Ева и ее мужчины - Дубчак Анна Васильевна - Страница 23

Здесь же были масло и ржаной хлеб с тмином.

— А где же лук кольцами? — возмутилась Натали, отвинчивая крышку и разливая ледяную прозрачную водку в узкие хрустальные рюмки.

Сара, хлопнув себя по лбу, убежала и через минуту вернулась с луком. Добавила лук к селедке и снова скрылась за дверью.

— У нее роман с Франсуа, — усмехнулась Натали, делая себе и Еве бутерброды с икрой. — Дурочка, у него же семья. Но пусть себе живут и радуются. Она хотя бы перестала донимать Бернара… — Натали уронила вилку и покраснела.

— Так ведь вроде бы и донимать некого? — спросила Ева.

Она вспомнила, как ездила с Франсуа в отель неподалеку, когда он учил ее водить машину, вспомнила его прикосновения, слова и подумала о том, что французские мужчины сильно отличаются от русских. И если бы сейчас, в порыве откровенности, Натали задала ей вопрос:

«Чем же?», то она бы непременно ответила. Но Натали ничего не могла знать. Она играла сейчас роль утешительницы, и Еву это устраивало.

— Я должна тебе сообщить две приятные новости, — интригующим тоном произнесла Натали и протянула Еве бутерброд. — Во-первых, сегодня приезжает Бернар. Ну? Почему же ты не радуешься?

— А вы считаете, что я должна от радости хлопать в ладоши, потому что приезжает мужчина, который бросил меня на целый месяц и не давал о себе знать? Натали, Бернар меня больше не интересует.

Натали опустила руки и непонимающе уставилась на Еву:

— Он не мог! Не мог!

— Если он был жив и здоров, то мог.

— Ты ничего не знаешь. Он был виноват передо мной. — Она закурила. — Когда ты уехала, он сказал, что не намерен оставаться в этом доме — представляешь, в этом доме! — ни минуты. Что он разрывает наш договор, а суть договора в том, что он должен жить со мной в браке в течение пяти лет под одной крышей, после чего ему отойдет приличный капитал.

Так вот, он решил развестись со мной. Ему осталось-то всего ничего, мог бы потерпеть, тем более что ты была рядом. Но он испугался, что ты бросишь его, когда узнаешь, что он не так богат, как тебе могло показаться. Он собирался как сумасшедший. Притворился больным — для коллег, и полетел в Москву. В аэропорту я ему сказала — он немного взял себя в руки, — что, если он передумает, пусть возвращается, я забуду этот разговор. А потом я поставила ему еще одно условие…

— Сколько можно! — Ева встала и швырнула салфетку на ковер. — Сколько можно измываться над людьми? Какие контракты, какие условия? Вы — выжившая из ума истеричка, которая только и знает, что играет на чувствах людей. Вы нашли самое слабое место Бернара и давите, давите изо всех сил! Неужели он вам настолько безразличен, что вы не желаете ему счастья? А я? Вы подумали обо мне? Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что Бернар остался в Москве. Что такое вы придумали на этот раз?

— Я сказала ему, — Натали горько усмехнулась, и лицо ее вдруг озарилось грустной улыбкой, — чтобы он возвращался через месяц, не раньше, тогда я дам ему развод, и он получит свою долю. Я проверяла ваши чувства.

— Вы?! Да какое вы имеете право проверять чьи бы то ни было чувства?! Вы слишком много на себя взяли. Разбирайтесь с Бернаром сами. У вас свои взгляды на жизнь, а у меня — свои. — Она выпила одним глотком содержимое рюмки и выскочила из комнаты. Как она ненавидела в эту минуту Натали!

Забежав к себе в комнату и покидав в чемодан только самое необходимое, она зашла в мастерскую и, со слезами на глазах простившись с ней и со своими неоконченными работами, через маленькую калитку на другом конце сада вышла на улицу. Отыскав телефонную будку, она позвонила Франсуа, который в это время мыл ее машину в гараже, и попросила выехать за ворота. Через четверть часа Ева мчалась в тупик Бово.

Клотильда, узнав Еву, удивленно вскинула брови. На ее немой вопрос Ева лишь пожала плечами.

— Мне бы ту комнату, в которой я останавливалась, — сказала она на плохом французском, но девушка поняла ее.

— Ужинать будете?

— Я уже поужинала, — с чувством произнесла она, устремляясь вслед за Клотильдой на второй этаж.

Девушка открыла ей комнату и хотела уже уйти, как Ева сказала:

— Клотильда, я тебя очень прошу: меня здесь ни для кого нет, понимаешь?

Девушка поправила на носу круглые очки и грустно улыбнулась: она поняла.

— Обещай мне! — Это уже вырвалось по-русски, но Клотильда все равно кивнула. Видимо, с такими просьбами к ней обращались не впервой.

"Вот и все, — думала Ева, ложась на кровать, — с чего началось, на том и закончилось.

Жизнь вообще любит симметрию".

Как ни старалась она не думать о Бернаре, мысли — одна мрачнее другой — не давали ей покоя. Как мог он, повинуясь капризу Натали, так надолго бросить ее, Еву? Почему он не позвонил ей и не объяснил, не успокоил? И тут она вдруг все поняла. Это сначала он якобы действовал в угоду Натали, но, оказавшись в Москве, увидел ее с Вадимом, потом — с Гришей, потом еще и с Левкой… Нет, он сделал все совершенно правильно! Какой мужчина позволит присутствие другого мужчины — а тем более других мужчин! — в жизни любимой женщины?

Ни-ка-кой! Поэтому Бернару ничего не стоило выполнить это условие. Ну вот, наконец, все встало на свои места.

После таких размышлений оставаться одной в гостиничном номере не было никаких сил. Машина, на которой Ева приехала, по документам принадлежала ей. Она и так много чего оставила в доме Натали. Подстегивая себя подобными оправданиями, Ева, надев черное с блестками платье, спустилась вниз, отдала ключи Клотильде и, предупредив, что непременно сегодня вернется, вышла из гостиницы. Фонари освещали розовые газоны, от благоухания которых кружилась голова. Начиналось время баров и ночных ресторанов. Ева покатила наугад, она никуда не спешила, она ничего не хотела. Она не понимала эту другую жизнь, по законам которой жили Бернар и Натали. Должно быть, у нее действительно большие деньги, раз она крутит своим мужем как хочет. На то они и деньги, чтобы властвовать над людьми. Даже в таком масштабе. А что остается Еве? Ждать. Она чувствовала: что-то должно произойти.

Она позвонила Франсуа. Услышав ее голос, он сразу же перешел на шепот:

— Натали разыскивает тебя. Она очень переживает. — Потом, помолчав немного, решился:

— Приехал Бернар. Они пьют водку.

— Франсуа, я совсем запуталась, кажется, это застава Сен-Мартен. Возьми такси, приезжай, мне так плохо…

Она выкурила полпачки сигарет, прежде чем увидела подъезжающий к ее машине желтый автомобиль. Франсуа поцеловал ее. Он не был похож ни на одного из ее мужчин. Стройный, с коротко стриженными светлыми волосами и карими глазами под темными густыми бровями. Она вспомнила ту ночь, когда застала в беседке Сару с Франсуа. Сна не было, Ева долго стояла у окна и смотрела на залитый лунным светом сад. Потом позвонила в плотницкую. Она почему-то была уверена, что Франсуа не пойдет ночевать домой.

Ей повезло, он был там и взял трубку.

— Сара у тебя? — только и спросила Ева.

Ошарашенный Франсуа ответил, что она «давно спит».

— Зайди ко мне, у меня тут небольшая неприятность, что-то с полкой, сейчас упадет…

Ей показалось, что он все понял. Пришел через две минуты и остался у нее до утра.

Всю ночь они колесили по ночному Парижу, останавливаясь в барах, пока Ева окончательно не опьянела. Начинало светать. Франсуа вез ее в гостиницу, но она потребовала остановиться возле бара под названием «Сезанн».

Там они сели за столик, и Ева принялась рассматривать посетителей.

— Ни одного русского лица, — сказала она достаточно громко.

Сидевший за соседним столиком мужчина в белом вязаном свитере тотчас обернулся. Еве не понравилась его борода, и она показала ему язык. Но мужчину это нисколько не смутило.

Он улыбнулся и, сказав что-то официанту, перешел за их столик.