Снег на губах (СИ) - Вейла Елена - Страница 53

А Гермиона рядом с ним блаженно вытягивается, обнажённая и удовлетворенная. Он целует её в лоб, чувствуя себя в этот момент слишком сентиментальным. Но сдерживать это невозможно, и он не хочет. Она невозможно хороша, и он может себе это позволить.

— Драко… — сонно реагирует Гермиона на его теплоту и отвечает поцелуем в подбородок. — Что случилось, где ты был так долго?

— Хочешь сказать, что скучала, Грейнджер? — самодовольно спрашивает он, дёрнув бровью.

Она улыбается, её щеки розовеют:

— Я всегда скучаю по тебе…

Малфой, собираясь с мыслями, разглядывает девушку, лежащую на его плече, доверчиво прижавшуюся к нему всем телом. Играет шелковистыми кудрявыми прядями её волос.

Её появление в жизни меняет один его принцип — молчи о проблемах или этим воспользуются в своих целях. Жизнь всегда щелкала его по носу, если он кому-то доверялся. Тех, кому он мог верить, становилось всё меньше и меньше. Но к ней это не относится. Он ещё не встречал настолько искреннего и адекватного человека, всегда готового к диалогу, готового выслушать, поддержать и помочь.

И он рассказывает Гермионе о встрече с отцом. О своих подозрениях и предчувствии неминуемой беды. О состоянии здоровья матери и разговоре с её целителем в Мунго. О том, что родители больше не могут быть тем оплотом и поддержкой, что были раньше. Что детство давно закончилось, и пришло время ему самому что-то сделать. О том, что после встречи с ними, он долго сидел в том самом кафе у парка среди магглов и какое-то время думал, как же ему жить дальше…

— И что же ты собираешься делать? — спрашивает Гермиона.

Драко смотрит на неё долгим взглядом. У него грандиозные планы.

— Хочу поступить в Британскую Магическую Академию, — он поднимается выше на подушке и уверенно рассказывает. — Есть несколько вариантов… Думаю продолжить развиваться в сфере преподавания и зельеварения или переквалифицируюсь на разработчика новых лекарственных зелий. Мне бы хотелось наконец решить проблему матери, хотя бы попробовать… В общем, разберусь по ходу дела, куда мне свернуть. Уверен, что подработка в Хогвартсе поможет в поступлении. Особенно, если МакКошка напишет нормальные рекомендации.

Гермиона разглядывает его с неприкрытым восторгом. Как же ему нравится восхищение в её солнечно-карих глазах. Как же давно никто не смотрел на него так. Драко смеётся, довольный её реакцией, и крепче прижимает Грейнджер к себе:

— Раньше я хотел… Хотя нет, честно говоря, это отец планировал продвинуть меня в Министерство, но я не горю желанием просиживать штаны за бумажками… Мне понравилось преподавать. Это странно, но я оказался более терпимым, чем думал. Желание убивать этих мелких тупиц на уроках к концу месяца стало ослабевать…

Она фыркает:

— Драко, ты прекрасный преподаватель! И дети это видят. Ты им нравишься… — она опускает взгляд. — Особенно девочкам…

— Ревнуешь? — хитро усмехается он, щекоча пальцем её голое бедро.

— Вот ещё! — Гермиона хихикает и закатывает глаза. — Вовсе нет! И мне очень нравится твоя идея! И твой настрой! — её тонкие пальчики легко скользят по его скулам к волосам. — Только вперёд и вверх!

— Ты слышала… — он целует её руки.

— Драко, давай это будет твоим девизом! — предлагает Гермиона, а он согласно хмыкает:

— Вперёд и вверх! Хороший девиз для человека, который упал ниже некуда…

— Не надо так… Это временный этап в твоей жизни! — она укоряюще хмурится.

— Хорошо, согласен. Я постараюсь, чтобы именно так и было… Хм… — Драко берет со столика фотографию её родителей в тонкой белой рамке и замечает, что Гермиона очень похожа на отца, но волосы и губы определённо мамины. — Грейнджер, я рассказал тебе о своих родителях, твоя очередь… Расскажи о своих. Помню, ты говорила, что они уехали…

Она почему-то резко нахмуривается и кусает губу.

— С ними что-то случилось? — Драко понимает, что задел что-то очень личное и причиняющее боль, и уже не ждёт ответа.

А Гермиона через пару минут напряжённых размышлений отвечает:

— Так получилось, что я не видела их очень давно… — она сглатывает, их взгляды встречаются. — Почти полтора года они живут в другой стране…

Гермиона замолкает, а у него вырывается:

— Вы поссорились? — потому что все это выглядит странно — родители как будто бросили её, оставили совсем одну.

— Нет, я стёрла им память о себе… Они не помнят меня… — она кусает губы.

Драко неожиданно слышать такое. Она стёрла память родителям? Вот так просто? Удалила себя из жизни самых родных людей?!

— Но зачем? — в его голосе непонимание.

— Я хотела спасти их… — она говорит быстро, прерывисто. — Тогда начиналось страшное… Пожиратели убивали магглов и магглорожденных волшебников. Мои родители были для них слишком лёгкой мишенью. И я стёрла всё о себе и внушила уехать… Очень далеко…

Драко трёт лоб всё ещё недоумевая.

Чёрт, она сотворила такое с родителями! Защитила их, сделав себя сиротой собственными же руками! До чего же её довели, раз она решилась на такой отчаянный поступок!

Грёбаная война!

— Но ты же предупредила их? — он задумывается обо всей этой жуткой ситуации, пытаясь понять чувства Гермионы.

И замечая, что она слишком напряжена, проговаривает то, что и так понятно:

— Ты не сказала.

— Нет, — Гермиона скорбно качает головой. — Поэтому я не знаю, стоит ли мне ехать и возвращать им воспоминания о себе… Я так соскучилась, но вдруг они не простят. — она кидает на него странный пронзительный взгляд. — Скажи, Драко, ты бы простил… если бы такое произошло с тобой?

Он шумно выдыхает, трёт переносицу:

— Честно? — она утвердительно машет головой. — Я бы не простил… — Драко чувствует, как Гермиона вздрагивает и её глаза начинают сверкать от наступающих слез. — Грейнджер… Не знаю… Я бы не хотел, чтобы мой ребёнок лишал меня памяти о нём.Черт, я знаю, это больно слышать… — Он, наверно, должен поддержать Грейнджер, но лгать не хочется. — Я понимаю, то что ты сделала, было во благо и это с твоей стороны огромная жертва… Но и ты пойми, они доверяли тебе, а ты бесцеремонно воспользовалась этим. Если бы ты хотя бы спросила их…

Она внимательно разглядывает Драко:

— И ты бы никогда не простил?

— Не знаю, — он пожимает плечами. – Были моменты в моей жизни, когда я мечтал о том, чтобы мне стёрли память… Но если этих воспоминаний не будет, то что останется? Это уже буду не я. А мне бы не хотелось вернуться к себе прошлому… Хотя нет, один эпизод я бы стёр и причём не раздумывая…

— О чём ты?

— Я не хочу говорить об этом… — Драко жалеет, что сболтнул лишнего.

То, что ему хотелось забыть, нет, уничтожить из памяти, довольно мерзко, и оно давно запрятано в глубинах мозга.

— Скажи раз начал, Драко! — настаивает она упрямо.

— Нет, — Малфой досадливо морщит лоб.

— Всё так ужасно? — Гермиона понимающе качает головой и глубже зарывается в одеяло, ласково приобнимая его за пояс. — Ладно… Извини… Я не буду больше спрашивать…

Но он сдаётся:

— Хорошо! Это не так ужасно, но тебе будет неприятно услышать…

— Говори, как есть… — от волнения на её лбу появляется морщинка.

— Помнишь разговор у Блейза про наших первых? — Гермиона хмыкает и качает головой, а он горько усмехается и признается. — Я всегда говорил, что это была Паркинсон, но… Моей первой была моя тётка…

Гермиона резко подскакивает в кровати, садится, прикрывая грудь одеялом.

— В смысле? Ты говоришь о Беллатрисе Лестрейндж? — ужасается, глядя на него огромными глазами, в которых мелькает шок. — Но… Это же… Это…

Гермиона не может и слова больше вымолвить, но Драко и так знает, что сказанное им аморально и мерзко. Он с удовольствием забыл бы этот момент своей жизни.

Когда в середине лета его сумасшедшая тетушка ворвалась в мэнор, чтобы спрятаться от авроров, ему только исполнилось пятнадцать. Несмотря на слухи, которые разносились по Хогвартсу, ни с одной девушкой Драко ещё не имел близких отношений. Потому что всегда ставил себя выше, отталкивал Пэнси и вообще считал всех хогвартских девчонок глупыми курицами. В четырнадцать он попытался уломать на что-то большее красотку из Шармбатона, но всё что ему обломилось — это пощупать её прелести.