Легенда о Спящем (СИ) - Кара-Басов Максим - Страница 5

Где-то к северу, как знал Топор из рассказов старшего брата, есть переправа. Там стоит пограничная Бутаковская башня союзных вранов. И именно туда сейчас и направлялся беглец, торопясь передать сведения о враге, оставшемся позади. Идти же на лёд сержанту не хотелось. Он прекрасно знал, насколько коварным бывает чёрный лёд весной, как легко трещит от под ногами неосторожного путника и ломается в полынью.

Когда же солнце взошло, появилась ещё одна неприятность. Ветерок поменял своё направление, и теперь гнал мало-помалу Муть с центра в направлении МКАДа. И с каждым шагом Топор чувствовал кожей спины, как позади настигает его зловещий туман, а впереди полоса свободного от него леса всё сужается и сужается.

Лес внезапно закончился. Сержант осторожно подобрался к плотной завесе радивики[1], за которой яркий солнечный свет возвестил о границе чащи. Он медленно поднял голову над кустами и увидел прямо перед собой основательно разрушенное здание речного вокзала. Подул ветерок с реки, и вонь наконец рассеялась. И Топор учуял запах жареного мяса, дыма и травяного взвара. Между колоннами горел небольшой очаг, и какой-то мужчина в монашеском балахоне неспешно крутил палку с насаженным на неё тушканом.

— Давай уже, подходи, — не оборачиваясь, громко сказал он, — Голоден небось?

Топор выдохнул, раскрывшейся пружиной перемахнул через колючки и аккуратно ступая, выставив перед собой трофейное копьё, обошёл бивуак*.

Монах медленно опустил капюшон на спину, и Топор облегчённо выдохнул:

— Жрец! А ты как здесь оказался?

Трубадур молча отрезал с бочины сочащийся жиром и соком кусок мяса, положил его на лист морозники, посолил и передал сержанту. Тот вцепился зубами в нежное мясо и заворчал, словно медведь, жадно пожирая угощение. Но, даже занятый едой, Топор с опаской следил за тем, как Муть подступает всё ближе к развалинам.

Впрочем, священник не проявлял никакого беспокойства. Он повернул вертел, отрезал ещё несколько кусков шашлыка, вытащил из мешка бутыль со слабо светящимся вином. Плеснул немного в глиняный стаканчик:

— Тебе не предлагаю. Вон там пиво возьми.

Топор промычал согласно, сел напротив священника и залпом выпил половину кувшина. Затем вопросительно посмотрел на Трубадура, который усмехнулся и пододвинул ему ещё один лист с нарезанным жарким:

— Кушай, кушай.

Следующие минуты он смотрел, как лупоглазый Топор жадно насыщается едой и питьём, после чего прокомментировал:

— Нет ничего лучше, когда ты голоден, а тебя накормили.

Сам он срезал тонкий пласт мяса и, умело орудуя ножом и палочкой, мелко нарезал себе на глиняном блюде, добавил из небольшого котелка тушёных плодов дикой моркови и принялся неспешно пережёвывать пищу.

Сержант заметил пару монахов, которые стояли на страже вокруг развалин. Они без страха бродили чуть ли не вплотную к зелёному туману, и пару раз Топору даже показалось, что Муть остерегается касаться их своими редкими выростами. Воин вытер жирные пальцы о лист травы, подхватил кувшин и влил в себя остатки пива:

— Хорошо ты устроился, Трубадур. А это кто такие?

— Братья-монахи из Святоча. Случайно встретились в лесу. Вот они и уважили старика.

— Понятно… А ты как здесь оказался?

Жрец потянулся, зевнул:

— Воеводе потребовался редкий травяной сбор для лечения, а у меня закончился. Вот и пришлось выйти на поиски. А ты что здесь делаешь? Разве ведуны уже вышли на сбор зерна?

Сержант покачал головой. Следующие минуты он рассказывал, не останавливаясь, о произошедшем нападении и горестном поражении при Мясухе, плене и побеге. Трубадур внимательно слушал, не показывая эмоций. Наконец он плеснул светящегося напитка и передал стакан Топору:

— Выпей.

Тот не глядя, залил в глотку вино и закашлялся, вытаращив свои крупные глаза:

— Что это?

— “Туманная ночь”. Хорошо прочищает мозги, правда?

— Скорее, глотку, — прохрипел сержант, откашливаясь.

Жрец спрятал бутылку, махнул рукой. Ближайший монах подбежал к нему, наклонился. При этом, рукав его рясы немного задрался и сержант заметил на запястье светящийся знак в виде глаза с двумя перекрещенными дубинами под ним. Трубадур прошептал монаху что-то, тот кивнул и скрылся из виду.

— Значит, Рой…, — задумчиво протянул жрец, — А что с княжной?

— Её не было среди пленных.

— Куда же она пропала?

Сержант пожал плечами:

— Не знаю. Я был на восточных воротах. В самом начале нападения оглушило меня, очухался лишь тогда, когда лампасники уже внутри крепости были. Ну, и повязали меня тёпленького, как уже рассказывал…

— А что с Молчуном?

— Не знаю. Говорю же, я почти всё время в отключке был, — с досадой проговорил Топор.

Жрец придвинулся поближе к сержанту:

— И Ворону ты, значит, не видел? Слушай, закрались у меня сомнения по поводу нашей воительницы… Это же она Молчуна в крепость привела? Так?

— Ну, — сморщив лоб, кивнул лупоглазый.

— А Молчун, как мы помним, тяжело ранил воеводу…

— Ты думаешь…, — ошарашенно пробормотал сержант, — что она агент Роя? Вот сука! А я всегда её подозревал в нечистом. Ходит такая вся чистенькая и недоступная! Вот тварь!

Трубадур почесал лоб:

— Вот что, Топор. Хорошо, что мы встретились. К Бутаковке не иди, нечего там делать, я сам сообщение передам. А ты возвращайся к Северному парку…

— Там же Пчёлы!

— Муть слабеет. Пчёлы, очевидно, хотели уйти под её покровом, но весна наступает слишком быстро, и до Ближней Мути они уже не успеют добраться. От Мясухи до убежища в Северном Парке всего пару часов хода, скорее всего наше войско уже на подходе. Отдохни до вечера здесь, и возвращайся обратно. Передашь на словах начальству, что я иду к Патриарху в Святоч вместе с монахами. Нужно сообщить о наглом нападении Роя, собрать духовенство и большой круг жрецов всех Тотемов. Запомнил? И доложи про свои подозрения относительно Вороны. Меня не упоминай, я сам по возвращении расскажу, заодно и справки наведу, откуда сия птица у нас появилась…

Топор кивнул головой, вслух повторив сообщение.

— Вот и молодец. Да, кстати. Ты же снял кольцо с Молчуна? Отдай мне.

Сержант порылся в кармане и с удивлением обнаружил оберег в подкладке. Вытащил кусочек слабо светящегося металла и передал жрецу.

— Ну, вот и отлично, — улыбнулся тот, мягко поднимаясь на ноги, — Как будешь уходить, погаси огонь. Братья, собираемся. Доставайте "Дыхание неба"[2].

Они уже выстроились к выходу, когда откуда-то с юга прилетел звук недалёкого грома. Жрец замер, прислушиваясь. Потом кивнул головой какой-то мысли и обернулся к Топору:

— Здесь святое место, Мути не бойся. Она к вечеру рассосётся сама. А вот пределов поляны не покидай, пока путь обратно не откроется. Понял? Вот и славно. Здрав будь!

Через несколько минут Трубадур в сопровождении четырёх вооружённых монахов исчез под покровом разошедшейся в стороны Мути. А сержант всё пытался вспомнить, где же он видел раньше этот символ: глаз и перекрещенные дубины.

— Какой же это Тотем?

Глава 4. В пух и перья

Пограничная Муть — район вокруг основных скоплений Мути. В Москве — зона, примыкающая к МКАДу и углубляющаяся от него в город на несколько километров. Весной и летом полностью свободна от Мути, осенью и зимой почти полностью ей покрыта. Весной наблюдается явление Весеннего Гримуара. Является единственным источником Зёрен Силы и предметов Силы в известном мире. Населена неплотно, в основном — пограничные крепости и поселения Княжеств. На Востоке и Юго-востоке бывшей столицы — не заселена из-за частых и сильных Приливов Мути.

(Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).

Вторая Битва при Северном Парке.