ВЦ - 2 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 19

И в метро об этом же думал. Уже даже мысленно смирившись. Только ведь до середины февраля, а там футбол. Или Сталин его и в футбол заставит за ВВС играть. Но там слабая команда и вообще не команда, а сборная несыгранных между собой хороших игроков. Спился бы уж лучше окончательно. Отравился же алкоголем в 1962. Чего раньше не отравиться? Сделал бы стране такой подарок.

На стадионе Фомин сразу к Якушину в кабинет пошёл. Там нет никого. Вернее есть, уборщица, полы моет. Но она явно из Спорткомитета.

— Извините, не…

— Фомин? — женщина поправила выбившиеся из-под косынки седые волосы.

— Фомин. — Нельзя старушек обманывать.

— Иди к вашему тренеру. Там все. Тебя ждут.

Послали — пошёл. Кабинет на этаж ниже. На первом самом. Ещё издали услышал голоса. Ругали швею.

Открыл дверь. Там пять человек склонились над его нагрудником и пытаются распороть его лезвием. Забыв на секунду, что ему шестнадцать, Вовка гаркнул:

— А ну, прекратить!

Товарищи порольщики подпрыгнули, и выронил самый очкастый из рук бритвочку.

— Фомин?

— Что тут происходит. Кто вам дал право копаться в моих личных вещах. Вы кто такие? — пока кураж не прошёл.

— Вы — Владимир Фомин? — дядечка явно еврейской наружности, только пейсов и не хватает, сделал шаг вперёд и протянул руку:

— Вайлштейн Исаак Аронович — заместитель начальника Управления Промышленного Снабжения Всесоюзного комитета по Делам Физической Культуры и Спорта при Совете Министров СССР.

Вовка осмотрел остальных. Тоже солидные дядечки. Якушин с ними.

— Я — Фомин. А теперь, может, расскажите, зачем вы решили испортить мой нагрудник?

— Исследовать, молодой человек. Исследовать. Вот смотрю, как и из чего он сделан. Товарищ Романов мне поручил разобраться, сможем ли мы изготавливать такую форму на наших предприятиях для всех игроков.

— А как же авторские права…

— Фомин! — прикрикнул Якушин.

— Спокойно, Михаил Иосифович. Володенька правильный вопрос задал. Вот знакомьтесь, молодой человек, — Вайлштейн оторвал от карандаша с блокнотом худого носатого мужика. Тоже в очках. Да, все трое были почти в одинаковых толстых роговых очках с явно серьёзными линзами. Глаза казались огромными, — Это Гершель Соломонович. Он как раз из Бюро Изобретательства при нашем комитете. Обязательно всё зарисует и проверит на патентную чистоту, и если это на самом деле ваше изобретение, то вы, уверяю вас, молодой человек, хорошую премию получите.

— И кто вас сюда прислал? — неожиданно. О такой удаче Вовка и надеяться не смел. СССР может стать ведущей страной по выпуску хоккейной экипировки. А так как ничего другого те же канадцы придумать не смогут (Всё украдено до нас). Это чуть не семьдесят лет эволюции формы. Страна может заработать кучу денег и ещё большую кучу престижа.

Вот только при куче «но».

— Председатель комитета, товарищ Романов Николай Николаевич.

— Младший или старший? — пошутить решил.

— В смысле? А это. Да, вы историю знаете? Нет. К великим князьям Николай Николаевич не имеет ни какого отношения. Тем более, что оба уже на том свете.

— И что, вы, правда, сможете изготовить форму для всей страны? — сейчас ведь куча других проблем у еле пережившей Великую войну страны.

— Вот мы и смотрим. Идея мне лично нравится. Вот эта штучка, для защиты хозяйства, так просто шедевр. И очень полезная вещь не только для хоккея вашего. Налокотники и наколенники тоже хороши, а вот эта броня ваша. Не тяжело в ней? — Аронович приподнял нагрудник. — Тут килограмма два — три.

— Два с половиной. Я знаю, как можно облегчить некоторые детали амуниции. Вы слышали о дельта-древесине?

— Я-то слышал, товарищ Фомин, а вы откуда? — вдруг свёл брови Вайлштейн. Прямо взглядом взглянул. Тем самым.

Оба-на! Это что секретная вещь? Штирлиц был близок к провалу как никогда. Как он там выпутался? Семью какого-то полковника не эвакуируют из Берлина? В какой-то газете или журнале видел?

— В газете или журнале …

— Ладно, в газете, так в газете. А как форму… Ну, да пресс-формы. Отличная идея! А теперь давайте всё же распорем ваш нагрудник и посмотрим, как вы его изготовили сейчас. Жесть, я так понимаю? И что на подкладку. Ага! Конский волос. И войлок. Замечательно.

Переволновавшийся Вовка сел на скамью, что стояла вдоль боковой стены кабинета Чернышёва, и облокотился спиной о стенку. Не нужен он им. Эти увлечённые дядьки и так весь труд его и его матери угробят. Без него. Кто вот только потом будет восстанавливать?! Интересно, а Наталья умеет шить? Или только на саксофоне играть?

Ту песню про то, что дни потеряны и их вернуть нельзя. Он исполнил потом второй раз, потом третий, при этом мама Маша пыталась подстроиться на пианино, потом четвёртый и при этом длинноногая и зеленоглазая Наталья пробовала войти в припев с сольной партией на саксофоне. Потом был седьмой, восьмой, пока не пришёл сосед — министр МВД и не прекратил этот шабаш.

Ага. Это Вовка зря обрадовался.

— Сергей Никифорович. Вы только послушайте, какая песня! — Бросилась к Круглову мама Тоня.

И девятый раз пришлось исполнять. А потом для всего семейства Кругловых и десятый. А что, с саксофоном и пианино и хором на припеве, вполне получилось достойно. Не Лещенко. Такие голоса штучно делают, но ведь и не Дима Билан, он же Виктор Николаевич Белан. Можно ехать на Евровидение.

— Фомин! — Вырвал его из лап воспоминаний Якушин. — Тут меня попросил понаблюдать Чернышёв, как ты будешь молодёжку тренировать. Во сколько тренировка?

— В два часа, Михаил Иосифович.

— Хорошо приду. Мудрите вы с Иванычем. Я бы послал его лесом. И тебя хотел. А тут едрить-колотить таки люди приехали. Да с приказом самого Романова. И оказалось вдруг, что ты прямо уникальный изобретатель. А для футбола ничего не изобрёл?

А что можно изобрести? Обрезанные бутсы с шестью длинными шипами для игры на раскисших полях?

— Возьмёте меня летом в футбольную команду?

— Ты, не виляй. Есть что? — теперь не отцепится «Хитрый Михей».

— Я подумаю.

— Ну, и я подумаю. Закончится пусть сперва зима. Думай. Есть ещё время.

Глава 10

Глава десятая

С рождения Бобби

Пай-мальчиком был,

(Молодец…)

Имел Бобби хобби —

Он деньги любил,

(Хороший мальчик…)

Любил и копил.

(Что было дальше?)

Все дети как дети —

Живут без забот,

(Счастливое детство…)

А Боб на диете —

Не ест и не пьет,

(Бедненький мальчик…)

В копилку кладет

Молодёжка «Динамо» — это … Нет. Всё проще. Почему в этом времени нет чистых хоккеистов или футболистов? Всё перемешано. Зимой играют люди в хоккей, в основном в «русский», а летом бегают по полю с мячиком. Всё ведь просто. Сезоны короткие, игр мало. И чем футболисту зимой заниматься, никто товарища на сборы в Испанию и тем более Мексику не повезёт. Потому и совместители все. Можно и на снегу играть в футбол, но денег у страны мало и цель в 1948 году у неё другая. Хозяйство разрушенное всей страной нужно восстанавливать. Мужчин и так очень мало. Выбила война. Потому держать огромные команды с кучей всяких менеджеров и десятком тренеров никому в голову не придёт. Все хоккейные команды — «канадцы» — это двенадцать человек в лучшем случае. Может быть плюсом только играющий тренер. Такие как Чернышёв или Тарасов.

А что с молодёжкой? Да то же самое. Пришло на тренировку около двадцати пацанов семнадцати — шестнадцати лет. Вышедший из кабинета «Хитрый Михей» пока им не ставший, построил ребят и сказал, что сегодня тренировку с ними проведёт игрок основного состава «Динамо» Владимир Павлович Фомин. Он же, растудыт его в качель, отберёт четверых лучших для создания резервной пятёрки для хоккеистов «Динамо».