Мир лишённый тайн (СИ) - Элби Ди - Страница 54

— В этом случае даются точные ПВК секторов наблюдения. Сегодня заданий не будет. И кроме того, так неинтересно, — поморщилась девушка. — Прогуляться подышать свежим воздухом. Может, даже попытаться спасти кого от заблуждений, путём активного и громкого спора, используя все возможности ораторского искусства и логики.

— Ха-ха. Так и скажи, что хочется в очередной раз поорать и поругаться. Показать свой интеллект и выставить кого-нибудь дураком, заведя человека в ловушку его собственных противоречий.

— Ну а что если и так?

— Ничего. Только сидеть потом в полиции лично мне не понравилось ни разу.

— А по-моему прикольно.

— Тебе да. Ты и там продолжаешь свои диспуты на повышенных тонах с представителями другого мнения. Хорошо ещё у тебя есть удостоверение внештатного сотрудника и нас ни разу «аргументированно»[28] не вразумляли. Точнее, тебя. Мне один раз досталось по тому месту, которым я каждый раз соглашаюсь пойти с тобой.

— Неужели по голове?! — шутливо прикрыв рот удивилась Дробот.

— Нет по заднице. Потому как только она могла согласиться на твои уговоры и найти себе приключения.

— Да ладно тебе. Как будто сам с удовольствием не кричал.

Илья вздохнул и, допивая, чай спросил:

— Дарья пойдёт? Или ещё кто из ваших?

— Облизательно. Щас сконектимся и договоримся со всеми.

Ближе к полудню молодые люди вместе с ещё несколькими друзьями уже ходили среди кучкующихся на Пушкинской площади.

Единого движения пока не ощущалось. Люди разных возрастов группировались по стихийно возникающим спорами, обменам мнениями по поводу тех или иных пунктов новой Конституции и ряда Федеральных законов, но больше всего было разговоров о самой возможности ТЭСТИВа, высмотренных интересных фактов из прошлого и перемывания косточек давно почившим правителям и другим известным личностям и событиям. Иногда на различные импровизированные трибуны-возвышенности, к примеру в виде скамеек, залезали доморощенные ораторы и начинали громко выражать своё мнение.

Чаще всего долго продержаться на «горе» не получалось, особенно если звучали призывы к негативным действиям. Таких «сбивали» либо тяжёлыми словесными аргументами, либо стаскивали грубой физической силой и преимущественно так трудились сотрудники полиции, одетые в гражданское и играющие роль простых оппонентов. Это были в основном оперативные сотрудники, в том числе и сотрудники уголовного розыска, действующие группой. Они тоже изображали митингующих, кричали что-то в ответ и в ходе спора перемещались в определённые места, где провокаторов уже скручивали и задерживали. Но днём так поступали редко, не всегда и не со всеми. Каждого агитатора оперативно проверяли на связи и действия в интересах иностранных служб, грантодателей и фондов, от этого и зависела их будущая судьба. Некоторых предпочитали не фиксировать, чтобы в дальнейшем отследить всех их сподвижников и возможных кукловодов. Вот кого изымали из толпы сразу, так это боевиков-провокаторов. С ними вообще не церемонились. Но они, в основном появлялись ближе к ночи. Срабатывал устаревший инстинкт, что в темноте легче скрыться.

Переходя между кучкующимися, друзья наткнулись на очередного «царя горы», который решил использовать урну в качестве возвышения, чтобы его было лучше видно и слышно:

— Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Так кто мы?

И одинокий выкрик откуда-то со стороны, вероятно, именно тот, который был и ожидаем:

— Свободные люди.

Однако слаженный хор Дарьи, Анны и других их подружек, был гораздо громче:

— Вкусовые сосочки.

Дружный смех девушек заглушил следующую реплику поморщившегося оратора, смотревшего на них. Зато в наступившей следом тишине абсолютно чётко был слышен выкрик Ильи:

— Чего мы хотим?!

— Чистую линию! Чистую линию! Чистую линию![29] — проорали подруги и опять засмеялись.

— Свободы… защиту наших прав государством, — начали митинговать окружающие, негодующе посматривая на друзей. — Тут серьёзные вещи обсуждают… а вам бы всё шуточки шутить… решается судьба всего человечества…

— Да-да! А ещё в очках и шляпу одел… «А мы уйдём на север, когда же мы вернёмся не будет никого и даже агитатора и косточек его!» — пропел громко Сергей, друг Дедушкина и парни потянули девчонок дальше.

В другом месте обсуждались более конкретные темы. Вот истово сокрушалась какая-то дама в возрасте:

— Менты и КГБшники будут теперь спокойно следить за каждым. И стоит не то сказать об облачённом властью или о каком-нибудь олигархе. Слегка покритиковать. Как тебя почти сразу арестуют. И им не потребуется никаких доказательств. Согласно нового закона о полиции, даже рядовой может решать нашу судьбы прямо на месте в зависимости от увиденного им и своего собственного умозаключения о нашей опасности для общества. Нас ждут лагеря и репрессии. И это только в начале. А потом пойдут и расстрелы. Так уже было много раз. И я уж в этом разбираюсь. У меня юридическое образование.

Дарья не могла пройти мимо такой «приманки» и вступила с ходу в диспут:

— Да. Что ТЭСТИВ, что новые законы, дают неограниченные возможности государственной машине, тому самому «большому брату», для слежки и контроля за гражданами. Так не совершайте правонарушений. Разве появилась статья за критику властей? Да оскорблять нельзя. Так оскорблять нельзя никого. И вы забываете, что и все действия силовых структур также будут на ладони. А что в нынешних условиях даёт вам повод думать, что власть будет творить беспредел? Разве у нас сейчас 37 год? Вы слышали о массовых арестах и сфабрикованных делах? Нарушил закон несанкционированного митинга или оказал неповиновение сотруднику полиции, так не удивляйся. И не надо свои фантазии о произволе высказывать вслух. Давайте конкретные факты и случаи. Что? А я вот могу привести несколько недавних арестов чиновников за воровство, вымогательства и взятки, бандитов за совершение убийств и разбоев…

И тут же привела несколько. Но окружение концентрирующиеся рядом с первой ораторшей, вероятней всего, разделяли её взгляды и какой-то мужчина решил подключиться:

— А долго ли это продлится. Придёт к власти самодур и диктатор и всё поменяется. Или вы отрицаете такую вероятность? Законы можно слегка и изменить, а можно и вообще наплевать, подобных примеров много и я тоже могу их привести…

— А разве в новых законах присутствует какое-то изменение демократической формы правления? Разве есть изменения в избирательном праве? Народ всё так же признаётся носителем власти, — поддержала подругу Анна. — И возможность видеть прошлое, любому гражданину, также даёт больше преимуществ при избрании своих представителей во власть. А руководителям, больше средств по проверке перед назначением на должность чиновников, и при поиске подчинённых и исполнителей. Тут тоже количество и качество информации будет беспредельно больше и правдивей, чем та, что соизволят о себе рассказать и прорекламировать сами претенденты или указанные в резюме. А следовательно, во власть и на начальственные места, тех же силовых структур, будут попадать не всегда случайные люди. И только активность самих граждан, то есть нас с вами, при рассмотрении кандидатов, и дальнейшее голосование, определит, кто будет нас представлять и править от нашего имени. И будут ли они совершать беспредел. Использование ими этих новых инструментов в негативном ключе уже менее вероятно, если мы выберем с умом, а не за красивые слова или глаза. Будет избрано гораздо больше достойных и умных людей и они вряд ли подберут себе в команду глупцов. А возможность контроля с нашей стороны тоже чего-то да стоит. Особенно если и доказывать, как сейчас, ничего не придётся. Подкупить, стереть и изменить хронопласт невозможно и он признаётся по новым законам «истинной в последней инстанции». Так что вероятность прихода к власти самодуров и диктаторов стремится к нулю, выражаясь математическим языком.