Роза опалённая (СИ) - Шолох Юлия - Страница 36

Розалин поспешила распахнуть окно. Холодный, почти ледяной воздух окутал тело, покрыл кожу мурашками, и Розалин вздохнула полной грудью. Носоглотка онемела, зато этот воздух заморозил в ней и ноющую жалость к самой себе.

Когда нет выхода и надо действовать — действуй. Откладыванием неизбежного ты ничего не решишь, только продлишь собственную агонию.

Розалин собралась и отправилась на завтрак.

Она взяла только жареные колбаски и хлеб. И кофе, который сама не заметила как научилась пить без отвращения.

Розалин не собиралась ни с кем общаться, но к ней снова подсели. На этот раз розовощёкая Анна — девушка со сдобным лицом и фигурой, одна из тех, кто в прошлый раз пел Ассоль дифирамбы. У неё были кроткие карие глаза, но улыбка отдавала чем-то неприятным.

— Доброе утро. Ничего, если я присоединюсь? — Заискивающим голосом спросила Анна.

— Доброе. Присаживайтесь, буду рада.

Типа Розалин могла сказать что-то другое.

Анна набрала целую тарелку еды. Туя примерно столько же съедала, но по ней было незаметно. А у Анны, похоже, каждый кусочек находил себе место на боках и ягодицах.

Впрочем, не её дело.

— Скоро Туя вернётся?

Она ещё и разговаривать собралась! Розалин через силу улыбнулась.

— Не знаю, она не называла точной даты.

— Ясно. Надеюсь, скоро.

— Я тоже её жду.

— А что вы думаете насчёт оранжереи? Подпишете прошение?

— Оранжерея? Я ничего не слышала об оранжерее. И какое прошение?

— Ах, да, вы же совсем недавно у нас работаете! — Радостно воскликнула Анна. — Так вот. Мы давно уже просим построить оранжерею. Нам, женщинам, нужно бывать среди живой природы, каменные стены убивают в нас радость. И мы написали прошение господину Главному изыскателю, чтобы на территории Дома магических изысканий была для этих целей возведена оранжерея. Место, где мы могли бы любоваться цветами. Правда, хорошая идея?

— Хорошая. — Согласилась Розалин. Отсутствие малейшего зелёного ростка на видимом расстоянии действительно угнетало. Но она поняла это только сейчас, когда услышала от Анны. — Да, определённо хорошая!

— Значит, вы подпишете?

— Конечно, с радостью.

— Тогда я зайду к вам в отдел с бумагами.

Розалин согласилась. Причин отказываться не было. Правда, ей пришло в голову, что к тому времени, как построят оранжерею её-то уж тут точно не будет… однако пришло слишком поздно. Анна всё описывала, какие прекрасные цветы и растения будут посажены, как любой желающий сможет прийти и поухаживать за ними, покопаться в земле, полить… в общем, отдохнуть душой. А Розалин улыбалась через силу и думала, что на самом деле это неважно. Для неё.

А как хотелось стать частью всего этого!

Наконец, мучительный завтрак закончился и можно было отправляться на работу.

В отделе было пусто. Розалин открыла дверь своим ключом и включила свет. Всё точно так же, как оставалось вчера. Она специально запомнила, как стоит стул, как лежат бумаги и поставила одну их маленьких ширм на дороге, чтобы та мешала пройти. Будь тут человек, ширму обязательно бы сдвинули. Но нет… господин Браббер снова не появлялся.

Розалин раздумывала, что же ей делать и уже готовилась скучать.

Но тут начался тот самый сумасшедший день-перевёртыш, как его в сердцах обзывала Маргарита Павловна. Тот самый день, который переворачивает всё с ног на голову. Это когда ничего не случается… ты расслабляешь — и тут на тебе! На тебя, ленивого и расслабленного, вываливается просто груда всего-всего, и тебе, хочешь-не хочешь, приходится как-то суетиться и всё это разгребать.

Пожалуй, впервые в жизни Розалин испытала действие “дня-перевёртыша” на своей шкуре.

Вначале в отделе появились две служанки для уборки помещения. Они поздоровались и бросились подметать и вытирать пыль, в два голоса причитая, что у них крайне редко получается добраться в этот отдел, потому что тут всегда закрыто. Разве что в последние пару недель… но господин Браббер, если оказывается на месте, всегда говорит: “Приходите потом”. Но если прийти потом, он скажет то же самое… и так до бесконечности. Им-то, конечно, лучше, когда не нужно убирать, но разве это дело — так долго сидеть в пыли? Говорят, пыль вредит лёгким, а кашель мешает сосредоточиться.

Розалин старалась держаться в стороне и не мешать. Служанки были говорливые и деятельные, и Розалин, пожалуй, впервые позволила себе улыбнуться прислуге. В Питомнике существовали дежурства, каждый в своё время мыл полы, посуду и сантехнику. Каждый знал цену подобного труда. И только в этом мире дворяне проводили всю жизнь, даже не прикасаясь к тряпке или туалетному ёршику.

И вот, стоило только девушкам раздухариться и поднять тучу пыли, как появился какой-то молодой человек. На нём было чёрное, длинное пальто, слишком большого размера, из-за чего парень казался палкой, закутанной в платок, и такая же чёрная шляпа. И трость из чёрного дерева, на которую он вовсе не опирался, а тащил за собой практически волоком, из чего Розалин сделала вывод — носит для антуража.

— Что здесь происходит? — Возмутился молодой человек, попытался прикрыться тростью от пыли, но чуть не стукнул себя ею по лбу. Отставил в сторону с недовольным видом.

— Доброе утро. Тут происходит уборка. — Сказала Розалин и подошла к нему ближе.

Молодой человек хотел было возмутиться, но тут внимательно взглянул на неё, покраснел и сглотнул. Отвёл глаза. Да-да, ругаться на служанок — одно дело, а ругаться, когда перед тобой стоит молодая прекрасная дворянка — совсем другое. Язык не поворачивается.

Розалин его даже немного пожалела.

— А вы к кому? — Спросила Розалин.

— Я? К… к кому? Я — ученик господина Браббера! — Снова обрёл голос названный гость.

— Очень приятно. А я — его новая помощница, Розалин Ветлицкая. — Розалин присела.

Собственно, она сразу так и подумала — что он ученик, уж больно вид у него был свойский. Однако странно, что ученик появился тут первый раз за несколько дней.

— Дмитрий Розгин. — Всё же представился молодой человек.

Ученик зашёл за панельную стенку снять верхнюю одежду, а Розалин вернулась в комнату, к столу господина Браббера, потому что эту часть помещения уже убрали. Служанки вообще делали всё очень быстро и качественно. Розалин вспомнила, как в свое время елозила шваброй по полу в коридоре и вздохнула. У неё так хорошо никогда не получалось.

Ученик подошёл к Розалин, недовольно поглядывая на служанок и сел перед столом с подсвечниками, которые сиротливо стояли, брошенные с того самого последнего раза, как господин Браббер ими занимался. Служанки к ним не притронулись, даже пыль не смели, которую уже было заметно на поверхности.

— Почему тут так грязно? — Тут же возмутился противный Розгин. — Вы же только что убирали! Вы что, не умеете убираться?

Как будто ты умеешь, подумала Розалин и обиделась за служанок. Сам бы попробовал хоть раз пыль смахнуть, глядишь, больше бы уважения к чужому труду проявлял.

— Господин Браббер не любит, когда трогают его приборы. — Ответила Розалин, уже не заботясь, как это звучит.

Ученик снова покраснел, потом побагровел, видимо, звучало не так вежливо, как он хотел бы слышать… открыл рот… в дверь постучали.

Наверное, Анна, думала Розалин, пока шла к двери. Господин Браббер уж точно не стал бы стучать в свой собственный отдел.

И точно. В комнату ворвалась радостная Анна с белой папкой в руках. И уже с порога стала рассказывать, как будет чудесно, когда появится оранжерея.

Как оказалось, ученик и Анна были знакомы. Они перекинулись несколькими фразами об общих делах, и тут пришёл господин Браббер.

Вот уж кого удивило столпотворение в своём отделе. Он, конечно, сразу же взял себя в руки, но Розалин успела заметить подскочившие в изумлении брови.

Все с ним поздоровались, ученик сказал, что позже, когда они останутся наедине, он объяснит причину своего отсутствия. Господину Брабберу, судя по кивку, было на отсутствие ученика наплевать.