Ответный удар (СИ) - Шу Алекс - Страница 11

Генерал армии быстро собрал портфель, надел форменное пальто и папаху, закрыл за собой кабинет. Через две минуты он уже был возле машины. Крепкая рука Ивашутина сомкнулась на ручке двери.

– «Черт, чего она мокроватая? Хотя Виталий снег сегодня счищал, вон как навалило, ничего страшного», – сделал вывод генерал, открыл дверцу, и сел в волгу, достал платок из кармана кителя и вытер руку.

– Куда едем, Петр Иванович? – уточнил здоровенный водитель. Второй телохранитель уже сидел сзади.

– Сначала заскочим в Генштаб, а потом, наверно, уже домой, – вздохнул начальник ГРУ.

Мотор машины взревел, черная волга рванулась с места, выбрасывая из-под колес белые клочья снега.

Ивашутин устало закрыл глаза и откинулся на сиденье.

Так и сидел, пока через пять минут машина не остановилась перед зданием Генштаба.

– Петр Иванович, приехали, – позвал водитель. Ивашутин не реагировал. Виталий повернулся к начальнику и оторопел. Лицо начальника посерело и обвисло. Складки у рта расслабились и бессильно опустились.

Телохранитель на заднем сиденье, почуяв неладное, дернулся вперед, приникая грудью к переднему сиденью.

Млять! – ругнулся похолодевший водитель. Подсознательно он уже всё понял, но разум отказывался принимать очевидное.

– Петр Иванович! – ладонь Виталия схватилась за плечо Ивашутина. Тело генерала безжизненно завалилось на водителя, а потом упало вниз.

– Черт, черт, черт, – ошеломленно повторял водитель, вытаскивая труп начальника на сиденье. Сзади ему помог телохранитель. Он сразу же, подхватил запястье начальника ГРУ, померил пульс и выдохнул:

– Приехали, млять, он мертв….

Два офицера, майор и подполковник стояли у окна. На улице серел сумрачный зимний день. Снежинки белой пылью кружились в мутном мареве вьюги, заставляя одиноких прохожих, ежится, опускать головы и поднимать воротники курток.

Темный коридор здания ГРУ выглядел зловеще и тоскливо, усиливая напряжение.

– Когда прощание с Петром Ивановичем? – глухо спросил подполковник.

– Завтра в десять утра в актовый зал тело привезут, – хрипло ответил майор, – Там пройдет официальная церемония прощания. Потом на кладбище повезут.

– Странно, – выдохнул подполковник, – я ещё в четверг с ним виделся. Отлично выглядел, бодро и энергично. Вроде ничего особенно не беспокоило. А тут инфаркт, аккурат в пятницу. Двух дней до Нового года не дожил. Даже не верится…

Я вынырнул из темного марева сна мгновенно. Сердце яростно колотилось о грудь, по телу разлилось ледяное предчувствие надвигающейся беды, скомканная простыня и сбитое в сторону одеяло были мокрыми от пота.

«Если Ивашутина убьют, то всё, конец. Так, успокоиться. Что там во сне было? Он умер в пятницу за два дня до Нового года. Это двадцать девятое декабря. А сейчас утро двадцать седьмого. Значит, время ещё есть. Надо немедленно действовать!»

27 декабря 1978 года

Тепло, идущее от печки, согревало и успокаивало. Постепенно в голове начал выстраиваться план дальнейших действий. Обрывочные мысли, соображения, информация, потоком всплывающая в мозгу, благодаря неожиданно возникшим после переноса в прошлое сверхспособностям, выстраивались в логическую цепочку ответного удара по Андропову и его сообщникам. Необходимо было действовать. И самое главное, не позволить убить Ивашутина. После смерти деда, Петр Иванович оставался единственным человеком, обладающим властью и возможностью эффективно противодействовать заговорщикам, выйти на честных людей из Политбюро и помочь им объединиться. Если он погибнет, остается один путь – личная вендетта против предателей на самом верху. Но тогда результат не гарантирован.

Дверь протяжно заскрипела, приоткрывшись. В комнату заглянул Иван Дмитриевич. Старик облачился в свежую рубашку, постриг бороду, был свеж и в хорошем настроении. Березин словно скинул десяток лет и выглядел бодрым и ещё сильным мужчиной.

– Проснулся уже? – добродушно усмехнулся он.

– Доброе утро, Иван Дмитриевич, – улыбнулся я.

– Доброе, – кивнул дед. – Вставай, хватит бока отлеживать. Умойся, разомнись, а я пока завтраком займусь.

– Могу вам помочь, – я спрыгнул с печи, мягко приземлившись на дощатый пол.

– Не нужно, – отказался старик. – Картошки сейчас порежу, лучка брошу, достану из холодильника колбасу и яйца, и будет у нас с тобой отличный завтрак. Яичница с жареной картошкой. Или для вас городских это уже и не еда?

– Ещё какая еда, – заверил я. – Мое любимое блюдо. Батя, иногда на выходных отправляет маму отдыхать, и сам готовит. Чаще всего такую же жареную картошку с котлетами или сосисками. Мы её уплетаем за милую душу. Полной сковородки на один раз хватает. Только батя ещё любит чеснока добавить.

– Правильно делает, – оживился дед. – И мы добавим. Пользительная штука, я тебе скажу, для аромата и вкуса. И микробы убивает.

– Согласен, – я сделал десяток приседаний и махов руками. – Сейчас разомнусь, а потом умоюсь.

– Лады. Делай, как знаешь.

Дед снял со стола заранее приготовленную кастрюлю с водой, поставил рядом со стулом, подвинул к себе пластиковое мусорное ведро. Затем вытащил из-под стола мешок картошки, раскрыл горловину, подхватил нож, лежащий на скатерти, и начал чистить клубни, бросая их в кастрюлю.

Я принял упор лежа, и тридцать раз отжался. Затем сел на поперечный шпагат, растянулся. Попрыгал в стойке, нанес несколько ударов руками, локтями и коленями, имитируя бой с тенью.

Березин с интересом посматривал на мои упражнения, не забывая орудовать ножом и сбрасывать очистки в ведро.

Могешь, – одобрительно кивнул он, когда я закончил. – Техника рук – точно боксерская. Но локтями и ногами бьешь чудно́. Я такого не видал. Кто научил?

– Игорь Семенович Зорин. Бывший офицер ГРУ. Сейчас самбо, рукопашку и дзюдо преподает в спорткомплексе «Звезда». Военных тренирует, ну и нас тоже. Он дал базу, – охотно пояснил я.

– Охфицер да еще и ГРУ. Он же, наверняка, подписку давал, – прищурился старик. – Это ж, холодное оружие, практически. А тут вам, мальцам, показывает, как ногами головы разбивать.

– Никаких проблем, – отмахнулся я. – Во-первых, я не знаю, что у него с подпиской, но думаю, там всё нормально. Приемы-удары, которые я продемонстрировал – стандартная техника тайского бокса, каратэ и вьетводао, они к нашим армейским техникам не относятся. А Игорь Семенович полмира исколесил, и везде местные системы рукопашки изучил. Во-вторых, мы все дети военных. Ну почти все. В-третьих, тренирует он больше спортивным дисциплинам. Мужики у него самбо занимаются, приемы отрабатывают и на соревнованиях постоянно выступают. В-четвертых, показывает наиболее безобидные варианты приемов для самозащиты, а не уничтожения противника. Я и ещё пара-тройка бойцов – исключение. В-пятых, полуподпольные кружки карате во всех крупных городах есть. А сейчас они уже становятся легальными. В ноябре в московском клубе «Фрунзенец», организовали Всесоюзный центр подготовки инструкторов карате. В этом месяце прошла учредительная конференция и создана Федерация карате СССР. На ней избрали вице-президентом Алексея Борисовича Штурмина. Между прочим, ученика Анатолия Харлампиева, одного из создателей борьбы самбо. Так что, ничего такого страшного в преподавании техник нет. Пока. Потом карате, если история не изменится, запретят. 10 ноября 1978 года выйдет указ сначала об административной ответственности за обучение этому единоборству, а затем – через год и уголовную введут с соответствующей статьей в УК. Но пока мы рукопашкой на основе синтеза карате, самбо, бокса и некоторых азиатских техник занимаемся, и в Новоникольске ни у кого претензий нет. Хотя, не исключаю, что в других городах по-всякому может быть.

– Понятно, – пробурчал дед. – Между прочим, Анатолия Аркадьевича Харлампиева, я знал. И периодически в 50-х годах у него тренировался на «Динамо».

– Считайте, что вам повезло, – улыбнулся я. – Занимались у настоящей легенды. Такой же как Ощепков и Спиридонов.