Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Слотер Карин - Хорошая дочь Хорошая дочь

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Хорошая дочь - Слотер Карин - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

– На выходных починю. – Гамма наметила себе это дело как награду в конце недели, которая обещала быть трудной.

Шарлотта, как обычно, развела в крошечной ванной грязь. Налила воды на пол и забрызгала зеркало. Даже на сиденье унитаза была вода. Саманта потянулась было за висевшим на стене рулоном бумажных полотенец, но передумала. Это жилище изначально было не более чем временным вариантом, а после слов отца о том, что он пошлет шерифа, потому что, по сути, этот дом тоже могут поджечь, уборка показалась ей пустой тратой времени.

– Ужин готов! – позвала Гамма из кухни.

Саманта плеснула воды на лицо. В волосах чувствовался песок. Ноги и руки были покрыты красноватыми полосами там, где глинистая пыль смешалась с потом. Ей хотелось залезть в горячую ванну, но в доме была только одна ванна, на гнутых ножках, с темным ржавым кругом на том краю, где предыдущий жилец годами смывал грязь со своего тела. Даже Шарлотта не стала бы лезть в эту ванну, а она была той еще свиньей.

– Здесь слишком грустно, – сказала тогда ее сестра, медленно пятясь из ванной комнаты на втором этаже.

Ванная была не единственным местом, удручавшим Шарлотту. Жуткий сырой подвал. Пугающий чердак с летучими мышами. Скрипучие двери гардероба. Спальня, в которой умер старый фермер.

Фотография старого фермера лежала в нижнем ящике гардероба. Они нашли ее сегодня утром, когда делали вид, что убираются. И ни одна из них не решилась взять ее в руки. В унылом круглом лице холостяка-фермера им виделось что-то зловещее, хотя это была обычная деревенская сценка эпохи Великой депрессии с трактором и мулом. Саманту бросало в дрожь от вида его желтых зубов, хотя как вообще что-то могло быть желтым на черно-белой фотографии?

– Сэм? – Гамма стояла в дверях ванной, глядя на их общее отражение в зеркале.

Их никогда не принимали за сестер, но внешнее сходство матери и дочери было очевидно. Та же уверенная линия подбородка и высокие скулы, тот же изгиб бровей, который многие считали надменным. Гамма не была красавицей, но внешность ее была яркой: темные, почти черные волосы и светло-голубые глаза, в которых начинали плясать искорки, когда ее что-то забавляло. Саманта была достаточно взрослой, чтобы помнить, что раньше мать воспринимала жизнь гораздо менее серьезно.

– Ты зря льешь воду, – сказала Гамма.

Саманта ударила по крану молотком и бросила его в раковину. Она услышала, как к дому подъезжает машина. Видимо, это человек от шерифа, что странно, поскольку Расти редко делал то, что обещал.

Гамма стояла позади нее.

– Все еще грустишь по поводу Питера?

Мальчик, чья кожаная куртка сгорела в пожаре. Мальчик, который написал Саманте любовное письмо, но больше не смотрел ей в глаза, когда они сталкивались в школьном коридоре.

– Ты симпатичная. Ты знаешь об этом?

Саманта увидела в зеркале, как ее щеки покраснели.

– Симпатичнее, чем я когда-либо была. – Гамма провела рукой по волосам Саманты. – Жалко, что мама умерла, не увидев тебя.

Гамма редко говорила о своих родителях. Как Саманта поняла, они так и не простили Гамме, что она, поступив в колледж, уехала из дома.

– Бабушка – какой она была?

Гамма улыбнулась: губы неловко растянулись в непривычном для ее мимики движении.

– Похожа на нашу Чарли. Очень умная. Неутомимо радостная. Всегда что-нибудь затевала. Все вокруг ее любили.

Гамма покачала головой. Несмотря на свои ученые степени, она так и не освоила науку нравиться людям.

– Она начала седеть еще до того, как ей исполнилось тридцать. Она объясняла это особо активной работой мозга, но ты, конечно, знаешь, что волосы изначально белые. Они получают меланин из специальных клеток, меланоцитов, которые закачивают пигмент в волосяные фолликулы.

Саманта отклонилась назад в объятия Гаммы. Она закрыла глаза, наслаждаясь родной мелодией маминого голоса.

– Пигментация нарушается под воздействием стресса и гормонов, но в ее жизни тогда не было особых трудностей – мать, жена, учительница в воскресной школе, – поэтому можно предположить, что ранняя седина – это генетическая черта, то есть ты или Чарли или вы обе можете ее унаследовать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Саманта открыла глаза.

– Но ты же не седая.

– Потому что раз в месяц я хожу в салон красоты. – Она рассмеялась и резко перестала. – Пообещай, что всегда будешь заботиться о Чарли.

– Шарлотта и сама может о себе позаботиться.

– Я серьезно, Сэм.

У Саманты сердце замерло от настойчивого тона Гаммы.

– Но почему?

– Потому что ты ее старшая сестра и это твоя обязанность. – Она взяла ладони Саманты в свои. Через зеркало она неотрывно смотрела в глаза дочери. – У нас было непростое время, девочка моя. И я не буду врать и говорить, что теперь все станет хорошо. Чарли нужно знать, что она может на тебя положиться. Ты должна уверенно вкладывать палочку в ее руку каждый раз, вне зависимости от того, где она находится. Это ты должна ее найти. Не жди, что она найдет тебя.

Саманта почувствовала комок в горле. Гамма говорила о чем-то другом, более серьезном, чем эстафетный бег.

– Ты куда-то уезжаешь?

– Нет, конечно. – Гамма нахмурилась. – Я просто хочу сказать, что тебе пора стать ответственным человеком, Сэм. Я правда надеюсь, что ты уже прошла этот глупый период подростковой драмы.

– Я не…

– Мама! – это орала Шарлотта.

Гамма повернула Саманту к себе. Она обхватила лицо дочери огрубевшими ладонями.

– Я никуда не денусь, малышка. Не дождетесь. – Она поцеловала ее в нос. – Бахни по крану еще разок и приходи ужинать.

– Мама! – снова прокричала Шарлотта.

– О господи, – проворчала Гамма, выходя из ванной. – Чарли Куинн, что ты верещишь, как беспризорник на паперти?

Саманта взяла молоток. Тонкая деревянная рукоять постоянно была мокрой и напоминала плотную губку. Круглый боек был того же ржавого цвета, что и двор перед домом. Она ударила по крану и подождала, пока вода перестанет капать.

– Саманта? – позвала Гамма.

Саманта наморщила лоб. Повернулась к открытой двери. Мама никогда не звала ее полным именем. Даже Шарлотта смирилась и отзывается на имя Чарли. Гамма говорила, что однажды возможность сойти за кого-то другого им пригодится. Сама она опубликовала больше статей и получила больше грантов, подписываясь именем Гарри, а не Гарриет.

– Саманта! – Голос Гаммы звучал холодно, как предупреждение. – Пожалуйста, удостоверься, что вентиль смесителя закрыт, и быстро иди на кухню.

Саманта еще раз взглянула в зеркало, будто ее отражение могло объяснить, что происходит. Мать так с ними не разговаривала. Даже когда объясняла разницу между химической завивкой и укладкой щипцами.

Саманта машинально подняла из раковины молоток. Она держала его за спиной, выходя в коридор к кухне.

Везде горел свет. За окном уже стемнело. Она представила кроссовки, свои и Шарлотты, на крыльце, вспомнила пластиковую эстафетную палочку, оставшуюся где-то во дворе. Бумажные тарелки на кухонном столе. Пластиковые вилки и ножи.

Раздался чей-то грубый кашель – возможно, мужчины. А может, и Гаммы: она в последнее время часто кашляла так, будто в ее легких остался дым пожара.

Снова кашель.

У Саманты волосы на затылке стали дыбом.

Задняя дверь была на другом конце коридора: на ее матовом стекле виднелся круглый отсвет фонаря. Продолжая идти к кухне, Саманта оглянулась. Она видела ручку двери. Представила, как поворачивает ее, хоть и шла в противоположном направлении. С каждым шагом она спрашивала себя, воображает ли она лишнее, или действительно есть повод для беспокойства, или это розыгрыш, ведь мама любила их разыгрывать: то приклеит пластиковые глаза на бутылку молока в холодильнике, то напишет: «Помогите! Я заложник на фабрике туалетной бумаги!» – на внутренней стороне картонной втулки.

Телефон в доме только один – дисковый аппарат на кухне.

В одном из кухонных ящиков лежит отцовский пистолет. Патроны в картонной коробке хранятся где-то отдельно.