Мир, что (мен)я покорил, 2 том (СИ) - Брюхин Михаил - Страница 68

— Э-Эй, — пролепетала я, касаясь ладонью плеча матери. В следующую секунду в мою спину ударил поток воды настолько сильный, что, стоило мне вскрикнуть, лёгкие и желудок моментально наполнились жидкостью. Рвотный рефлекс даже не смог сработать из-за того, что поднимавшаяся по пищеводу еда тут же заталкивалась обратно. Вода ударила меня об стену, но не позволила скатиться вниз — обволокла с ног до головы и подняла в воздух.

— Дрянное животное, — шипела мать, поднимаясь с земли и отдирая остаток лиан с лица. С её носа, разбитого толи ударом об пол, толи моим заклинанием, стекала кровь. — Хотела со мной посостязаться?.. Ну давай, дерись!

Я не знала, управлялось ли моё тело массами воды, или же Кармия напрямую взывала к моей крови, но это не имело значения. Меня бросало с одной стороны комнаты в другую, сшибая на пути мебель и круша всё на своём пути. Я словно стала куклой в руках ребёнка, решившего проверить свою игрушку «на прочность». И моя «прочность» не шла ни в какое сравнение с камнем стен или древесиной пола. На меня будто обрушилась божественная кара, которой когда-то подвергли Багрового Пепла. Боль не кончалась на ломающихся костях и асфиксии от заполнившей лёгкие жидкостью. Мама была креативна. Окружавшая меня вода то становилась обжигающей, словно кипяток, то в миг леденела до отвердевания. Иногда Кармия повышала давление вокруг всего тела, иногда только у отдельных конечностей, будто размягчала стейк перед прожаркой. У меня даже не получалось кричать, наоборот, мне хотелось захлопнуть рот, чтобы пропихиваемая в глотку вода прекратила давить на органы, но челюсти держала разжатой невидимая хватка.

Такое случалось и раньше. Пытки собственной магией были любимым способом мамы научить меня «уму-разуму». Впрочем, раньше её методы были всё же более… Щадящие. Именно на основе того, как мама наказывала меня в предыдущие годы, я и предполагала её примерный уровень силы. Просчёт. Пожалуй, самый ужасный просчёт в моей жизни. Теперь, сквозь пелену агонии, я понимала, что даже если бы Кармии противостояла сотня «Флюр», исходом боя было бы полное разрушение окружающих домов нашими трупами, а не победа волшебниц природы.

Когда моей спиной сломали стол, я услышала громкий хруст, и определить, чему он принадлежал — позвоночнику или дереву — было невозможно. Но даже невероятная боль не позволила мне упустить, как мой синий клён скатывается по наклонной и листвой вниз падает на пол. Словно в замедленном времени я наблюдала, как вокруг разлетается земля, корни показываются свету и тут же намокают в воде. Почему-то это ранило меня чуть ли не сильнее, чем всё, что происходило в последнюю минуту. Я нашла в себе силу протянуть руку к моему растению, но Кармия немым приказом вернула меня в воздух, а оттуда вдавила в центр комнаты. Вместе с этим ударом из лёгких и желудка вышла лишняя вода — вряд ли от столкновения, скорее, мама решила, наконец, закончить. Мне получилось шумно вдохнуть воздух, снова чуть не захлебнувшись из-за стекающей с волос жидкости. Больше не получалось и шевельнуть и мускулом… Разве что я смогла сместить глаза вперёд и увидеть маму. К моему удивлению, она стояла у стены, опираясь на неё рукой и тяжело дыша. Видно было, как покраснело её лицо, как по нему стекает пот… И кровь из разбитого носа. Это натолкнуло меня на мысль. Несмотря на едва функционирующие лёгкие, получилось прошептать:

— Мамуль, а ты х-хоть раз умирала?

Кармия ещё какое-то время смотрела на пол, после чего таки повернула голову на меня. Она пыжилась, пыталась сделать грозное лицо, но получилось, скорее, наполненное болью:

— Нет.

Мне пришлось сделать несколько вдохов-выдохов перед продолжением:

— С-Семь лет. Десять месяцев… Шесть дней в одной из ч-четырёх недель. Можешь п-посчитать?

Она молчала. Я криво улыбнулась:

— Четыре сотни… Меня убивали к-камнями, паром, металлом, огнём, ветром, кислотой, водой… В разных позах, р-разными методами, не всегда быстро… Думаешь, всё ещё можешь сделать мне б-больно?

Какое-то время маме потребовалось на то, чтобы переварить сказанное мной. Вдруг она подорвалась вперёд, но споткнулась на первом же шаге, направила на меня руку, но ничего не сделала — её стошнило. Отдышавшись и протерев рот запястьем, она заозиралась, её глаза бегло осмотрели комнату. Вдруг её взгляд остановился на… перевёрнутом горшке с голубым клёном.

— Отзыв воды, — было первым её заклинанием, сказанным при мне вслух.

— Нет! — вскрикнула я и протянула руку к растению, но до того, как моя ладонь упала на пол, клён иссох до состояния дерева, не видевшего влаги десятки лет. То, что было одним из лучших моих творений превратилось в тёмную и разрушенную копию себя, которую не получалось даже назвать тенью былого величия. В моём состоянии было тяжело понять, плачу ли я. Тело уже не чувствовало собственных позывов, а слёзы не были заметны на лице.

— Даже со взяткой ты не смогла попасть в первый разряд… О Боги…

Я услышала громкий стук дверью и даже не посмотрела в том направлении. Мама оставила меня одну в разрушенной комнате. Возможно, через час она вернётся с зельем исцеления. Может, через два. Может, завтра. А пока… Мне оставалось только лежать, смотря на останки моей работы. Это было заслуженно.

* * *

Конечно, ничего не было кончено в тот день. Моё неудачное восстание положило начало серии ограничений, новых правил и запретов. Список обязательной литературы возрос до невозможных к употреблению объёмов, до и от АМВ меня всегда сопровождала Астрела, а понятие «личное время» исчезло вместе с карманными расходами. Отец исправно уделял около часа в день, запирая меня в комнате и читая лекции о роли женщины в семье, слушая которые я всё больше убеждалась, что мама является образцовой матерью и женой, а из меня не выйдет ничего, кроме разочарования. Гевиль, чувствуя мою затравленность, добавил напора к издёвкам и постоянно портил мне то сон, то учёбу, то приёмы пищи. Если раньше я пыталась похудеть, то теперь мне едва удавалось найти время на хотя бы небольшой перекус. В такой комбинации получилось сбросить десять килограмм всего за пару месяцев без какого-либо намёка на то, что ситуация когда-нибудь изменится. Несмотря на увеличившиеся затраты времени на учёбу, оценки поползли вниз, а победы в дуэльные недели снова превратились в поражения. И негде было найти поддержки. Динэр стал слишком занятым, и уже не покидал своей комнаты, тоже постоянно находясь в работе — он ведь рыцарь нашего дома. А Астрела… Чем могла она помочь? Куда привели меня её советы?..

Орлетос всерьёз был обеспокоен моей ситуацией, но его возможности ограничивались разговором на уроках и переменах. Он пытался выяснить подробности моей жизни, дать какие-то советы, но… У меня оставалось сил и выносливости так мало, что на любые вопросы ответ дай Боги был односложным, а слова поддержки пропускались мимо ушей. К тому же, папа не забыл мне объяснить, каким именно должен быть примерный муж, и Орлетос совершенно не проходил по критериям. Как бы ни были сильны чувства внутри меня, они постепенно отодвигались за мысленный барьер, построенный то ли мной, то ли родителями.

Но был, всё же, небольшой лучик света в этой жизни. К моему потрясению, он принял форму… Вемира. Не знаю, что на него нашло, но он убедил маму, что шахматы тоже повышают интеллект, а потому он будет со мной играть в них в уделённые на чтение часы. И эти часы стали для меня спасением. Иногда у меня получалось поспать, иногда — поесть, а в случае, если я за день успевала сделать и то, и другое — хоть как-то развлечься за партией в шахматы. Конечно, Вемир всё ещё был мудаковат и любил отпускать грубые шутки, но это было меньшим из зол.

Большим из зол был экзамен, к которому я и готовилась следующие полгода. Лето уже наступило, и учителя здорово застращали нас по поводу сложности испытаний. Впрочем, создавалось ощущение, что делалось это только для меня — в пятом разряде было мало людей, которые не то что хотели поступить в высшие классы — а хотя бы получить аттестат. Для завершения базового образования от волшебника требовалось пройти ряд не слишком сложных тестов. При желании пойти дальше трудность вырастала на порядок. Начиналось всё с самого сложного — испытания с невербальными заклинаниями. И на подготовке к нему я всегда проваливалась.