Возвышение Королевы (ЛП) - Кент Рина - Страница 9

Джонатан падает на стул.

— Я останусь.

Дерьмо.

Он действительно такой, и мне действительно нужно бежать. Я не знаю куда, но я разберусь с этим, как только выберусь отсюда.

Я всегда нахожу выход.

Мой разум работает на пределе, пытаясь придумать, как заставить его уйти. Вода и накрытая тарелка с тем, что, как я предполагаю, является супом, стоят на прикроватном столике, так что я не могу попросить ни того, ни другого.

Думай, Аврора, думай!

— Моя подушка, — выпаливаю я.

Джонатан все еще наблюдает за мной с тем пугающим вниманием, которое заставляет меня почувствовать себя так, словно я нахожусь под микроскопом исследователя.

— Что не так с твоей подушкой?

— Я хочу ту, что из твоей комнаты. Эта не мягкая.

— Раньше ты прекрасно на ней спала.

— Это было очень давно. Я на ней больше не сплю. — затем я говорю слегка дерзким тоном, нанося удар ниже пояса: — У меня болит голова.

Это работает.

Он встает, но вместо того, чтобы уйти, наклоняется и касается губами моего лба. Ударная волна охватывает мои конечности, и требуется все, чтобы не растаять. Это... это первый раз, когда он сделал что-то подобное.

В поцелуе в лоб есть непревзойденная интимность — ощущение его губ на моей коже, забота в нем.

Боже. Почему он делает это именно сейчас?

— Я рад, что я оказался там до того, как ты пострадала ещё сильнее. Но это не значит, что я позволю этому повториться. — он выпрямляется с пустым выражением лица. — Я сейчас вернусь.

Я наблюдаю за его удаляющейся фигурой даже после того, как за ним закрывается дверь. Кожа там, где он поцеловал меня, все еще покалывает, горит и посылает мне все неправильные сигналы.

Качая головой, я вскакиваю. Мир начинает наклоняться, но я широко расставляю ноги, пока головокружение медленно не отступает.

У меня нет времени, чтобы тратить его впустую. Джонатан скоро вернется, и я не смогу быть поблизости, когда он вернется.

Поскольку на двери нет замка, любезно предоставленного тираном, я прижимаю к ней кофейный столик. Мои ладони саднит, и кровь пропитывает пластыри, но я не останавливаюсь, пока они прочно не прижаты к двери.

Засовывая ноги в первую попавшуюся пару туфель, я быстро сооружаю веревку из любых простыней, которые могу найти.

Пользоваться входной дверью запрещено. Джонатан относится к тому типу чудаков, у которых в коридорах установлены камеры, и, поскольку я уверена, что за ними все время кто-то наблюдает, нет сомнений, что они меня поймают.

Однако мой балкон выходит в сад, откуда виден задний вход для персонала. Во время моих сеансов слежки я не обнаружила здесь никаких мигающих камер.

Закрепив веревку в ножках кровати и проверив, выдержит ли она мой вес, я бросаю ее вниз. Она не достигает земли, но достаточно близко. Я приму все, что сократит дистанцию моего падения.

Я делаю это не в первый раз. Я сбежала таким образом из многих мотелей. Часто у меня не было денег, чтобы заплатить за ночь, и я ни за что на свете не собиралась спать на улицах или в парках, где кто-нибудь мог найти меня и напасть.

Повзрослев, я посылала этим мотелям чеки, но в то время прыжки со второго и третьего этажей были частью моей повседневной жизни. Я немного отстала от практики, но я могу это сделать.

Дверная ручка поворачивается, и я напрягаюсь.

Он вернулся.

Не то чтобы я не подозревала, что так оно и будет, но, черт возьми, еще слишком рано.

Я должна сделать это сейчас.

— Аврора. Открывай!

Его голос гремит с другой стороны, а затем раздается стук в дверь, когда он пытается ее открыть.

Мой позвоночник выпрямляется, будто он вот-вот сломается.

Сейчас или никогда.

Я хватаю конец веревки и просто прыгаю.

Мои руки и ноги обхватывают простыню смертельной хваткой, когда я медленно соскальзываю на землю. Я не смотрю вниз, потому что это наполнит меня страхом еще большим, чем тот, что уже кружится внутри меня.

Мне требуется больше времени, чем я привыкла в своей миссии, чтобы спуститься по веревке. Отчасти потому, что долбаный особняк Джонатана слишком высок, а отчасти потому, что прошло много времени с тех пор, как я делала это в последний раз.

Мои ладони кричат от боли, простыни пропитаны кровью, а колени горят, когда холодный утренний воздух пробирает меня до костей.

К тому времени, когда я добираюсь до конца, мои ноги свисают вниз, а руки крепко сжимают ее, я знаю, что у меня нет выбора, кроме как прыгнуть.

Это крутой прыжок, и мои ноги будут чертовски болеть. Но если я все сделаю правильно, то не сломаю ни одной кости. С надеждой.

Хотя сломанная кость стоила бы того, если бы это означало, что я выберусь отсюда.

Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза и отпускаю.

Вот оно.

Я свободна и жива, и никто не отнимет этого у меня.

Я так, так упорно боролась, чтобы попасть сюда, и если я смогла добраться до этого места, то смогу добраться куда угодно.

Затем, вместо того, чтобы почувствовать острую боль от удара ног о землю, я оказываюсь в стальных объятиях.

Чувство неудачи просачивается прямо под мою грудную клетку и сжимает сердце.

Мое дыхание прерывается, когда я встречаюсь взглядом с яростными серыми глазами Джонатана.

— Увлекательно, Аврора. Действительно, увлекательно.

Глава 7

Аврора

Впервые в жизни мой план побега проваливается еще до того, как начинается.

Когда я смотрю на ярость, исходящую от черт Джонатана, я знаю, я просто знаю, что, черт возьми, я никогда не смогу сбежать.

Я закончу как Алисия.

Буду бродить по коридорам. Меня будут мучать галлюцинации. Меня отравят.

Убьют.

Прилив жизни пробегает по моим бурлящим венам, и я толкаю его в грудь окровавленными ладонями, мои конечности дергаются. Я действую прямо из иррационального гнева и потребности остаться в живых. Моя логическая, стратегическая сторона исчезает — она была убита, когда я не ударилась о землю и не упала обратно в клетку Джонатана.

— Отпусти меня!

Моя борьба бесполезна. Будто он не чувствует моих кулаков на своей рубашке или моих царапин на коже его ключицы. Как будто он ждет, когда мой приступ гнева утихнет и я расслаблюсь.

Я не сделаю этого.

Я извиваюсь, толкаюсь и бью. Я использую все уловки, чтобы вырваться из его безжалостной хватки.

Молчаливое обращение приветствует меня, когда он уносит меня обратно в дом.

Нет, нет…

Моя энергия возрастает, и я дрыгаю ногами в воздухе, пытаясь заставить его ослабить хватку.

Все, что я получаю, это сильное сжатие на внешней стороне бедра. Ой.

Мы проходим мимо статуи Девы Марии, держащей маленького ангела, когда они оба плачут, и меня охватывает страшное предчувствие.

Также осознание.

Эта статуя олицетворяла жизнь Алисии в особняке Кингов. Она плакала, и никто ее не увидел. Она страдала, и никто ей не помог.

Во всяком случае, ее муж и спутник жизни отравили ее. Он убил ее.

Он убил мою сестру.

Злые слезы наполняют мои глаза, когда я толкаю его локтем и царапаю его бок. Я знаю, что это ничего мне не даст с его силой, но пока я могу дышать, я буду бороться.

Я боец. Выжившая. Я зашла так далеко, и я не позволю Джонатану диктовать мне свой конец.

Не имеет значения, что мои ладони продолжают кровоточить. Жжение в конце концов пройдёт, как только я выберусь отсюда.

Марго появляется у входа в длинной ночной рубашке. Должно быть, она встала с постели из-за переполоха.

— Помогите мне, Марго! Помогите! — я кричу во всю глотку.

Она открывает рот, затем закрывает, наблюдая за сценой, будто это из шоу уродов. Я вырываюсь из объятий Джонатана, в то время как его лицо холодное, как камень, словно оно сделано из гребаного гранита.

— Сэр?.. — спрашивает она почти неуверенно.