Призраки долины папоротников (СИ) - Бергер Евгения Александровна - Страница 51

– А теперь будет немного темно, – осклабился один из мужчин, натягивая ему на голову мешок. – Надеюсь, темнота тебя не пугает! – И Артура, вскинув тем же мешком на плечо, понесли в неизвестном ему направлении.

– Кэтрин, – позвал он, желая узнать, здесь ли она, или их разлучили.

И, получив тычок в бок, все-таки услыхал, как она отозвалась:

– Я здесь. – И это его отчасти успокоило: они все еще были вместе. Все остальное неважно... пока.

Вскоре, после недолгой «прогулки» по свежему воздуху, шаги двух мучителей застучали по твердому полу, возможно паркету Шеридан-плейс, а значит, они вскоре увидят хозяина дома, и встреча эта вряд ли предвещала им что-то хорошее.

– Кэтрин?

– Молчать, я сказал!

Артура, что было сил, швырнули на пол, и он, пребольно приложившись плечом, копчиком и как будто всем телом разом, первым делом снова позвал:

– Кэт... Кэтрин, ты здесь?

Если ее и оставили в этой комнате, то не швырнули на пол, как его, бесчеловечные изверги: он не слышал звука падения. Это и радовало, и пугало одновременно!

– Кэтрин?

– Я здесь, – наконец отозвалась она. – Этот... проклятый урод, – выдала она с явной запинкой перед собственным воспитанием, – упаковал меня, словно куколку бабочки. Я едва могу шевельнуться!

– Боже мой, Кэт, – выдохнул Артур от облегчения. – Ты до ужаса напугала меня!

Но сантименты она себе даже сейчас не позволила:

– Ты можешь избавиться от мешка? – спросила строго по делу.

Артур, дергая головой, как припадочный, кое-как стянул с головы злополучный мешок, впрочем, ясности это ему не добавило: в комнате, где они были заперты, стояла плотная темнота. Он различил только смутные очертания мебели, да и те вполне могли оказаться игрою воображения...

– Что ты видишь? – осведомилась Кэтрин.

– Почти ничего: здесь темно.

Кэтрин фыркнула, будто не доверяя услышанному, и потребовала:

– Помоги мне избавиться от мешка!

Артур видел, что темнота рядом с ним шевелится сгустком более темного цвета: это куколкообразная Кэтрин боролась с мешком на голове.

– Не шевелись, я подхвачу его зубами, – велел он, подкручиваясь к ней по полу.

Вцепился в мешковину зубами, стянул мешок с ее головы и замер, глядя в глаза... Даже здесь, посреди темной комнаты, глаза девушки слабо фосфоресцировали, привлекая его, как огни привлекают ночных мотыльков. Он лежал, глядя в эти светящиеся колодцы, и жалел только о том, что не может протянуть руку, чтобы коснуться ее мягкой щеки или четкой линии подбородка с крохотной родинкой справа. Можно было бы заговорить, но даже слова казались лишними в это мгновение...

– Артур...

Он слабо пошевелился.

– Да, Кэт?

– Нас убьют?

– Почему ты так решила?

Она усмехнулась.

– Нас убьют, – уже утвердительным тоном повторила она. – Это ведь очевидно: мы знаем больше, чем нужно.

– Как по мне, так мы знаем меньше малого, Кэт. И я надеюсь на лучшее!

Он, конечно, лукавил, и Кэтрин знала, что он лукавит ради нее и, наверное, была благодарна. Почти благодарна, если бы только...

– Они ведь то не всерьез, о нашем замужестве, правда? – спросила, прикрыв на мгновенье глаза. – Это какая-то несусветная глупость, абсурд... Они ведь не могут хотеть в самом деле, чтобы мы поженились. – И тише: – Мы с детства были друзьями, друзьями и только.

– Кэт, – Артур сглотнул застрявший в горле комок, – ты всегда была для меня больше, чем другом. Ты не могла об этом не знать...

Он бы многое отдал, чтобы только увидеть выражение ее глаз в этот момент, но слышал лишь, как она дышит: шумно, сбивчиво – а потом говорит:

– Наверное, знала, но это ничего не меняет.

– Ты не любишь меня? – Тишина. – Я люблю тебя, Кэт. И хочу, чтобы ты знала: для меня нет никого дороже тебя. – И снова молчание, тишина. И дыхание с легким присвистом, словно девушка задыхалась. – Я не помню себя до тебя... – продолжал Артур, не в силах остановиться. Он так давно хотел это сказать, сделать признание, что слова полились сами собой. – Кажется, ты всегда была в моем сердце. С самого детства и до сих пор... Но ты не думай, неволить тебя я не стану – знаю, насколько ты ценишь свободу – если не любишь меня, если даже не надеешься полюбить (а я готов ждать, сколько придется), просто скажи. Я отступлюсь, и больше ты меня не увидишь. – Девушка продолжала молчать, хотя Артур выдержал паузу, чтобы дать ей ответить. Даже дыхание затаил, страшась услышать отказ, категоричный и твердый, как и сама Кэтрин Аддингтон, но она промолчала, и он продолжал: – Помнишь, как мы целовались в пещере на берегу? Ты думала, это все не всерьез, а я уже и тогда жить не мог без тебя... Ты, не зная того, сделала мне подарок, самый лучших из всех. Я никогда не забуду, как мы тогда целовались! А теперь, годы спустя, ты целуешься еще лучше... Кэт, я бы мог целовать тебя вечно! Я бы сделал все что угодно, чтобы ты была счастлива. – Артур знал, что она глядит на него в темноте, и повторил, вложив в каждое слово всю свою душу: – Я люблю тебя, Кэтрин Аддингтон, и любил бы тебя, независимо от достатка и социального статуса. Независимо от того, кто ты есть... Если только ты чувствуешь ко мне что-то... если только согласна...

Дверь скрипнула, отворяясь, и длинный луч света, почти ослепляющий посреди кромешного мрака, прорезал комнату пополам.

– А вот и наши влюбленные, – произнес черный силуэт на пороге, ступив в комнату с канделябром и обманчивым добродушием на лице.

40 глава

Вошедший в комнату, обладал приятными чертами лицами и в целом располагающей внешностью.

– Развяжите их, мы ведь не какие-то дикари, – приказал он подручным осуждающим тоном. Маячившие у него за спиной, они сразу же выступили вперед, поспешив исполнить приказ своего господина. Срезанные веревки упали на пол, и Артур растер онемевшие ноги, Кэтрин сделала то же. – Присаживайтесь, прошу вас, – обратился к ним «радушный» хозяин, указав на стулья у ломберного стола. – Нам есть, о чем с вами поговорить.

Артур подал Кэтрин руку и помог ей подняться, подведя к стулу. Та все это время не сводила с мужчины гневного взгляда, и стоило ей присесть, как она выдала:

– Невежливо, не представившись, приглашать к светской беседе. Кто вы такой? Будьте добры назвать свое имя.

Седовласый мужчина с толикой снисхождения улыбнулся.

И представился:

– Роберт Шеридан к вашим услугам, юная мисс. Сами можете не представляться, я прекрасно знаю, кто вы такие.

Кэтрин поглядела на Артура: этого имени не было в списке, казалось, сказала она одними глазами, и понял ее не один только Артур.

– Полагаю, мое имя мало что вам сказало, но в этом и суть: в истории с гибелью Редьярда Стаффорда меня вроде как вовсе не существует. Ни меня, ни моего приятеля Брюса... Как жаль, что он умер два года назад, не дожил до этих славных деньков, старый пройдоха. А деньки выдались воистину славные: вы, мисс Аддингтон, с вашим другом, – взгляд на Артура, – и остальной вашей шайкой заставили меня изрядно поволноваться. Итак, где дневник Огастеса Стаффорда? – заключил он вопросом.

И Кэтрин не осталась в долгу:

– Зачем вам этот дневник, мистер Шеридан? – отозвалась ответным вопросом.

Две пары глаз – юные и поблекшие под воздействием лет – сошлись в молчаливой дуэли.

– Вы правы, вроде как ни к чему, – согласился вдруг Шеридан, – в нем все равно нет ничего, представляющего для меня интерес… или угрозу. Ни слова о Роберте Шеридане и обнаруженном у тела кольце... Этот дурак Стаффорд даже подсобил мне, признавшись в убийстве, которого не совершал... Подумать только, он посчитал, что убил родного ребенка! – Старик изобразил изумление на грани возможного. – А все эти годы настоящий убийца... жил себе припеваючи, пока отпрыску Андервуда не приспичило покопаться в старом белье.

– Так это по вашей указке пробрались в дом Андервуда, а после вырвали дневник Стаффорда из его рук в Кардиффе? – уточнил для ясности Артур, и собеседник кивнул.