Машина мышления - Курпатов Андрей - Страница 7

Ну ничего удивительного – ведь её же так резко вырубили включением соответствующих двигательных зон мозга, необходимых для перемещения в квартире. Так что сознательная задача просто вывалились из оперативной памяти, которая к этому моменту и так уже была перегружена.

Остановленное время

Что ж, я снова мысленно возвращаюсь к Сократу, замершему в сенях соседнего дома. К Эйнштейну, который дошёл до своего дома, но настолько интеллектуально занял свой мозг, что просто не в силах подумать о том, что надо достать ключи или хотя бы позвонить в дверь. Домой же он пришёл, в конце-то концов!

Величайшая степень погруженности и сосредоточенности, буквально парализующая всякую прочую деятельность! Ещё какие-то автоматизмы срабатывают, потому что не требуют больших интеллектуальных затрат. Но в общем и целом все имеющиеся ресурсы брошены на решение задачи, на её по сути подсознательное, но целенаправленное продумывание.

Согласитесь – вот это интеллектуальная мощь!

Но нет, не бойтесь, я не предлагаю всем желающим использовать по максимуму свой интеллектуальный ресурс замереть перед входом в собственную квартиру или сутками напролёт, подобно Сократу, смотреть куда-то вдаль ничего не видящим взором.

Не в этом дело, да и простого замирания будет, мягко говоря, для интеллектуальных прорывов недостаточно.

Необходимо научиться разгонять свою машину мышления до таких скоростей в заданной области, по актуальной задаче, чтобы на другую деятельность у вашего мозга просто ресурсов не оставалось. Ведь в этом случае ясно, что вы используете весь свой интеллектуальный потенциал.

Наш мозг – машина, думающая сама по себе, и едет наше мышление тем быстрее, чем больше задействовано в этом направлении ресурсов мозга.

Проблема (и задача) лишь в том, чтобы направить движение этой машины в нужном направлении, то есть умудриться включить дефолт-систему и центральную исполнительную сеть совместно, хотя эволюционно они к этому совершенно не расположены.

БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ МЫШЛЕНИЕ, 80-й ЛЕВЕЛ

Вот как этот опыт «включения» описывает выдающийся математик и мыслитель Анри Пуанкаре в своей знаменитой работе «Математическое творчество», которая была написана ещё в начале прошлого века:

«В течение двух недель я старался доказать, что невозможна никакая функция, которая была бы подобна тем, которым я впоследствии дал название фуксовых функций. <…>

Каждый день я усаживался за свой рабочий стол, проводил за ним один-два часа, перебирал большое число комбинаций и не приходил ни к какому результату.

Но однажды вечером я выпил, вопреки своему обыкновению, чашку чёрного кофе; я не мог заснуть; идеи возникали во множестве; мне казалось, что я чувствую, как они сталкиваются между собой, пока наконец две из них, как бы сцепившись друг с другом, не образовали устойчивого соединения.

Наутро я установил существование класса функций Фукса, а именно тех, которые получаются из гипергеометрического ряда; мне оставалось лишь сформулировать результаты, что отняло у меня всего несколько часов…

В эту пору я покинул Кан, где я тогда жил, чтобы принять участие в геологической экскурсии, организованной Горным институтом.

Среди дорожных перипетий я забыл о своих математических работах; по прибытии в Кутанс мы взяли омнибус для прогулки; и вот в тот момент, когда я заносил ногу на ступеньку омнибуса, мне пришла в голову идея – хотя мои предыдущие мысли не имели с нею ничего общего, – что те преобразования, которыми я воспользовался для определения фуксовых функций, тождественны с преобразованиями неевклидовой геометрии.

Я не проверил этой идеи; для этого я не имел времени, так как, едва усевшись в омнибус, я возобновил начатый разговор, тем не менее я сразу почувствовал полную уверенность в правильности идеи. Возвратясь в Кан, я сделал проверку; идея оказалась правильной»8.

Достаточно объёмный получился фрагмент, но насколько он показательный!

Сначала многократные попытки решить задачу «сознательно»: Пуанкаре усаживает себя за рабочий стол и перебирает множество вариантов, ни один из которых, впрочем, не подходит.

Затем случайность – он на ночь выпивает кофе, который, судя по всему, приводит его в несколько «изменённое состояние сознания». Его центральная исполнительная сеть и дефолт-система мозга начинают работать одновременно…

Пуанкаре описывает переживания этой ночи так, словно бы его охватило как-то безумие – будто бы он оказался лишь пассивным свидетелем работы собственной мысли.

Он рассказывает о своих вроде бы идеях как о сущностях, самостоятельно действующих в его голове: «идеи возникали», «сталкивались друг с другом», «две сцепились между собой».

То есть задача была поставлена сознательно (центральной исполнительной сетью), а думалась она уже подсознательно – с помощью дефолт-системы мозга, которая и превратила самосознание Анри (работающая центральная исполнительная сеть) в пассивного наблюдателя интеллектуальной работы собственного мозга.

Из этого состояния он перешёл в сон, а во сне сознание, мягко говоря, не так активно, как в бодрствующем состоянии. Однако, когда дремлет сознание, мозг вовсе не спит, а, напротив, активно продолжает работать.

Именно во сне мозг доводит, так сказать, до ума – интегрирует и перераспределяет – интеллектуальные объекты, наши мысли и инсайты, появившиеся в нём во время бодрствования.

В этом, кстати, нетрудно убедиться, если сравнить активность бодрствующего мозга, с одной стороны, и мозга, находящего в знаменитой REM-фазе сна, зафиксированную с помощью позитронноэмиссионной томографии (ПЭТ), с другой9. Взгляните на рис. 5.

Рис. 5. Активность мозга человека, находящегося в разных состояниях сна и бодрствования, зафиксированная с помощью ПЭТ.

Итак, Пуанкаре просыпается утром с почти готовым решением – садится за стол и осуществляет необходимые расчёты.

В процессе у него возникает ещё несколько предположений (их описание в представленной цитате я пропустил – детали этого математического исследования не играют для нас здесь существенной роли).

Но ему надо ехать – он переключается на дела бытовые, собирается, едет, общается со своими товарищами.

Кажется, что всё, задачка выполнена, а развития последующих идей стоит ждать уже в другой раз, может быть, с очередной ночной чашкой кофе.

Однако же что происходит?.. Пуанкаре садится в омнибус: «Когда я заносил ногу на ступеньку омнибуса, мне пришла в голову идея – хотя мои предыдущие мысли не имели с нею ничего общего».

Ему в голову сама по себе приходит совершенно оригинальная мысль! Причём связанная вообще с другим разделом математики!

Проще говоря, Пуанкаре сначала максимально завёл, разогнал свой мозг – потратив на это несколько дней. В какой-то момент его мозг даже дошёл до состояния своеобразного перегрева – так, что даже сам Пуанкаре не ощущал себя более хозяином в собственной голове.

Этот этап работы позволил ему существенно продвинуться и закрыть специфический интеллектуальный гештальт.

Однако само это решение – «установление существования класса функций Фукса» – оказалось на деле лишь промежуточным, потому что сама задача потенциально встраивалась в куда более мощный и объёмный контекст (неевклидова геометрия), над которым Пуанкаре много и тяжело трудился.

Поэтому, расслабившись за бытовыми делами, но на самом деле не прекратив мысленно «блуждать», он позволил своей дефолт-системе найти это совершенно оригинальное и нестандартное решение – соотнести преобразование фуксовых функций с преобразованиями в неевклидовой геометрии, которое пока не давалось ему, так скажем, в лоб – одним только сознательным напряжением.