Девять бусин на красной нити (СИ) - Питкевич Александра "Samum" - Страница 46

– Первый раз вижу, как тебя крутит, дружище, – насмешливо-сочувствующий голос цверга вывел меня из состояния транса, – Трюд наверное в восторге.

– Не передать даже. Я почти уверен, что стоило мне ступить за порог, как мама затеяла ремонт моих комнат и полноценную подготовку к свадьбе.

– Да, с нее станется и гостей пригласить. Подумать только, ее любимый сын, наконец, так глубоко и бесповоротно увяз.

Широкая улыбка сама собой растянула губы.

– И неимоверно счастлив этому. Вот только может статься, что до свадьбы несколько дальше, чем мама думает.

– Так ты еще не получил согласия?

– Я еще даже не задавал вопроса. Первым делом мне нужно решить кое-какие дела с ее родней.

– Она ведь не простая девочка.

– Совсем нет.

– И штучка у нее на шее будет под стать.

– Заметил?

– Как можно было.

– Думаешь, Люнра ей что-то приличное подберет?

– Мы об одной и той же богине говорим? – фыркнул цверг, отлично зная привычки помощницы. – Все сделает в самом лучшем виде.

– Этого и опасаюсь.

– Девица для тебя принаряжаться отправилась, а ты опасаешься. Не обижай нежную женскую душу.

Дверь примерочной, большой комнаты с диваном и уборной, открылась, выпуская довольную Люнру. Вана, виляя бедрами и сияя улыбкой, выплыла в зал.

– У тебя такая красивая подруга, Хакон, что будь я свободна, непременно попыталась бы отбить.

– Мужчин тебе уже не хватает?

– Хватает. Но таких великолепных у меня нет.

Отвлеченный ваной, я пропустил момент, когда Натсуми оказалась в дверном проеме. Ворона замерла, как блестящая статуэтка, не сводя с меня огромных черных глаз.

– Доктор, мы его теряем,– хихикнула Люнра, наслаждаясь произведенным эффектом.

Краем уха уловил шыканье цверга на помощницу, но все же в этом звуке послешался с трудом сдерживаемый смех. Правда, мне было совсем не до того.

В узком платье Натсуми выгладела невероятно стройной, подтянутой, что говорило о частых тренеровках. А еще изящной, как редкое фарфоровое изделие. Даже в этом, несколько вульгарном наряде, она умудрилась сохранить свой особый шарм.

– Думаю, нам стоит вернуться обратно в Туманные чертоги, – задумчиво произнес я, совсем не желая, чтобы птица разгуливала по городу в таком виде.

– Чего это? – сердито воскликнула вана, встрепенувшись, – я так старалась, наводила красоту чтобы все завидовали, и теперь ее никому не показать?

– Ты слишком старалась. Это очень красиво, хоть и не слишком подходит Натсуми. Но неудобно и практически неприлично. Может, сменишь наряд? – я поднял глаза выше, с трудом оторвавшись от стройных бесконечных ног.

– Вот уж нет, – Кажется, что-то из сказанного мной все же задело девушку, судя по непривычно сердитому и капризному выражению лица.

Натсуми.

Кафе, небольшое, невероятно уютное, всего-то на десяток столиков, пряталось за темной аркой чуть в стороне от главных улиц города, но не смотря на это и ранний час, свободных мест почти не было.

– Здесь вкусная рыба,– с хмурым выражением лица, оглядев зад, произнес Хакон. Хримтурс был не в духе с того самого момента, как мы покинули "зал перехода", отправив вещи с курьером в аэропорт. Я вполне догадывалась о причине, замечая как взгляд великана нет-нет, да скатывался на коленки, затянутые качественным капроном. Было немного смешно, приятно и хотелось пошалить. Заняв столик у окна, в ожидании официанта, села чуть боком, позволяя ногам, казавшимся непривычно длинными, выглядывать из-под стола.

– Натсуми, пожалуйста,– тихо прорычал хримтурс, прикрывая глаза.

– Что не так? – хлопая ресницами как наивная дурочка, вопросила я.

– Птица, я весьма терпеливое существо, но я не люблю, когда на драгоценность моей жизни посторонние смотрят таким похабным взглядом. Не провоцируя меня.

– Оу, – округлив губы, я не нашла, что ответить. "Драгоценность моей жизни". Это не было избитой фразой из кино или пафосным арабским сравнением, которое нужно произносить медленно и с придыханием. Хакон просто,без вычурности или желания поразить сообщил, что ему не нравится,когда на меня так смотрят.

Сев ровнее, рассматривая его, чуть наклонив голову, я все размышляла: насколько я недооценила серьезность его намерений.

– Скажи, ты летишь в Японию, чтобы просто посмотреть как живут екаи или за чем-то другим?

Не отрывая взгляда от меню, в которое хримтурс уставился последние минут десять, мужчина отозвался.

– У меня дело к твоему деду. А ещё я должен проследить за тем, чтобы ты не сбежала.

– Брисингамен?

Отложив меню в сторону, великан вопросительно поднял бровь.

– Птица, пропадет ли ожерелье или нет, отец найдет что сказать на тинге. Но если исчезнешь ты – ни ему, ни мне не оправдаться перед Трюд.

– Мамы боишься? – меня распирало изнутри, хотелось доколупаться до основания, как отскрести корку от зудящей ссадины.

– Вот скажи, что тебе неймется? Ты правда хочешь услышать от меня эту фразу? Здесь? Сейчас?

– Да,– я вся подобралась, словно готовясь к прыжку.

– Ну, тебе и так от меня никуда не деться, так что может ты наконец угомонишься.

Вокруг нас поднялась сизая рябь, практически прозрачная и едва заметная. Я почувствовала завесу и широко раскрыла глаза, не желая пропустить ни единого мгновения.

– Ты самая красивая на свете, – мне показалось, что сверху что-то щелкнуло и на голову с противным, хлюпающим звуком опракинулось ведро помоев. Это было совершенно не то, на что я рассчитывала. Внутри начало теплеть, постепенно доходя до каких-то критических отметок. Я буквально вскипала от какой-то чисто женской, так не свойственной мне, обиды. Готовая взорваться и разнести все вокруг даже голыми руками, я все же сфокусировала взгляд на Хаконе, пусть и далось это мне не просто.

Хримтрус скрестил руки на груди, внимательно, с ехидной ухылкой разглядывая меня.

– Что? Не довольна? Ты мне душу на изнанку вывернула, а тебе все мало. Успокойся. Люблю я тебя. От кончиков пальцев до твоей алой макушки и от левого уха до правой пятки.

Ошалело моргая, не в силах уследить за ходом повествования, подозритеьно уточнила:

– Почему до правой пятки? Чем тебе левая не угодила?

– Девица! – Хримтрус звонко захохотал,запрокинув голову,– Я только что признался тебе в необъятности и неотвратимости своих чувств, а ты интересуешься, почему обделили лбовью твою левую пятку?

Сообразив наконец, что произошло, я хмыкнула. Меня отпустило, да так, что я почувствовала себя парящей на облаке, невесомой и наполненной мыльными пузырями и радугами.

– Полегчало? – с той же ехидной интонацией уточнил хримтрус, ласково улыбаясь мне. Сумев только кивнуть, чувствуя одновременно неловкость за собственное поведение и все же, радость от услышанного, я и правда ощущала себя лучше. – Вот и славно. Тогда ты не будешь против, если я аргументрованно затребую тебя в жены у главы вашего клана.

Глава 39

Регистрация, посадка, перелет – это все так утомляло, что хотелось просто впасть в спячку. Лет на пять, не меньше. Настроение испортилось, голова гудела, все суставы крутило от долгого сидения в одной позе. Великану было ещё хуже. Оказалось, что он в целом дружелюбно относится к технике (Хакону нравились поезда), но то, каким образом многотонная железная махина поднимается в небо, набив нутро людьми – оказалось выше его понимания. И принятия. Прикрыв глаза, хримтурс недвижно сидел всю дорогу, крепко сцепив челюсти и ухватившись за подлокотники.

Даже мои уверения, что при возможном крушении нам двоим ничего не угрожает, эффекта не возымели. Оставив великана в покое, я повернулась к окну, рассматривая облака которые ничем не отличались от тех, что затягивали небо над Туманным чертогом Нильфхейма.

Прямых рейсов до Осаки не было, так что прилетев в Токио, втянув носом запах мегаполиса я скривилась. Смог, шум, гвалт и постоянный гул машин, слышимый, казалось, даже в зале прилета аэропорта.