Тайна оранжевого саквояжа - Дубчак Анна Васильевна - Страница 23

— Он? — удивился Горностаев. — Художник? Но что он собирался ей рассказать?

— Ладно… — махнул рукой Соломон. — Да, Маша права, я действительно знаком с Ильей Николаевичем Галицким. Я жил у него почти год…

И он рассказал, как вскоре после того, как его мать оставила его с Буффало и исчезла из его жизни, он сбежал в Москву.

— Я хотел добраться до дома, я помнил то место, где мы жили с мамой, но у кого бы я ни спрашивал, где оно находится, все только плечами пожимали…

— А сейчас ты помнишь этот город?

— Да это и не город, а просто место в лесу, там рядом нет домов… Это в Латвии.

— Латвии? — хором воскликнули Маша с Сергеем. — Значит, ты не русский?

— Не знаю. Но если фамилия моя Бауэр, значит, не русский.

— Так как называется то место, в котором вы с мамой жили?

— Странное такое название: Дупуми.

— Ничего и не странное, бывают и еще постранней…

— Ты остановился на том, что сбежал от Буффало в Москву, хотел через Москву добраться до Латвии?

Да, но денег у меня не было. К тому же, за мной стала охотиться милиция. И тут пря— Лариса!

И Маша рассказала ребятам о том, что узнала от самой Ларисы. Что у нее есть сын, которого она отдала своей родной сестре.

— Все сходится! Галицкий, увидев ее фотографию на афишах и вспомнив свой портрет, который он нарисовал для тебя, посчитал, что она и есть твоя мать, и решил найти актрису, бросившую своего сына, и признаться ей в том, что мальчик почти целый год жил у него. И заодно, быть может, пристыдить мамашу за такое…

Соломон от волнения даже взмок.

— Скажи, разве не похожа Лариса на этот портрет? — допытывалась Маша.

— Похожа, — пожимали плечами Сергей с Соломоном.

— А разве ты ничего не испытывал к ней, когда увидел ее?

— Ну… жалко было… — говорил Соломон. — Но при чем же здесь тот тип, который похитил ее?

А вот на этот вопрос мы сможем ответить, я думаю, когда узнаем, что в этом желтом конверте, — и Маша достала из недр своей одежды конверт, который она взяла у спящего брата. — Думаю, что этот конверт Никита нашел в гостиничном номере, приметил его, но ничего не сказал нам. Помните, у него живот схватило? Уверена, что с животом у него было все в порядке. Просто ему понадобилось время, чтобы достать этот конверт и спрятать в своей одежде.

— Ну и Пузырек… — усмехнулся Сергей. — Так открывай. Хотя, ты можешь ошибаться…

— Я слишком хорошо знаю своего брата.

И Маша разорвала конверт. В нем была свернутая вчетверо старая газета. Свет от торшера упал на первую же страницу с фотографиями, и Соломон ахнул, схватил газету и прижал к груди… Он тяжело дышал и стоял так некоторое время с закрытыми глазами, шепча «Это она, это она… Дупуми…»

Глава 11

СОКРОВИЩА КАРЛА Ф. НАСЛЕДНИЦА ГЛАВБУХА

Они уснули на рассвете. Мальчишки расположились на полу, стащив туда несколько одеял и одну подушку, а Машу устроили на диване, под пледом. И сны их, такие похожие и, вместе с тем, разные, кружили над потолком, сливаясь прозрачными очертаниями и разлетаясь, как широкие экзотические листья «дерева путешественников» с далекого острова Мадагаскар…

Тайна, которая спала вместе с ними и теперь составляла неотъемлемую часть их жизни, была настолько велика и мистична, настолько богата историей и открывающимися для ее обладателей возможностями, что это невозможно было выразить словами. Как сладкий жирный шоколад, спрятанный за щекой ложащегося спать ребенка, была спрятана эта тайна в душах Маши, Сергея и, конечно же, Соломона. Хотя у Соломона была еще причина и для бессонницы — на первом этаже дома, в котором они находились, спала, погруженная в свои тяжелые и тревожные сны, Лариса…

«Лариса Ветрова», — шептал он во сне, пытаясь дотянуться до ускользающей от него светлой фигуры в развевающемся белом платье. Теплая волна радости захлестывала его сердце, которое при мысли о том, что Лариса может на самом деле оказаться его матерью, начинало биться с удвоенной силой. Но почему же она ничего не сказала Маше с Мартой про Буффало, не объяснила, чего требовал от нее этот человек, место которого в аду?.. Но он все узнает, когда проснется, все, абсолютно все…

Никита был очень удивлен, когда, проснувшись, не обнаружил рядом с собой сестру. Он встал и пошел ее искать по дому. И тут до него дошло, что под рубашкой нет желтого конверта. Он вернулся и перевернул всю постель — все напрасно. «Машка, я ей голову отверну», — разозлился он не на шутку, понимая, что пропажа его драгоценного конверта — дело только ее рук.

Конверт, который он приметил в гостиничном номере, когда осматривал ящики шкафа, он не мог сразу же засунуть за пазуху — уж слишком он был велик. А потому решил его временно перепрятать в туалете, чтобы потом спокойно, без свидетелей, хорошенько спрятать где-нибудь в себе. Он так и сделал, но раскрыть конверт и посмотреть, что в нем, не успел — не было подходящего момента. И вот теперь все лавры достанутся Машке…

Он сходил в туалет, умылся и чернее тучи поднялся наверх, где и застал всю троицу крепко спящей в библиотеке. Желтый конверт лежал на столике возле торшера. Никита сел на диван, чуть не касаясь Машкиных ног, достал из конверта газету и начал читать.

И чем больше он читал, вдумываясь в прочитанное, тем непонятнее ему становилась причина, по которой эта газета оказалась в гостинице провинциального города на Волге… Он размышлял и строил мысленную логическую цепочку событий, имен, фактов…

Итак. Газета — Ефим Борисович — Альбина Георгиевна — золотой медальон — Соломон.

На письменном столе он увидел странный листок, сложенный пополам, с нарисованным на одной его части жирными синими чернилами нерусское слово «ВА…..», а на другой — с отпечатком этого же, еще не успевшего просохнуть от чернил, слова. И среди этих странных букв какие-то кругляши, похожие на острова или булки.

Тут Никита понял, что проголодался, махнул рукой на всех спящих предателей с их ночными занятиями, которым они предавались БЕЗ НЕГО, и спустился вниз.

На кухне уже звенела посудой Марта.

— Доброе утро, — поприветствовал он ее. — А я уже умылся. Вам помочь, а то Машка спит…

Марта в косынке, плотно стягивающей ее аккуратную красивую голову, улыбнулась ему, и Пузырька прошиб пот: он оставил ее парик в комнате, где-то на постели… «Вот черт!» И тут он вспомнил слова, которые довольно часто произносились в его доме, и решил разговаривать с хозяйкой этого гостеприимного дома «открытым текстом».

— Знаете, тетя Марта, а ведь я видел, как вы ночью куда-то ходили. Вы что — лунатик?

Она рассмеялась:

— Ну что ты, Никитка, какой же я лунатик? Просто ездила смотреть на воду, знаешь, какая она ночью красивая, когда в ней плещется луна…

— А что же вы никого с собой не позвали? Я вот тоже, например, люблю кататься на лодке. Я и грести умею.

— Хорошо, сегодня ночью мы погребем с тобой вдвоем… Договорились?

— А что вы печете?

— Оладьи. Любишь?

— Я когда голодный, то все люблю. А почему вы носите парик?

Вот когда он застал Марту врасплох.

— Ты что-нибудь видел? А… Это ты взял парик, я поняла… — она опустила руки и села на стул. Опустила голову. — Понимаешь, у меня проблемы с волосами, они почему-то не растут… Болезнь…

— Неправда, — спокойно ответил ей Никитка, — я видел ваши волосы. Они длинные, белые и красивые. Вы скрываетесь от кого-то? Да вы не бойтесь, я никому ничего не расскажу. Могила. Тем более что все в этом доме от кого-нибудь да прячутся. Лариса — от Ефима Борисовича, мы с Машкой — от школы и родителей, Сережка — тоже, а Соломон — от всех воспитателей и учителей, а еще от милиции… А вы от кого?

— От себя, — ответила Марта и снова встала к плите. — Когда-нибудь ты, быть может, и сам что-то узнаешь, но сейчас еще рано… Я не готова. И дай Бог, если тебе и твоей красивой сестричке Маше никогда не придется прятаться от самого себя…