Запятнанный ангел - Филипс Джадсон Пентикост - Страница 7

- Одна из проблем заключается в том, что мне необходимо поговорить с тобой без Дики. Я не хочу пугать его. И не хочу оставлять его одного, потому что он и так боится, сам не понимая чего.

- Ты оставляла его, когда ездила в магазин. Мы можем куда-нибудь поехать?

Она покачала головой:

- Магазин всего в паре сотен ярдов за углом. Я бы не оставила его на более долгое время.

- Я юрист, Гарриет. Почему бы нам не обсудить кое-какие подробности бизнеса Эда или твоих финансовых дел? А Дики мог бы тем временем посидеть в моем "ягуаре" и все там рассмотреть.

Она кивнула, и тут вошел Дики с бутылкой бурбона.

- Можно мне наколоть для вас лед, мам?

- Конечно, милый. А потом Дэйв разрешит тебе посмотреть его машину. Нам нужно обсудить кое-какие скучные дела.

- Про папу? - Его взгляд снова стал настороженным.

- Про его дела в Нью-Йорке, Дики, - сказал я. - Твоя мама и я должны решить, как с этим поступить.

- Ох! - Он не поверил ни единому слову. Он выглядел сильным, смелым и покинутым. - Если... если есть что-то, что мне нужно знать, ты ведь расскажешь мне, мам, правда?

- Разумеется, мой милый.

- Можешь положиться на меня, Дики, - сказал я. - Я не оставлю тебя и твою маму, пока все здесь не уладится.

- Ага, это здорово, Дэйв. - Он, видимо, хотел польстить мне. - Я наколю лед. - И вышел на кухню, явно успокоившись.

- Он чувствует то же, что и я, Дэйв, - сказала Гарриет, понизив голос. - Все эти месяцы, пока я не увидела тебя здесь, у меня не было ни малейшей надежды. Я потеряла ее задолго до того, как с Эдом все это случилось, Дэйв! - И прежде чем я успел задать вопрос, она перебила меня: Ты по-прежнему пьешь бурбон со льдом и капелькой воды?

- Точно, - сказал я.

После этого все происходило как в замедленной съемке. Лед был наколот. Гарриет пошла на кухню с бутылкой. Потом Дики принес мне выпить, что было просто необходимо.

- В машине есть что-то, что нельзя трогать, Дэйв?

- Нет, потому что ключи у меня в кармане, - ответил я. - Стартер работает только от ключа, так что ты ничего сломать не сможешь.

- Четвертая скорость вперед?

- Посмотришь, там все помечено, - сказал я.

Он ушел с довольным видом. Гарриет вернулась с кухни, неся в руке стакан.

- Вежливость требует спросить, как твои дела, Дэйв. Но в такой ситуации, как моя, перестаешь думать о ком-то, кроме себя.

- У меня все в порядке, - ответил я. - У меня хорошая работа. Я не женат.

Она бросила на меня быстрый взгляд и отвела глаза.

- Что ты знаешь об этой истории, Дэйв?

- Почти ничего. Я расспросил репортера, который писал о несчастье с Эдом.

- Несчастье!

- Извини, я неточно выразился. Еще я говорил с владельцем местной гостиницы; малый по фамилии Трэш. Но все это какие-то обрывки сведений.

- На самом деле существуют две истории, Дэйв. Общая история, которая длится уже двадцать один год и которую Эд приехал расследовать. Множество людей здесь расскажут тебе все подробности лучше, чем я. И есть история Эда.

- Рассказывай, как тебе удобно, - предложил я.

Она снова подошла к окну и стала смотреть на инвалидную коляску.

- Я позвала тебя, Дэйв, потому что настало время, когда мне просто необходимо с кем-то поделиться. Ты единственный человек, о котором я подумала, что смогу рассказать тебе все и ты не назовешь меня стервой. Понимаешь... - голос ее был хриплым, - с Эдом не случилось бы то, что случилось, если б он был честным человеком и занимался честной работой. Она резко обернулась. - Это так, Дэйв. Именно так.

- Я тебя слушаю, - сказал я по возможности спокойно. Это был не тот момент, чтобы получать какое-то удовольствие от всего, что она говорит. Я знал, что должен настроиться и слушать как опытный следователь, а не как ревнивый бывший поклонник.

Гарриет снова отвернулась. Вероятно, прочитала мои мысли, как это всегда бывало прежде.

- Мне следует вернуться в то время, когда я ничего не слышала о Нью-Маверике, Дэйв. Я... я не хочу говорить с тобой о своем браке. Меньше всего именно с тобой. Но мне придется. Он имел свои плюсы. У меня есть Дики. Но Эд... Ну, Эд всегда был авантюристом. Ты знаешь это, Дэйв. После того как мы поженились, он вернулся на работу в ФБР. Я тогда носила Дики, и это была постоянная нервотрепка. Он все время ходил по лезвию ножа. Руководство постоянно отчитывало его за склонность к неоправданному риску. Они уволили бы его, если б не его редкостное везение. Это было все равно что жить с летчиком-испытателем. Я стала просить его уйти с этой работы, и, к моему изумлению, он согласился. Мы жили в Нью-Йорке, у него были там связи. Он занял денег и организовал собственное агентство. Я обожала его за это; я была безумно благодарна ему, Дэйв. Родился Дики, и я надеялась, что у него есть шанс иметь отца.

Все говорили нам, что работа частного детектива - тяжелая и неблагодарная. Меня это не беспокоило, потому что теперь не было этой постоянной опасности. Эд занимался промышленными делами, в которых требовались его знания и навыки следователя и юриста. Казалось, ему было по-настоящему интересно. Неожиданно мы стали жить очень богато. Премии и гонорары, объяснял мне Эд. Он никогда не рассказывал о своих делах. Никогда. Мы смогли поменять нашу маленькую квартирку в Нью-Йорке на хороший дом в Лонг-Айленде. Это было хорошо для Дики. Я гордилась Эдом и его успехами.

Потом в один прекрасный день все пошло прахом. В наш дом в Айленде пришел мужчина с пистолетом и стал требовать Эда. Он не был гангстером или бандитом. Этот полусумасшедший оказался бизнесменом, с женой, детишками и домом. Он пришел убить Эда, но не застал его и совсем потерял голову. Вот тогда я и узнала, откуда у нас деньги, Дэйв. Эд использовал информацию, которую получал во время законных расследований, чтобы шантажировать людей. Он признался мне без тени стыда. Сказал, что шантажировал только тех, кто не заслуживал лучшего отношения к себе, непойманных преступников, настоящих мошенников.

Я умоляла его прекратить все это. Он пообещал, но не очень убедительно. Он был как маленький мальчик, который не понимает, почему нельзя взять чужую вещь, если кто-то был так небрежен, что оставил ее валяться. Может быть, он старался. Я не знаю. - В голосе ее сквозила безмерная усталость.