Белый Волк (СИ) - "Gamlet Pak" - Страница 20

Утром волка ждал сюрприз: двуногий ушел из дома в одиночестве. В том смысле, что после его отъезда в квартире царила такая же мертвая тишина, как и глубокой ночью. Похоже, охотник предпочел спрятать близких куда-нибудь подальше.

Это тянулось довольно долго: он один возвращался, один уезжал, иногда пропадая на два-три дня. Нора оставалась тихой и пустой — и волк не видел никакого смысла за ней следить. Поиски новой лежки двуногого следовало начинать с самого начала — но Вывей пока не знал, как к этому подступиться, с чего начинать? Подслушивать под дверью, надеясь, что человек проболтается в разговоре? Попытаться раздобыть какие-нибудь бумаги, побегать за «УАЗом» по следу, разведывая его маршруты, — или просто спрятаться в машине, когда охотник будет уезжать, и узнать, как далеко он отправляется? Ведь наверняка к подруге и дочери ездит, не просто же так он днями напролет исчезает!

Но вдруг, совершенно неожиданно, когда «УАЗ» с наклейками в очередной раз зарулил на стоянку, волк заметил, что внутри, кроме водителя, кто-то есть! И еще до того, как двуногий успел заглушить двигатель, он пробежал вдоль ряда машин, заскочил сзади и, когда девочка открыла дверцу — скакнул вперед, крепко прихватил ее за ворот пальто, закинул на спину и потрусил, особо не спеша, мимо капота.

Крик, разумеется, поднялся такой, что небу стало жарко. Кричала от страха девчонка, визжала ее мать, вопил двуногий, ринувшийся куда-то назад через сидушки:

— Убью! Убью, тварь! Пристрелю!!!

Отнеся ребенка на десяток шагов, Вывей разжал зубы и остановился, ожидая продолжения. Охотник даже не вышел, а вывалился из машины, судорожно загоняя патроны в двустволку. Волк торопливо перебежал дальше и встал на фоне полированной «Ауди», на этот раз источающей аромат жасмина. Двуногий вскинул ствол. Вывей напрягся, готовясь отскочить при первом движении пальца — но, при всем внешнем безумии человека, тот сообразил, что первой жертвой картечи окажутся стекла и бока дорогой иномарки, и потому ринулся на сближение.

Волк рисковать не стал — отступая, запрыгнул на машину, пробежал по крыше и багажнику, перепрыгнул на соседнюю. Одна за другой заулюлюкали сигнализации.

— Что тебе надо, тварь?! — остановившись, выкрикнул двуногий. — Вот он я! Это я разорил твое логово! Это я выгнал тебя из парка! Хочешь отомстить — мсти! Иди сюда и отомсти, если сможешь. Мсти мне, а не ей! Зачем тебе моя дочь?!

Вывей резко остановился, спрыгнул на асфальт, вышел на середину проулка и сел напротив него, уже в который раз глядя человеку в глаза.

— Дочь? — опустил ружье тот. — Ты из-за этого пугаешь мою дочь? Я забрал твоих детей, а ты собираешься отобрать моего?

Волк слегка оскалился, показав передние клыки.

— Но ведь с ними ничего не случилось! Они живы! Они живы, целы и здоровы!

Вывей снова тихонько зарычал.

— Что такое, Сергей?! — прижимая к себе дочь, крикнула женщина. — Что происходит?!

— Это волк из Парка Победы! — громко ответил он. — Помнишь, мы с Коляном и Тришкой разорили там логово? Мы забрали двух волчат, а самого матерого так и не нашли. Теперь он не трогает меня, но преследует Оленьку. Он мстит! Он делает то же самое, что сделали с ним мы.

Волк снова подтвердил ответ рыком, не сводя взгляда с ружья, готовый в любой миг скрыться между машинами, едва только ствол качнется вниз.

— Ну, так верни их ему!!! — с надрывным криком потребовала женщина. — Отдай всех! Отдай немедленно! Я так больше не могу. Больше никаких облав! Ты слышишь?! Отдай щенков немедленно!

— Я отдам, — согласно кивнул двуногий. — Отдам. Потерпи только пару дней. До выходных. В субботу отдам.

Вывей поднялся и не спеша, с достоинством, скрылся за автомобилями.

— Он что, понял? — свистящим шепотом спросила женщина. — Он вправду понял, что именно ты сказал?

— Я уже ничему не удивляюсь, — устало ответил тот, убирая ружье в машину. — Ведь это настоящий дикий волк.

Вывей не очень разбирался в днях недели, но отсчитать два утра смог без особого труда. И, разумеется, готовился к встрече весьма тщательно, ожидая от двуногих вполне возможного подвоха. Однако вокруг дома ничего не менялось: не появлялись незнакомые люди, не возникали заграждения, не заводились новые охотничьи псы.

В субботу, незадолго до полудня, возле «УАЗа» одновременно остановились две легковушки. Водители вышли, закурили. Вскоре из дома появился и охотник — на этот раз просто в трениках и футболке, — пожал им руки, коротко спросил:

— Привезли?

— Конечно, брат, — ответил один. — Раз ты говоришь, что надо, значит надо. Какой разговор? Но только не верю я во всю эту мистику.

— Ты просто волков не знаешь, — сказал второй. — Они могут. Это те твари, с которыми порою проще договориться, нежели на принцип идти.

— А еще проще пристрелить нахрен, — бодро добавил первый.

— Это если получится… — многозначительно уточнил второй. — Иногда они успевают первыми.

— Так вы привезли? — снова спросил Сергей.

— Да здесь они, здесь, не беспокойся… — Гости разошлись по машинам и выпустили из салонов большеголовых и вислоухих, но уже порядком подросших зверят. На асфальте щенки увидели друг друга и моментально устроили возню, пытаясь один другого повалить.

— Ты смотри, вон идет, — толкнул второй первого. — Он правда ждал.

— Жалко отдавать барбоску-то, — нахмурился тот. — Может, я, пока он в сторону смотрит, ружьишко вытяну? Оно у меня собрано. Тут, под ковриком.

— Я уже пробовал, — сказал охотник. — Он сразу к машинам жмется. Причем самые дорогие выбирает, поганец. У тебя есть желание «мерина» после картечи за свой счет восстанавливать? Этот кадр от всего нашего клуба за полчаса на ровном месте бесследно скрылся. А как он целую собачью выставку к отраве привел… — Как ни странно, в голосе двуногого прозвучало что-то вроде восхищения. — В общем, я наелся по ухи. Но ты можешь попробовать.

— Смотря какой «мерин», — ответил гость, но про ружье больше не вспоминал.

Вывей подступал шаг за шагом, вглядываясь в детей. Это были они — и все же звери совсем иные. Они были упитанные, веселые и радостные, у них лоснился мех: густой и чистый, словно пуховой, явно недавно вычесанный, от них пахло молоком, копченостью и колбасой, вкуса которой Вывей так и не распробовал. У них появился свой запах, они не таились и не ждали опасности. Это были его малыши — но уже совсем другие волчата. Волки из чужой стаи.

Веселая парочка подскочила к отцу, узнавая, потыкалась мордами в бока, попыталась поймать уши и тут же продолжила возню между собой. Один отскочил к человеку, с которым приехал, вцепился в штанину, зло зарычал, крутя головой, потом скакнул обратно к брату. Они снова набежали на отца — и опять шарахнулись.

И все у них было счастливо и хорошо.

Вывей тихонько тявкнул — но ответа не дождался. Потерся мордой об одного, другого, вытерпел ответный укус. Отступил. Потом дальше и дальше. Но ни один из щенков за ним так не побежал.

Оказывается, они совершенно не нуждались в его спасении. И даже — в его отцовской заботе. Он стал для них лишь памятью. Памятью доброй — но далекой и уже совершенно не интересной.

Волк повернулся и потрусил вдоль проезда, больше не ожидая ничьих шагов позади. Прежний мир уплыл в прошлое для волчат. Теперь он мирно растворялся в памяти и для него.

Где-то там зазвенел телефон, охотник снял трубку, послушал и тяжело вздохнул:

— Не бойся, милая, все хорошо. Клянусь тебе, все хорошо. Он больше не придет. Все кончено. Этому волку больше не за что нам мстить.

Вывей приподнял веки, покосился на гладко выбритого, ухоженного мужика лет тридцати в правильном, хорошем, но неброском сереньком костюме, в правильном коричневом галстуке и с правильной короткой прической, с правильной, доброжелательной, но не дружеской улыбкой и правильно отремонтированными зубами. Попытался поздороваться, однако из горла вырвалось неразборчивое:

— В-ва-у-у-у… Ва-ва!

Он снова закрыл глаза, пытаясь понять, где, в каком мире находится, опять открыл. С одной стороны — он видел палату, увешанную пакетами держалку для капельницы. С другой — вроде как провожал после школы имбирную кареглазку, и язык все еще ощущал вкус сливочного пломбира.