснул раскаленным добела лучом. Он со звоном опустился на того, кто миг назад был просто человеком, и кого теперь проросшая магия взорвала, уничтожила, разломав на куски — и собрав заново, но в виде черного крылатого зверя, дракона с разукрашенной звездами чешуей.

Итан кричал — от боли и от невероятного усилия, что сделал над собой, — и Андреас не устоял на дрожащем под ногами полу. Рывком магии его откинуло и подбросило вверх. Он упал, и его переломленный, поверженный меч задребезжал по камням рядом с ним.

— Что ж ты больше не смеешься? — проревел Дракон, раскрывая широкие черные крылья над испуганным поверженным человеком. — Может, завидуешь мне? Хочешь так же разорвать свои цепи? Но у тебя, слизня, не хватит духу и желания. Ты пересчитал все звезды на моей шкуре? Каждая звезда — это звено цепи. Попробуешь разорвать всю цепь?

Андреас молчал; ненавидящим взглядом он смотрел на одну из звезд, самую огромную, сияющую напротив сердца Итана. Никакой чешуи, никакой защиты, только пульсирующий белый свет. И если взять меч, пусть даже сломанный, и направить, просто направить его в этот свет, то страшный зверь в броске сделает все сам.

Но дракон, казалось, услышал его мысли, или разгадал, прочел, выписавшиеся на лице. Глаза его побагровели от гнева, страшная когтистая лапа выбила меч из-под тянущейся к нему руки.

— Я все понял, — прорычал Итан. — Ты можешь смеяться, Звездный, но я понял, что держало меня в теле человека. Ложь. Попробуй ответить хоть на один свой вопрос правдиво, попробуй найти в себе хоть что-то настоящее — и ты найдешь в себе силы стать драконом. А теперь встань и найди в себе мужество, чтобы обернуться ко мне спиной и уйти! Не искушай меня; ибо я очень хочу убить тебя…

Глава 12. Корона для достойного

Андреас, изгнанный из грота Итана, пробирался меж скалами, как побитая собака. Разве что хвост не поджал — но и то, потому что хвоста у него не было. В страхе он много раз оглядывался назад, но нет, Итан сдержал слово — не преследовал его, и оттого Андреас смеялся испуганно и злобно, сам себя подбадривая звуками своего голоса в каменистой пустыне.

Оставшись один, он вдруг остро осознал свою слабость, и понял, что опереться ему не на кого…Ну, разве что на Ирментруду Ирину, оставленную у князя? Правда, и та могла затаить на него зло. Князь ее отдавал — Андреас не взял. И она наверняка тоже испытала ощущение ненужности и одиночества, как сейчас он. Доверится ли она ему? НА ее месте Андреас бы больше не поверил. И даже отомстил, насмеявшись и наиздевавшись вдоволь над тем, кто когда-то отверг ее.

Но больше взывать было не к кому, и Андреас решился на отчаянный шаг. Подобно Итану, он решил вырвать звезду, самую маленькую, чтобы ее магией дозваться Ирину.

Забившись в самый темный и маленький грот, Андреас, поскуливая от страха, разделся и стал оглядывать себя. Звезды мерцали искрами на его реках, расцветали мелким пятнами на плечах и груди, на животе крупными гроздьями распускались. Но стоило Андреасу прижать к коже нож, как самая крохотная звезда наливалась нестерпимой болью и пульсировала так отчаянно, словно это было его перепуганное сердце, которое он собирался вырезать

Андреас рыдал, обливаясь слезами и соплями, когда его нож все же подцепил, поймал одну искорку, и вывернул ее, а вслед за нею потянулись лучи, режущие его плоть, как струны.

«Как же много сил у Итана, — повторял про себя Андреаса, кромсая в истерике звездные лучи, чтобы эта боль скорее закончилась. — Как много!»

С горем пополам он добыл эту звезду и потом долго, долго лежал, скрючившись, в холодных камнях, зажав драгоценную добычу в кулаке, отходя от пережитой пытки и привыкая к ощущению пустоты на месте магического маленького светила.

Ощущения эти странным образом его изменили. Совсем немного, но изменили. Андреас вдруг поняло, что сила, которую он считал у Итана, на самом деле была его слабостью. Что-то припомнилось о самопожертвовании и бескорыстии. О гордости и чести. Захотелось встать во весь рост и перестать корчиться в страхе. Но эти мысли были очень нестойки, и желание поквитаться с жестоким миром вскоре унесло их, как дуновение ветра уносит пушинку.

— Ирментруда Ирина, — стискивая холодную колкую звезду потными липкими пальцами, шептал в темноте Андреас, — услышь меня! Ирина, я к тебе взываю! Ты моя последняя надежда! Услышь…

Его голос, полный тоски и отчаяния, пронесся над каменистой пустыней и над морем, от него задрожали цветы в гроте, где спала Ирина, объевшаяся экзотических фруктов и перепачканная до ушей сладким соком, и та вздрогнула и проснулась, услыхав знакомый голос, пронесшийся над зеленью и цветами.

— Андреас?! — не веря ушам своим, вскричала она, подскочив на ноги. — Это ты?! Но как это возможно? Итан снова тебе звезду дал?!

Она припомнила трагедию, развернувшуюся совсем недавно перед ее глазами, и губы ее гневно изогнулись.

— Никогда, — шипела она, — ни за что я ему служить больше не буду! Так и передай ему! После того, как он подарил звезду этой дряни! После того, как он расстелился перед ней, словно тряпка! Я слышала все слова, что он говорил ей! Я видела, как он трепетал и склонялся перед нею! Он пытался выпросить у нее то же самое, что и Эван — ласку и любовь! Старый дурак с прокисшими мозгами… какое же ничтожество!

— Не он мне дал звезду, — с отчаянием воскликнул Андреас, перебив Ирину. — Разве ты не видишь?! Я сам добыл ее, с кровью и болью, из своей кожи!