Право на страсть (СИ) - Кофф Натализа - Страница 19

Игнат регулярно сообщал о самочувствии Русланы, о каждом ее шаге, о каждом человеке, взглянувшем в ее сторону.

Более того, видео регулярно транслировалось на мой телефон. Я мог в любое время посмотреть и узнать, чем занята моя храбрая девчонка.

Со стороны она напоминала механическую куклу. Она двигалась, разговаривала, улыбалась. Но ее взгляд сулил адские муки всем, кто был причастен к «смерти» ее отца.

Неверский остановился рядом с Русей. А я мысленно пообещал себе, что вырву ему эту самую руку, нахрен. Именно ту, которой он касался моей женщины.

Главное, выждать удобный момент, чтобы заманить всех стервятников в ловушку.

В этом и заключался план. После «смерти» Громова все имущество перейдет к его дочери Руслане. Ее не замечали. Ее не боялись. Не воспринимали всерьез. В какой-то степени Руська была права, когда собиралась заключить фиктивный брак для отвода глаз и получения статуса замужней дамы.

У девчонки все могло бы получиться. Могло бы. Если бы она выбрала другого кандидата на роль ее фиктивного мужа. Она ошиблась, решив заполучить меня. К счастью для меня, ошиблась.

Из меня вышел бы хреновый фиктивный муж. От такой женщины, как Руслана, нереально держаться на расстоянии. И даже Неверский это понимал.

— Жалко мне тебя, Прохор Тимофеевич, — ухмыльнулся будущий тесть.

— И отчего же? — поинтересовался я, бросил взгляд на часы.

— Не завидую я тебе, когда будешь разъяснять моей дочке, почему мы все завернули именно так, — оскалился Громов, я же промолчал.

Согласно отчету Горыныча — через полчаса они поднимутся в квартиру Руси. Эмма Петровна на всю ночь по настоянию врачей осталась в частной клинике. По легенде — у вдовы Громова подскочило давление, и с кладбища охрана увезла женщину вместе с медиками в частную клинику, где ее поджидал сам Громов.

А передо мной лежала трудная задача. И если у меня был четкий план, как максимально быстро и безболезненно убрать Неверского, то вопрос с Русланой казался мне неразрешимым.

Как моей дерзкой и своенравной женщине рассказать о том, что мужчины все решили за нее? Я пока не знал. Но и откладывать больше нельзя. Руслана имеет право знать, что ее отец — жив, а авария, как и похороны — хорошо поставленный спектакль для одного единственного зрителя — Неверского Влада.

Вошел в квартиру Русланы, Игнат исчез, закрыл входную дверь на замок, оставив нас наедине.

Я рассчитывал на скандал, рукоприкладство со стороны Русланы, даже на истерику, тихую или невыносимо громкую.

Но совершенно не был готов к потухшему взгляду и пепельно-бледной коже. На съемках, сделанных скрытой камерой, она выглядела совсем иначе. Не такой разбитой и раздавленной.

Руслана не плакала. Кажется, она даже не заметила меня. Сидела в кресле, не разрешая включать свет. Но даже в полумраке я видел каждую черточку ее лица.

Подошел, сел рядом, перехватил ледяные ладони, попытался их согреть.

— Ты зря приехал, Прохор.

Руслана не только выглядела, как механическая кукла, но еще и говорила так же. Неестественно спокойный голос. Неживой.

Захотелось встряхнуть девчонку. Пусть плачет. Пусть кричит. Пусть дерется. Только не вот так, словно она сама умерла.

Она сопротивлялась, но я перехватил ее руки и прижал к себе. Усадил на свои колени, прижал голову к груди.

— Твой отец жив, Руся, — произнес я. — Прости, мне пришлось заставить тебя пройти через этот ужас. Но иначе было нельзя.

Я не ожидал, что Руслана начнет хохотать. Безумно, до слез, накручивая мою рубашку на тонкие ледяные пальцы, вцепившись в меня словно утопающий.

— Тише, тише, Русенька, — шептал я. И у моей ледяной девочки могут сдать нервы. Это нормально. Ведь она живая.

— Какой же ты кретин, Реми, — всхлипнула она. — Я так и знала, что нельзя доверять тебе! Ненавижу тебя!

Ее слезы говорили о многом. Пусть она и хочет казаться неприступной принцессой, но внутри живет робкая девчонка.

— И что дальше? Ждем, когда Неверский явится и оттрахает меня в свое удовольствие? Какой пункт следующий в вашем грандиозном плане, Прохор Тимофеевич? — уже громче говорила Руслана и пыталась выбраться из моих рук. — Возможно, ты удивишься, Реми! Не только вам, мужикам, под силу вести тонкую игру! Я сама разберусь с Владом!

— Руся, угомонись, — пробормотал я, не выпуская девушку, а лишь усиливая хватку.

— Да пошел ты! Вали в свою Европу! Ты мне не нужен, понял?! — кричала она.

— Зато ты нужна мне, — твердо произнес я.

— Не-на-ви-жу! — по слогам отчеканила Руслана, окатывая меня взглядом, полным презрения, злости и той самой ненависти, о которой говорила.

— Это пройдет, Русенька, — кивнул я.

— Придурок! — шипела она.

— В мире нет идеальных людей, — парировал я.

— Самовлюбленный эгоист! — выкрикнула Руслана, пытаясь ударить меня ладонями. Но размаха не хватало, удар вышел смазанным.

— Это все издержки воспитания, — заявил я, перехватил тонкие ладони, завел их за напряженную спину.

Девчонке пришлось прогнуться и прижаться к моему телу своей аппетитной грудью. Черт! Ведь не время совсем!

— Похотливая сволочь! — припечатала Рулана, дико ерзая на моих коленях.

— Тут возражений нет, — хмуро признался я.

Руслана смотрела в мои глаза так, словно в мыслях уже разрезала мое тело на мелкие куски и скармливала их бродячим псам. Ее рваное дыхание острой бритвой разрезало мою кожу.

— Он правда жив? — выдохнула Руслана.

Я кивнул.

— Мама знает?

— Теперь да.

Горло сдавило от запаха моей пылкой и страстной женщины. Оказывается, сутки вдали от нее — невероятно много. Пусть я и видел ее с экрана мобильника. Знал о каждом ее шаге. Но черт подери!

— Я отомщу тебе, Реми! — прошипела Руслана, точно дикая, ядовитая кобра.

О, я не сомневался. Отомстит. Здесь сомнений не было.

— Буду только рад, Русенька, — выдохнул я, стремительно дернул гибкое тело на себя, прижимая еще ближе.

Был уверен, что Громова чувствует мое возбуждение. Я бы с радостью отложил секс. Момент был крайне неподходящим. Руслана только что узнала, что ее отец жив. А близкие ей мужчины лгали. Но мое тело все решило без вмешательства разума.

— Ненавижу тебя, Реми! — зло выплюнула Руслана. — Не прощу!

Пришлось ослабить захват на ее запястьях. Побоялся, что останутся синяки. А втайне понадеялся, что Громова отстранится. Секс — самое последнее занятие, которое нужно ей сейчас.

Отпустил и мысленно приготовился к физической расправе. Девчонка в гневе была страшна. Но именно сейчас ей нужно выпустить пар. Иначе нам не обмануть Неверского.

Но вместо того, чтобы убежать, Руслана изменила положение тела. Закинула ногу, оседлала мои бедра.

— Ненавижу! — в который раз повторила она и ухватилась ловкими пальцами за ворот моей рубашки.

Секунда — и пуговицы мелкими брызгами разлетелись в стороны.

— Ненавижу тебя, Реми! — вновь повторила она.

Я шумно выдохнул. Под черной тканью блузки грудь плохо просматривалась, но я чувствовал возбуждение Русланы. Видел, как сбивается ее дыхание, неистово колотится пульс, а тело тает под моими руками.

Она буквально набросилась на мой рот, надавила на плечи, заставляя упасть на спинку дивана. Я ждал подвоха. Не может быть, чтобы Громова вот так, первой, захотела близости со мной.

Но подвоха не было. Девчонка дрожащими пальцами пыталась расстегнуть мой ремень. А я стаскивал ее строгие брючки вместе с трусиками.

— Ненавижу! — на всякий случай вновь повторила она за миг до того, как оседлала меня.

Возбужденный член толкнулся во влажные складочки. Из легких вырвался стон.

Остро. Сильно. Горячо. Наслаждение на грани боли.

Руслана шевельнула бедрами и стремительно опустилась на меня, вбирая член до самого основания. Нежностью и не пахло. Девчонка двигалась жестко, словно стремилась наказать меня.