Запутанная планета (СИ) - Колотилина Октавия - Страница 34

Джон, распалившись, прохаживался вдоль силового щита, но тот окружал со всех сторон, не вырваться.

— Потом ты узнала: Кибер собирается за сведениями о Паутине. Тогда отобрала шарики со спорными поступками Доктора и выложила ими путь на третий уровень Одиннадцатой. Вероятно, далека ты встретила раньше и как-то отбилась.

Видя, что добиться толку от консоли невозможно, Грейн повернулась к ней спиной, сложила руки на груди. Нашла на рабочем столе свою мизерикордию, обрадовалась, как родной, засунула в короткие ножны на поясе справа. Бросила самодовольно:

— Далек заслушался трактатом Фомы Аквинского, вопрос «Может ли добро быть причиною зла», и заснул. Мне удалось улизнуть.

Надо же, Ржавику оказались близки средневековые христианские заветы. Выкрутилась. Усмехнувшись, Джон мотнул головой и продолжал:

— Механизм лифта ты повредила, чтобы Кибер не мог сбежать. Но и когда он погиб, не успокоилась, а заманила Рассилона к пещере с летающими плитками.

Сузив серые ледяные глаза, Грейн произнесла с ненавистью:

— Клянусь Пресвятой, его переиграть оказалось трудновато. Я вычерпала досуха все свои запасы психо-энергии, а тут ей не разживёшься.

Джон хмыкнул:

— И ты теперь не видишь, что будет в следующий момент? Поэтому и подпустила Ривер так близко, и даже лишилась дезинтегратора. Ловушку с Ваштра Нерадой ты приготовила заранее, специально… Сорвала. Предупреждающую. Табличку.

Говорить стало непросто. Горло сжал спазм, глаза резало от слёз. Изучила же всех, тварь, раскусила: любопышка не пройдёт мимо тайны.

Грейн растянула тонкие губы, презрительно выставив подбородок. Пальцы её пошарили у ножен, но там было пусто. Скуластое загорелое лицо снова насупилось гримасой злобы:

— Язычница сломала мой меч. Свинья. Так обращаться с отличным немецким оружием!

— Не смей оскорблять Ривер!

Джон бросился вперёд, забыв о преграде, и больно стукнулся о неё лбом, отлетел. «Проволочный бублик» лежал на расстоянии вытянутой руки — но оказался совершенно недосягаем. Интересная технология, наводит силовое поле, находясь либо снаружи, либо внутри него. Должно быть, криллитанская.

Грейн не зря тогда тянулась к поясу: включила приборчик, окружила себя щитом, избавилась от пут и под защитой отошла в дальний уголок серверной. А когда тьма спряталась обратно в убежище, тевтонка преспокойно направилась к Залу Контроля, используя свой «шмудли-дудли». Вот только для превращения нужен образец ДНК объекта — где взяла?

Вспомнились кадры со щитка пилотского шлема: раненая Ривер отступает, рыцарь наклоняется, обмакивает перчатку в кровь. Ясно.

— Не пойму только: зачем ты подсунула нам маскировочный прибор? Ещё одна ловушка?

Грейн надменно выпрямилась, объяснила:

— Ты не желал внимания к себе. Не покидал свою машину. Внутри ты был неуязвим. Вышел — и у меня появился шанс взять власть.

Джон пнул ненавистную стену, опёрся о неё ладонями. Если бы сам не отговорил Ривер от скорого суда! Любопышка бы выжила, не заметила без подсказки чёртову дверь. Опять подвела мягкость. Врагов надо устранять, не размениваясь на сантименты.

Но без доступа к консоли как вытащишь Клару? А счёт идёт на секунды. Переборов желание немедленно открутить башку убийце друзей, обратился к ней:

— Отлично, Грейн. Я не могу управлять, ты не можешь. Пускай Доктор лежит на дорожке, пока его не найдут ракноссы и не выпьют досуха. Он тогда регенерирует, нас с тобой выжжет всплеск артронной энергии, а новая команда в новой пирамиде пойдёт дальше. Устраивает?

Тевтонка скептически покривилась и глянула исподлобья:

— Предлагаешь пакт о ненападении?

— Предлагаю тебе жизнь. Убирай свою поделку, а я не стану тебя уничтожать.

«Хотя следовало бы», — добавил про себя.

В ответ раздался невесёлый смех. Грейн задрала нос, кинула:

— Думаешь, сложно было найти достаточно серых и красных воспоминаний для далека? Нет, святая Анна свидетель. О, не считай меня слепым щенком. Доктор жестоко расправляется с врагами. Особенно с теми, кто покусился на его близких. Ты разблокируешь консоль. Иначе оба умрём.

Джон заметил трещину под Главным экраном. И, кивнув, сказал:

— Что же, ты выбрала.

Лаз под экраном полностью открылся, в зал ворвалась лавина железных собак, они вывалили языки и скалили длинные жёлтые клыки. Одна из пастей с хрустом сомкнулась на «бублике»; невидимая преграда исчезла, Джон чуть не упал, а Грейн с досадой выдохнула: «Дьявол!» и бросилась к двери в Область Снов.

Но собаки оказались проворнее: отрезав тевтонку от выхода, потеснили её в левый угол, где недавно лежал измазанный белый скафандр. Она всадила кинжал под лопатку питбуля, однако зубы другого рванули запястье, и Грейн надрывно завопила, закрываясь локтями.

Джон спрятал в карман дистанционный пульт, отвернулся и пошёл к рычагам. Подбежал раненый пёс, скуля, припадая на переднюю ногу; пришлось извлекать клинок. Мизерикордия отправилась в кучу хлама под консолью.

Доктор поднялся с дорожки, встряхнулся, одёрнул сутану. Непривычно низкий рост превращал деревья-водоросли в гигантов, а дорогу до часовенки — в целый поход. Обгрызенные уши чепчика болтались у груди, распылитель бестолково занимал руку.

Ничего, стерпится. Лишь бы не опоздать.

Пахло гвоздикой, яблоками и следами жасминового парфюма, издалека читались отголоски паники, а вблизи, возле часовни, царил скрытный триумф и боязнь разоблачения. А ещё Доктор чувствовал Клару: именно её сознание излучало непередаваемые ореховые нотки с блёстками авантюрина.

И, похоже, она совершенно потеряла надежду.

Глава 21

Сад Матового Дворца

Фелина-ма решительно пробиралась к часовне: начало новой недели, грех уехать на Фермы, не антипричастившись и не очистив душу, не рассказав о боголюбских выкриках матери. Но на несчастье, дверь оказалась заперта, хотя изнутри и неслись звуки службы — вопли и проклятия. Благочестивая прихожанка с тяжёлым сердцем отправилась прочь, как вдруг — о чудо! Явилось знамение.

Она узнала бы эту лодку из тысячи: на правом борте светились свежие царапины, а по левому шли перевёрнутые иконы; вздымался нос, исполненный в виде буревестника. Какая удача — возле неё можно подождать отца Ныкатиса-шу! Раз вызвал сюда свой транспорт, значит, скоро выйдет. Но подойдя к лодке, Фелина-ма затрепетала и вскрикнула — внутри, под сидениями, лежало безжизненное тело преподобного.

О ужас! Кто мог сотворить сие святотатство?!

Однако, осмотрев отца на предмет ран, она таковых не обнаружила. Спешно достала из потайного кармана юбки нашатырь и повела перед носом больного. Тот вяло поднялся, стукнулся о край лавки — и снова отключился.

Мешочек с химическим льдом, где же он? А, в другом потайном кармане, нашла. Фелина-ма размяла в пальцах полиэтиленовый кулёк, пока тот не начал холодить, и прижала ко лбу несчастного. Дочь главной кормительницы уважали на Фермах не только за истовый атеизм, успехи в разработке медицинских вытяжек, но и за отменное упорство.

Ныкатис-шу открыл глаза и воскликнул:

— Галлифреец! Это был галлифреец! Проклятие Радарогу, надо предупредить Мялиуса-ки. Мой распылитель? Куда боги унесли мой распылитель?! Он украл его!

Отец вскарабкался по борту лодки, вывалился наружу, как кусок желе из креманки, и, шатаясь во все стороны, направился к часовне. Ничего не понимая, Фелина-ма бросилась следом. В конце-то концов, добьётся она сегодня антипричастия?

Перед часовней расположились просторным кругом битые колокола высотой по два метра, у входа стояли не менее битые статуи. Рельеф на двери изображал перевёрнутого божка, Радарога; чтобы хорошо замаскироваться, пришлось изучить местный пантеон. На условный стук открыл тучный иллиноец с покрашенным в зелёное лицом, глянул подозрительно. Скользнув у него под рукой внутрь, Доктор возопил голосом Ныкатиса-шу: