Снег на губах (СИ) - Вейла Елена - Страница 27

— О чем ты? — он знает, что нашёл в Гермионе, но это никогда не будет его и Паркинсон вряд ли об этом узнает.

— О чем я? Да я вижу как ты вечно пялишься на неё. — усмехается нахалка.

— Ты кажется головой ударилась с утречка, иди к Помфри! — вырывается у него злое.

— Малфой, я вижу, как ты смотришь на неё! Это все видят, у тебя лицо меняется! Ты замираешь, если она рядом! Ты конкретно влип! — безжалостно колет слизеринка, а ему остаётся только делать вид, что она дура. Он останавливается посреди коридора, мешая проходящим.

— Начиталась магловских романов? Последнее задание Грейнджер выполнила? Три балла Слизерину! — он поднимает подбородок и разглядывает стерву с высоты своего роста.

— А что так мало? — нагло усмехается она. — Слепой идиот! Профессор, мать его, Малфой! Пока ты рот разеваешь, она идёт на бал с гребаным Уизли! — выплевывает Пэнси и в её глазах появляются злые слезы. — Ты понял? Уизли снова с ней!

— Да мне плевать! — эта новость ощущается как удар поддых.

Хочется загнуться и схватиться за живот. Она идёт с Уизли… А чего он ожидал? Грейнджер и Малфой никогда не существовали! Не было такой пары… Она ему ничего не должна… Она может делать все что хочет… Простила одного придурка, простила другого, третьего… В этом вся Грейнджер — спасает и прощает…

Дура!

Ощущение, что в сердце открывается глубокая рваная рана…

— Да, да! — восклицает Паркинсон. — Этот гад… Он её пригласил! Её!

Она не похожа сама на себя. Паркинсон никогда не была такой нервной и дерганой. Драко внимательно разглядывает её — кривой макияж намекает, что она частенько ревёт, губы покусаны, красный лак на ногтях облез. Словно она грызёт ногти. Чего он никогда не замечал ранее.

— Ты любишь его? — он вспоминает предположение Гермионы.

Паркинсон дёргается и оглядывается по сторонам:

— Нет! Ни за что!

Она врёт. Это смешно. Как будто ему действительно интересно, что там у неё с рыжим и он морщится и продолжает свой путь:

— Слушай все, оставь меня…

— Драко… Подожди… — её голос неожиданно становится просящим.

— Ах, «Драко»! — передразнивает он её издевательски. — Что тебе надо от меня?

Он оборачивается к ней и, Паркинсон чуть не врезается в его спину. Отскакивает, кривит брови:

— Драко пойдём вместе на бал… Я прошу тебя… Давай отомстим им. Пожалуйста!

— Я не пойду никуда… — Он слышит звонок на урок, но остаётся стоять рядом со слизеринкой. Мимо них пробегают малолетки, кто-то кричит:

— Здравствуйте, профессор Малфой!

Он по инерции бросает ответное:

— Здравствуйте!

Паркинсон нервничает, кусает губы, оглядываясь на торопящихся детей:

— Я прошу тебя, Малфой! Пожалуйста! Мне это очень нужно…

Ей это очень нужно? А когда ему было нужно, этой стервы не было рядом. Он хмыкает:

— Слушай, почему ты меня бросила?

— Потому что ты облажался! — не думая, отвечает та, неприятно ударяя по его самолюбию. — Ты облажался, а это значит, что и я тоже вместе с тобой облажалась! Я всю жизнь лажаю! Всю жизнь!

Она кривит губы — верный признак, что скоро разревется.

— Ты бросила меня в самый трудный момент моей жизни. Когда мне нужна была поддержка! Просто отвернулась, как будто я никто! — не жалея её, произносит Малфой. Они уже одни в коридоре и его холодный голос отдаётся эхом от стен.

— Я знаю… Знаю… — слезы ручьями льются на её щеки. — Малфой, прости… Прости! Мне сейчас так плохо! Я знаю, что это расплата! Я последняя сволочь и предательница, и за это выхватила по полной!

Она всхлипывает и закрывает лицо ладонями, сдерживая громкие рыдания. Драко достаёт из кармана белый платок, протягивает ей.

— Ладно, не реви… Я давно забыл об этом… Обиды нет на тебя, Пэнси…

— Правда? — она громко всхлипывает и, давясь слезами, вытирает мокрое лицо.

— Да, хватит устраивать концерты… — Он закатывает глаза.

— Значит ты пойдёшь со мной? — с надеждой спрашивает она и наводит на свое лицо чары красоты и скорее всего не в первый раз за сегодня. Под глазами виднеются серые пятна от растекшейся туши, помада смазана, но он и пальцем не пошевелит, чтобы это исправить — пусть немножко попугает народ, а то возомнила себя потрясной красоткой, которой ни в чем отказа нет.

— Паркинсон, я не хочу никому мстить… Мне не нравится эта тема. Я могу пойти, как друг. — великодушно соглашается Драко.

— Да, да, я согласна. Конечно, как друг! — Пэнси радостно подпрыгивает, чёрные волосы до плеч весело скачут вместе с хозяйкой, а зелёные глаза светятся от счастья.

— Ладно… Я опоздал на урок, из-за тебя… Всё, пока! — Он усмехается и спешит вперёд. Та бежит за ним.

— Прости, Драко, что я с этими придурками тебя гнобила в начале года… — слышится её бодрый голосок.

— Прощаю. — сухо отзывается он.

— Прости, что посылала тебя на хрен и ещё дальше!

— Ладно, прекращай, закрыли тему! — отмахивается, как от назойливой мухи.

— Прости, что называла тупицей!

— Пэнс… Не доводи… — они подходят к кабинету, Паркинсон уже широко и счастливо улыбается:

— У меня свободная пара, так что давай, учись, профессор! И спасибо, что согласился! — когда она прижимается красными губами к его щеке, из кабинета по рунологии, соседствующего с историей магии выходит Гермиона со старинной книгой в руках.

Она ошеломленно моргает, глядя, как губы Паркинсон медленно отрываются от щеки Драко.

— Ну все, я пошла, встретимся на балу! — Пэнси чмокает его в другую щеку и зачем-то отправив юбку, плавно виляя бёдрами, уходит с горизонта.

Гермиона стоит на месте, словно прилипла или в неё кинули Остолбеней. Малфою хочется достать палочку и наколдовать Фините. Он понимает, увиденное ею похоже на… На что-то неприятное. Особенно после всего, что было между ними… После всей этой нежности и тепла… Но он гордо поднимает подбородок и ждёт, что же она скажет. А она хочет сказать, Малфой это видит по её больному взгляду и по тому, как нервно она облизывает сухие губы.

— Ты идёшь с ней? С Паркинсон? — тихо произносит она.

Драко пожимает плечами, отвечает как можно более безразлично:

— Иду с ней…

Она грустно усмехается:

— Хм… Здорово…

— А ты идёшь с Уизли? Любишь придурков? — бросает он, вспоминая её общение с Хиггсом, а она вдруг закусывает губу и грустно смеётся.

Что он сказал смешного? Осознание отрезвляюще щёлкает его по носу и он сжимает губы. Вот, чёрт, сказанул так, сказанул…

— А может придурки сами ко мне тянутся? У тебя помада… — указывает она со скептическим смешком.

Он медленно вытирает щеку, глядя ей прямо в глаза:

— Грейнджер, значит у тебя проблемы…

— Малфой, но это уже не твои проблемы… — она качает головой и тяжело вздохнув, поворачивает в сторону библиотеки. — Удачи!

На Святочный бал идти не хочется. Настроения совершенно нет. Хорошо, что не она его открывает, а отличники с седьмого курса.

Гермиона сидит в своей комнате у зеркала и, изучая свое отражение вот уже несколько минут. Полумна и Парвати только что вышли, оставив её полностью готовой к торжеству. Она выглядит потрясающе, девчонки постарались на славу. Белое платье по колено, которое они выбрали вместе с Джинни, само нежность и утонченность. С открытой спиной, жемчужными бусинами украшающими верх и шикарное тонкое кружево по подолу. Белые туфли-лодочки с серебристыми вставками, высокий тонкий каблук.

Гермиона поправляет кудрявые прядки обрамляющие лицо. Тяжёлые шёлковые локоны аккуратно заколоты жемчужными заколками. Макияж, который ей сделала Парвати идеален — она выглядит нежной и соблазнительной одновременно.

Но для кого все это? Для себя? Нет. Лучше бы она посидела лишний часок с новой книгой. Для Рона? Вряд ли он долго продержится, если увидит на балу свою-дорогую-стерву-Пэнси в компании с Драко. Точно будет беситься от ревности.

Кто оценит все эти старания? Малфой? Он ясно сказал, чтобы она не трогала его… Всю неделю он отворачивался от неё, как от прокаженной, дергался, злился и нервничал.