Девять бусин на красной нити (СИ) - Питкевич Александра "Samum" - Страница 17

Откинув мокрые волосы с лица, размыливая брусок в ладонях, внимательно посмотрела на нее.

– Я тебе расскажу. Но только тебе. Скажешь что братьям – найду способ, как укоротить твой язык.

– Я – Пламенная Хильд, дочь Дьярви и Рагнильды. Нет никого, кто смел бы обвинить меня в болтливости или неумении сохранить тайну, – оскорбилась богиня, вздернув нос и выпятив грудь. Перенеся пену с рук на волосы и начиная массировать голову, я фыркнула.

– Ну, тогда ты либо и правда не болтлива, либо умеешь укорачивать языки тем, кто болтает о тебе.

С минуту висело напряженное молчание, а затем Хильд весело и беззаботно рассмеялась. Улыбка сама собой растянула мои губы. Забавная девица.

– В общем, в моей истории все просто. Все дело в крови. У тенгу она особенная, а у девочек-тенгу почти бесценная. Для тех, кто знает в этом толк. А еще есть заклинания, которые могут сделать ёкая, демона моей родины, практически бессмертным. И для этого нужно всего пара ингридиентов. Один из которых – сердце. Сердце девочки тенгу, не достигшей двенадцати лет.

– Почему двенадцати? – голос Хильд был серьезным и напряженным.

– В возрасте десяти-двенадцати лет просыпается ночная сущность. После этого мы получаем защиту семьи, да и сами становимся весьма опасными тварями.

– Фу, как грубо, – не оценила моей классификации богиня.

– Не будь ханжой. Ты сама та еще прелесть, – мне нравилось с ней разговаривать. Рассказывая свою историю, я не чувствовала ни стеснения ни сожаления по поводу того, что умудрилась родиться девушкой в семье тенгу.

– Так то да, но все же хотелось бы верить в лучшее.

– Не уверена, что то, во что ты веришь –лучшее. Я за пару дней, проведенных здесь, поняла, что не во всех мирах ты обязана быть одним и тем же.

Мы помолчал, пытаясь лучше понять эту философскую, но довольно бестолковую мысль.

– Продолжай, пожалуйста.

– Хм. В моем мире девочки-тену почти не доживают до этого дня. Мало того, что нас и так рождается невероятно мало, так желающих испробовать на себе редкое и сильное волшебство всегда предостаточно. Помимо меня сейчас живут только три женщины-тенгу, – смывая пену с волос, я раздумывала, как продолжить. Мне еще не приходилось объяснять вещей, которые были столь очевидны для ёкаев.

– Твоя семья слабая?

– Нет. Клан Караса Тенгу один из сильнейший. Мы очень богаты, приближены к престолу и одарены сильной магией.

– Тогда как?...

– Война. Не знаю, так совпало ли, или кто-то подстроил, но в тот год один из кланов Тануки, енотовидных собак, напал на ближайшую из провинций. Большая часть воинов клана, дед, отец и брат были там, когда на нас с матерью напали. Мать решила, что в мире людей будет безопаснее, и уговорила отца спрятать нас там. Мне было около пяти, когда демон (они) напал. Мать почти не пострадала, а я вот осталась без сердца. Всего на две минуты, пока не примчался дед. Он сумел пробудить мою ночную сущность и вернуть сердце, но сделать все как было, уже не получилось.

– Что это значит? – Хильда спрашивала шепотом, словно боялась спугнуть, а мне становилось как-то легче от рассказа.

– С тех пор сердце, оно как чужое. Оно бьется, поддерживает жизнь, растет, но его ритм подчиняется не мне.

– Не понимаю.

Завернувшись в полотенце, я вышла из-за перегородки, сев сбоку от Хильд.

– Когда ты стоишь на обрыве, твое сердце замирает?

– Да.

– Когда тебе дарят подарок, о котором ты мечтала последние двадцать лет? Если парень, который нравиться, смотрит на тебя с улыбкой или зовет танцевать? Твое сердце бьется сильнее?

– Конечно.

– А мое нет. Я – ворона без сердца. Оно начинает биться медленнее только тогда, когда телу грозит опасность. Оно может совсем остановиться на час, день, год, а потом начать перекачивать кровь вновь. Как-то, лет в пятнадцать, я три дня провела на дне озера. Пока брат не нашел. Разозлился страшно. Даже отшлепал. Только ничего не случилось. Даже когда я пыталась убить невестку, ни одного удара вне ритма. Хотя, признаться, у меня были некоторые сомнения в правильности этого решения.– Вспоминая тот день, когда скинула Орису в горную реки, усмехнулась. – Вот в Йотунхеуме, когда я покрошила тамошних скорпионов, сердце стучало так, что едва не пробило ребра. Но это от усталости, а не от страха. Как-то так.

– И что, ты не волнуешься, когда тебя целует мужчина? – с ужасом и благоговением вопросила Хильд, как истинная девушка, выделив основное.

– Волнуюсь, конечно. Но, видимо, совсем не так, как ты.

– Но это совсем ужасно!

– В какой-то мере. Эта одна и причин, почему дома меня так опасаются. Что можно ожидать от существа, без сердца. Это меня еще очень хорошо учили. Брат озаботился. Иначе, с годами я могла бы стать тем еще чудовищем. А что не так с тобой?

– Мои родители зачали меня в Хельхейме, – широко усмехнулась Хильд.

– Ничего себе, – мои брови высоко взметнулись. Это весьма смелое решение – заделать детя в мире мертвых. – И?

– Темная сила Хельхейма закрепилась в моем теле, вместе с ним и росла. Большую часть времени я ее контролирую, но иногда, как у всех девушек, все выплескивается наружу и начинает вытягивать жизнь из окружающего. Мне от этого, конечно, грустно, но поделать ничего не могу.

Мы помолчали. Хильд подала мне широкий гребень для волос, разглядывая алые пряди. Вдруг она широко улыбнулась, посветлев лицом.

– Зато я хорошо готовлю. Просто замечательно. Особенно пироги выходят хорошо.

– А я вышиваю шелковой нитью. Из-за того, что сердце бьется ровно, стежки выходят едва ли не лучше, чем у самых именитых мастеров. – Похвасталась в ответ. Мы тихо засмеялись. Это было вовсе не весело, но чуть менее тоскливо, чем могло бы.

– Ах да, братья принесли с охоты твою сумку и маску.

Обрадованная такой новостью, попросила девушку принести вещи. Там был комплект свежего белья, а это уже не мало.

Глава 14

– И что ты узнала?

– Не много, – в подростковом платье Хльд мне было немного не комфортно, но на порядок лучше, чем в грязной одежде. Накинув сверху меховой рысий жилет, подаренный Хаконом, я сидела в кресле у очага, рядом с Дьярви, обсуждая происшедшее. –Теперь нет ни каких сомнений, что начинать нужно с имеющегося артефакта. У меня появились сомнения в том, что сама теория равновесия благодаря им – правильная.

– Почему?

– Предметы, которые перемещаются с места на место не могут быть гарантами равновесия.

– Возможно, но их все равно надо найти.

– Ну, против этого у меня возражений нет, – тем более, что-то из них должно обладать силой, способной помочь мне наладить взаимопонимание с сердцем.

Хакон.

Не ждал, что отец согласится. Цверги. Он терпеть их не мог. Из всех представителей этого народа исключением была только моя мать. Невысокая, с серыми косами до земли и сверкающими украшениями, она тихо сидела в высоком кресле чуть позади отца, работая иголкой. Для тех кто не знал, как выглядит хозяйка Туманного чертога первая встреча всегда была удивительна.

– Думаю, ты прав, – единственный комментарий к нашей с отцом долгой беседе. Трюд обрезала нитку маленькими золотыми ножницами, закончив шитье.

Отец, истинный хримтурс ростом в два с половиной метра, серо-голубой кожей и длинной бородой с вниманием обернулся к матери.

– Почему ты так считаешь, моя сила? – голос великана чуть изменился. Вместо резких нот в нем появилась мягкость и уважение. Трюд сложила на коленях руки, покрытые перстнями и посмотрела на нас.

– Думаю, цверги нашли его. Один из великих артефактов. Только по этой причине они могли попросить пронести что-то через Туманный чертог. Иначе, зачем им прятаться от асов и ванов? И альвов? Только через этот зал можно попасть в любой мир, не привлекая внимания посторонних.

– Я согласен с матерью, – прикинув все за и против, должен был согласиться с мнением Трюд. Не просто так же Барди, дрожащий от ужаса с ног до головы, выпрашивал разрешение у отца воспользоваться вратами.