Н - 7 (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич - Страница 4

— Мне, в ответ, понравилась твоя игра. — Медленно кивнул Юсупов. — Скажи мне, ОН тоже обещал оставить твоих родных живыми, если ЕМУ она понравится?

Князь Трубецкой вздрогнул, замер на мгновение и попытался сам насадиться на острую серебряную спицу — еле успели удержать.

— Но для НЕГО твоя игра должна быть еще убедительней. — Коснулся князь плеча старика. — Я помогу тебе огнем. — Кивнул он Амиру.

Пожарных допустили через половину часа, когда крыша дворца провалилась вовнутрь.

— Почему тот человек сразу не пошел в суд? — Спросил Амир на обратном пути, сидя лицом к князю в длинном лимузине. — Торг на пороге скандала был бы эффективнее.

Его господин мельком глянул на сидящего рядом казначея, задумчиво — и уже в который раз — перелистывающего копию старинного договора.

— Зачем ему желать, чтобы мы сами отказались от влияния или родства, — поправил его Елизар Сергеевич.

Амир изобразил само внимание.

— Есть моменты, при которых требование стороны не учитывается судом. — Поднял тот взгляд, а затем продемонстрировал страницу договора с замазанной строчкой вместо имени и фамилии второй стороны.

Ничего не разобрать — верно. Но в это количество букв идеально вписывался один вариант, набросанный тоненькой линией карандаша.

Амир вчитался и посуровел лицом.

— Когда тот, кто смеет требовать, навеки проклят и признан врагом империи за деяния свои.

Пролог 2

Вода в потрепанной кастрюле кипела крупными пузырями, грозясь залить огонь обветшавшей газовой плиты. Сквозь запотевшие от пара окна крохотной кухни — утлой, выложенной побитым синим кафелем и скрипевшей деревянными половицами, выкрашенными под охру — виднелись силуэты проходящих по улице людей.

Серый, болезненного цвета кожи мужчина смотрел на мельтешение за окном сквозь ниспадавшие на глаза длинные волосы — неухоженные, неподстриженные. Ссутулившись на ветхом, как все вокруг, табурете, он выглядел привычным обитателем полуподвальной квартирки доходного дома — спортивная форма поверх застегнутой кофты с высоким воротом, видавшая виды обувь. Очередной приезжий, у которого не получилось заработать столичные миллионы сразу, но он все еще на что-то надеется.

Например, на то, что его не убьют, одежду не заберут, а в его кухоньке не станет варить себе кипяток совершенно чужой человек.

Кипящая вода перелилась через бортик и зашипела о грязную эмаль. Огонь под конфоркой вспыхнул алым и погас, а в воздухе потянуло едким запахом. В этом доме не было датчиков утечки газа — мужчина пил свой кипяток под тихий гул улицы и неразборчивые разговоры соседей, хлопанье дверей и звуки мышиной возни под половицами.

Так много суеты в мире, который должен был умереть две недели назад. Как и бывший арендатор квартирки, что остывал под кроватью. Как и этот дом, что скоро сгорит в пламени бытового пожара.

Мужчина отложил кастрюлю и посмотрел на свои обожженные ладони — за годы ожидания конца света он забыл, как слаба бывает плоть. Одно движение воли — и наплывы волдырей от ожогов обратились гладкой и розоватой кожей.

Столько лет в бункере глубоко под землей, под зачарованными криптами… Столько ожиданий, надежд, предвкушения нового мира, который он и ему подобные получат в собственное распоряжение… Столько разочарования, рвущегося из груди криком на всех континентах.

«Как так вышло?» — Спросил он себя неделю тому назад, глядя на синее небо и целые города. — «Где черные тучи над изъеденной до камня землей? Где высохшие моря и реки? Где море огня, способное уничтожить историю этого мира, ненавидящего его столь сильно…»

У них украли Армагеддон.

«Как так вышло?» — Приснилось разом в снах сотням данников, проклявших себя связью с ним.

Через кровавый пот и сердечные приступы, эпилепсии и выбросившихся из окон людей — он получил ответы. Никого не жалко — все они должны быть мертвы. А раз живы, то он хотел знать, почему.

Он получил имя и стройную версию, как так могло получиться. Получил много раз, от разных людей, кричавших во своих снах, лишь бы оживший кошмар сгинул вновь.

Вмешался единственный, кто был способен обернуть гибель мира вспять. Он сам, в потомке своем.

Чиркнула спичка, тут же занявшаяся огнем. Маленькая капелька пламени была откинута на матрас в единственной комнатушке, через мгновение принявшийся тлеть.

И он сам, в потомке своем, получил всю эту Империю, что была на десять часовых поясов восточней и на один часовой пояс западней.

И он сам, в потомке своем, правил этой Империей через Первого Советника, связанного личной вассальной клятвой.

Матрас активно занялся огнем; пламя перекинулось на занавески, а оттуда — капнувшей синтетикой вниз, на деревянный настил пола. Огонь пробежал по половицам к кухне и рванул накопленным газом, выбив окна в здании.

В комнате же никого больше не было — разве что труп бывшего постояльца, с сигаретой в руке.

На ленивый столп черного дыма, что понесся по фасадам ввысь, никто не обратил внимания.

Равно как никто не задержался взглядом на зеваке из бедняков, вышагнувшем к ограждению огромного пожарища на месте бывшего дворца князя Трубецких. Многие, как и он, смотрели на вышедших из полыхающего дома Юсуповых, спокойно разъехавшихся по своим делам на лимузинах. Многие, как и этот заросший мужчина, молчали, когда пожарным не давали тушить огонь — страшно вставать против воли аристократов.

Вскоре из раскатанных рукавов все-таки полилась вода с плотной пеной, Юсуповы уехали, и обсуждать случившееся стало можно.

— Ты смотри, что они творят, — в сердцах высказал соседу дородный стряпчий из дома напротив, загодя выбрав в заросшем доходяге достойного слушателя. Этот уж точно спорить не станет.

Но человечка, еще миг назад стоящего рядом, подле себя не обнаружил.

Плотный черный дым, которым был пронизан горящий дворец, стал еще плотнее на втором этаже бывшего бального зала — над завалом из обломков крыши, под которыми покоился старый князь.

«Не договорились», — неслышно прошептали внутри гудящей стены огня.

Дым качнулся и поплыл к небу, вильнул под налетевшим ветром над соседними домами и вновь превратился в человека за две улицы от пожара.

На сероватом лице мужчины отразилась задумчивость. Ему все еще нужно было родство с собственной кровью.

Ведь как иначе забрать клятву Первого советника, когда потомок будет мертв?

Пролог 3

Холод февральского утра изморозью растекался по высокому окну в теплом светлом тереме. Сложенный из хвойных бревен в человеческий обхват, пропитанный запахами меда и вязанной шерсти, ладный одноэтажный пятистенок выглядел снаружи частичкой лета, неведомо отчего проявившейся на полянке среди черно-белых деревьев. Даже окна дома — и те словно освещали все вокруг желтыми отсветами ламп, а вовсе не тусклое солнце, спрятавшееся за облаками. Казалось, закроют вдруг тяжелые резные ставни — и станет темнее, тоскливей.

Ветер тревожил белый дым из печной трубы, закидывая на отцветшие кроны березового леса, а к двум человеческим следам на снегу, что вели из чащобы прямо к порогу, настороженно принюхивался старый лис. Человек с детенышем проходили тут — видел и чуял он. Проходили недавно — да словно парили над мягким снегом, едва-едва его продавливая. Любопытная мордочка сунулась в след целиком, но тут же отпрянула, словно щелчок получив, и возмущенно проскрипев, рванула в лес.

В тереме же высокая статная женщина замерла на мгновение, получив отклик от разрушенного следа. Пальцы левой руки, украшенной перстнями с крупными самоцветами, коснулись бирюзовой сережки на ушах. Пуховой платок, наброшенный поверх темно-зеленого платья, потянулся вслед движению.

— Что-то случилось? — Заметил ее единственный ученик за общим на двоих столом.

Двенадцати лет, худощавый, с сероватыми кругами под глазами, он с надеждой оторвал взгляд от обычного граненого стакана с водой, который до того рассматривал. Если приглядеться к рукам, тоскливо потянувших за края рукава серого пуловера, растягивая пряжу, он и впрямь хотел, чтобы что-то случилось.