Снова в школу (СИ) - "Amaranthe" - Страница 36

— Садись куда-нибудь, смотреть будем. Мне Любовь Ивановна перед выходом дала какую-то универсальную то ли заморозку, то ли заживлялку, которой вас, кстати, спортсменов пользуют, если травму на поле получаете, а играть так хочется, что спать не можете, — я хмуро нащупал в кармане флакон с этой самой заживлялкой. — Но учти, если там что-то серьезное, то пойдете вы в подвал к той самой Любаше, невзирая на благие намерения.

Гриня, стиснув зубы, на этот раз возражать не стал, а упал на ближайшую скамейку запасных.

— Свет нужен? — спросил он, задирая штанину. А, ну да, он же огневик, как и его девушка. Огневику создать источник света куда проще, чем мне, например, а преобразование дара мы будем изучать лишь со следующего месяца, если, конечно, после всего Кастл не закроют, а нас не раскидают по другим элитным школам, без модных наворотов, типа прекраснейшей системы защиты, которая, как показала практика, в определенных случаях не работает.

— Не помешал бы, — я присел возле него и в свете огненного светляка принялся рассматривать волосатую ногу. Вроде бы на первый взгляд ничего криминального. Тогда я начал тыкать пальцем, пытаясь определить, где именно болит.

— Оу-у, — он дернулся, когда я надавил возле пятки. — Сава, садюга! Больно!

— Так, ну-ка, попробуй стопой подвигать, — не обращая внимания на его вопли приказал я, но практически никаких движений Гриня сделать из-за боли не мог. — Похоже, что ты ахиллово сухожилие потянул, — я не слишком разбирался во всяких таких нюансах, просто у самого когда-то была такая же травма, и, надо сказать, удовольствий она мне мало причинила. Моя стройная теория заговора рухнула, как мыльный пузырь, от чего не смог не выдохнуть от облегчения. Вытащив флакон, я без особых сантиментов залил начинающее припухать место, и поднялся на ноги. — По идее, должно подействовать вот прямо сразу. Если идти все равно не сможешь, значит дело не в растяжении, и путь твой пойдет вместе с Любушкиным прямиком в обратном от кампуса направлении.

Вместо ответа Гриньков встал и сделал пару осторожных шагов, прислушиваясь к ощущениям.

— Точно ахилл. Надо же, второй раз уже растягиваю, и все привыкнуть никак не могу. Все нормально, Сава, можно двигаться дальше, — он потушил своего светляка, и мы снова двинулись в путь. Небо слегка очистилось от туч, и луна самым краешком озарила окружающее нас пространство. — Сава, может ответишь, зачем нам в зону посещений? — я оглянулся на него, отмечая, что Любушкин ничего не говорит, позволяя явному лидеру задавать тон нашего разговора. И я не мог сказать, что эти разговоры не отвлекали меня. Наверное, надо было приберечь лечилку для собственных нужд.

— Может так случиться, что мы сумеем найти лазейку и передадим сообщение в большой мир гораздо раньше, чем через почтовую комнату, до которой нужно еще добраться, — ответил я ему, раздраженно дернув плечами, выходя как раз на небольшую полянку прямо перед зоной посещений. Открывшееся перед нами зрелище заставило замереть на месте, а кровь застучала в висках, больно отдаваясь во всем черепе. Зато мы выяснили, где именно произошел взрыв. Вся поляна непосредственно перед входами в субпространства была словно перепахана, пара деревьев вырвана с корнями, и не было даже намеков на то, что когда-то здесь был расстелен вполне приличный газон. Будки, где в дни посещений сидел завхоз, выдающий и забирающий обратно бирки-пропуски, не было видно, и лишь когда мы подошли поближе, то увидели ее обломки, среди которых лежало тело старика, с распахнутыми, покрытыми смертельным бельмами глазами.

— М-да, — раздался философский голос Олега. — Отсюда мы точно никаких сообщений никому не подадим.

— Нужно все равно проверить, — я достал универсальный ключ, выданный мне Любой, и подошел к первому попавшемуся пространству, которое свободно пропустило меня, а через полминуты ко мне присоединились Гриня и Любушкин, которые просто-напросто порылись в обломках будки завхоза и выгребли все бирки.

Пространство, имитирующее комнату, было странным образом искажено, словно покорежено. Линии стен и некоторых предметов мебели плыли, другие просто обрывались и возникали снова, но на несколько сантиметров в стороне от места разрыва.

— Как-то жутковато выглядит, — пробормотал я, осторожно подходя к предполагаемому входу в субпространство для посетителей. Искажение линий здесь достигло максимума. Они представляли собой откровенное месиво, слово какой-то известный абстракционист смел веником осколки этой виртуальной двери и склеил их так, как посчитал нужным. Ну а что, он художник, он так видит. Вот только я не рискнул бы пробовать пройти через этот проход. Почему-то мне сразу представилось, что на выходе можно получить искромсанные куски еще возможно даже живого мяса, а не полноценного человека. — Похоже, они знали, что делали, когда взрыв устраивали, — я потер шею. — Давайте еще в несколько заглянем, чтобы окончательно убедиться.

А вот в следующем субпространстве нас поджидал весьма неприятный сюрприз в виде тел встречающихся. Они, похоже засиделись, решая какие-то дела, потому что перед ними на столе лежали залитые кровью бумаги. Парень, на год младше нас, кажется, его звали Никита, но я не могу с уверенностью сказать, так ли это или все-таки нет. Его голова лежала на столе, придавив часть бумаг, а во лбу у него виднелась пулевое отверстие, тогда как сам он сидел на стуле с опущенными безвольно руками. Открытые глаза смотрели прямо на нас, от чего холодок прошелся по спине. Никогда не мог привыкнуть к виду трупов, да и встречал я их на своем жизненном пути не сказать, чтобы много. Не дорос до взрослых игр в свое время. Амулет, который я обнаружил у него на запястье, снова ничего не смог противопоставить одиночному выстрелу. Что это за оружие такое? Или все дело в пулях? Ну, вроде того, что оборотней убивают серебром, а людей с минимальной защитой вот этим хрен пойми чем. Кем приходился ему собеседник, сложно сказать, может быть даже это был его отец, а может быть и поверенный. То кровавое месиво, что находилось на противоположном от парня конце стола без специальных приборов и артефактов идентификации явно не подлежало. Крови вокруг трупа не было, словно кто-то протер тряпкой место, где практически взорвался человек. Хотя возможно некоторые артефакты-щиты все же смогли сработать, только в обратном направлении, ограждая остальных и пространство вокруг от слегка неаппетитных останков. Все же это вряд ли бы его отец. Охрана не могла до сих пор ждать, когда же он появится, если это все-таки был не поверенный, приехавший на собственной машине и ведя ее самостоятельно. Пространство было так же, как и в предыдущем субпространстве изломано и местами перекручено.

— Видимо, кто-то из списка, — на этот раз решил высказаться Гриня. — Олег, ты его знаешь?

— Воснецов Никита. А это его секретарь. Отец Никиты в прошлом году умер, мать еще раньше, так что хочешь не хочешь, а кое-какие дела приходилось ему самому вот таким образом вести, — мрачно отрапортовал Любушкин. — Что происходит, Гриня? Что за херня происходит?!

— Не ори, и так тошно, — Гриньков прислонил ко лбу холодный металл автомата.

— Кто контролирует основной вход, он же выход на территорию школы? — резко спросил я, не надеясь получить ответ, но капитан школьной команды, похоже, все-таки знал подобные нюансы.

— Система безопасности, — ответил он.

— Это которая намерения считывает? — захотелось побиться головой обо что-то твердое. Ну кто делает единственный доступный вариант? Правильно, Савельев-старший. А как же «черный ход», который оставляет себе любой уважающий себя программист? Зазнавшийся идиот, думающий, что никто не сможет взломать его «бога».

— Да, и я просто не могу осознать, как ее можно было заблокировать? — Гриня покачал головой. — Я, как капитан команды, так же, как и старосты получаю оповещения, если случаются нарушения. Это кроме преподавателей и администрации школы. Сами же нарушители блокируются в том месте, где они находится до выяснения обстоятельств. Здесь же… я ничего не понимаю. Нам нужно в кампус. Сава, ты слышишь? — я слышал, но, чем дольше смотрел в глаза Никиты, тем сильнее росло какое-то внутреннее беспокойство, словно что-то произошло, что-то страшное, а я стою тут, как баран и пялюсь на два незнакомых мне трупа…