Тринадцатый апостол. Том II (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 37

Вообще-то, наряду с пером и тушью, а также стилусом и восковыми табличками, карандаши здесь тоже входу, но свинцовые и оловянные. Широкого распространения они не получили из-за недолговечности написанного — уж больно легко все стирается. А вот серебряный карандаш — это уже совсем другое дело! Текст, написанный тонким серебряным стержнем, стереть невозможно, хоть он и меняет со временем цвет с голубовато — серого на коричневый. Зато сам серебряный карандаш практически вечный, правда, по цене удовольствие дорогое. Но мне средневековые излишества в виде украшения инкрустациями, орнаментами и даже статуэтками, не нужны. По мне лишь бы он писал хорошо. И толщина букв при письме должна быть точно такая же, как и у тех, что выходят из-под обычного пера.

Читал как-то, что у древних египтян вроде бы был прототип современной капиллярной авторучки, когда медную заостренную трубочку наполняли чернилами из чернильного мешка каракатицы. Они потом медленно стекали по волокнам стебля внутри трубочки, и ее заостренный конец оставлял при надавливании на папирусе четкую линию. Ну, не знаю… Может, оно при Тутанхамоне и было когда-то, но сейчас ничего подобного в Египте нет — я у Сенеки интересовался. И Абант никогда не слышал о таком. Видимо, секрет древней «авторучки» давно утерян. Или жрецы его из вредности ото всех скрывают. Так что мне остается только «изобрести» серебряный карандаш, что я и демонстрирую ювелиру. Он долго рассматривает мой неумелый чертеж, уточняет размеры, и спрашивает, зачем его делать шестигранным. Объяснять долго, отвечаю, что для красоты и для экономии металла — а не все ли ему равно, какую отливку делать?

Потом переходим к заказу на изготовление очередной партии нательных крестиков. Ряды христиан ширятся, к нам утром на проповедь даже свободные от службы парни из 3-го Киренаикского сегодня пришли. Правда, пока они еще только присматриваются и прислушиваются, но после случая с Книгой Мертвых и храмом Сэта, в силу Христа поверили многие из них. Конечно, Максимусу Кассию христиане среди его подчиненных не понравятся, но зато префект Галерий нам явно покровительствует. А с тех пор, как я вылечил Луция, еще и жена Галерия стала нашей большой поклонницей.

С крестиком я мудрить не стал, просто принес Абанту образец и попросил сделать таких же штук сто, и обязательно из серебра. Но это только начало. Община Александрии будет увеличиваться, и таких крестиков понадобится много. Еврейская диаспора конечно, со временем подключится к их изготовлению, но пока у Абанта в Египте полный эксклюзив! Объяснил ему, почему крестик у нас самой простой «латинской» формы, рассказал, что это за «ихтис» и аббревиатура такая — «ІС» и «ХС». Ну, и про заветные слова молитвы «Salvare et Conservare» на обратной стороне крестика.

Дальше в моем списке идет самый сложный заказ — новый сигнум для нашей первой центурии 6-го Железного, ее уже по праву можно считать христианской. Я долго думал над внешним видом штандарта, и после Мемфиса решил, что в нем нужно отразить победу над Сетом. А значит, в центре лаврового венка должен быть поверженный змей, проткнутый копьем легионера, крест и монограмма Христа. Ну и ниже на шесте табличка с номером центурии, когорты и легиона. Маду сигнумы легионеров уже видел, когда мы возвращались из Мемфиса на триреме, поэтому об общем их виде представление имеет. Пока он старательно рисует эскиз для ювелира, я рассказываю Абанту о новой игре — шахматах. Сам пытаюсь изобразить на листе папируса все нужные фигуры.

— И их тоже делать из серебра? — изумился ювелир. Наверное, уже подсчитывает в уме общее количество драгметалла, которое понадобится на выполнение моего необычного заказа.

— Ну, нет, зачем же? — успокоил я его — фигурки могут быть вырезаны из камня или из дерева. Кость тоже пойдет. Найдете такого мастера-резчика?

— Конечно, найду. Это совсем нетрудно. Здесь главное — сделать доску, которая будет складываться, и превращаться в плоскую шкатулку для фигурок. Там для клеток нужна будет инкрустация из разных пород дерева.

— Хорошо. Но серебро тоже еще понадобится. Хочу, чтобы вы сделали для меня столовые приборы.

Ювелир непонимающе смотрит на меня. Приходится пояснить

— Ложки двух размеров, вилку и нож, чтобы резать мясо на тарелке. Вот такие — кладу я перед ним заранее приготовленный рисунок на папирусе. Мучился блин, полдня, пока у меня вышло хоть что-то отдаленно похожее на привычные приборы.

— А зачем это нужно, господин?

— Новая римская мода — выдаю я на голубом глазу. А что я еще могу сказать человеку, который практически все привык есть руками? Да, чудят римляне — имеют на это полное право!

Ну, и в завершение всего снимаю со шнурка на груди кольцо Соломона. Абант, увидев рядом с крестом и кольцом анкх Хранителя, только что в ноги мне не упал. Прикладываю к губам палец, прося сохранить это в тайне — вот только культа личности мне и не хватает для полного счастья!

Кольцо Соломона так и не восстановилось — камень в нем по-прежнему тусклый и его рассекает глубокая трещина. Может, если заменить этот испорченный камень, тогда и сила самого кольца восстановится? Надо попробовать.

Ювелир долго рассматривает кольцо, крутит его и так, и эдак… Наконец, выносит свой вердикт:

— Это очень редкий камень из Нубии. И очень дорогой, потому что их больше не добывают. Я сам один раз в жизни такой видел.

— Цена не имеет значения, это кольцо для меня дорого совсем по другой причине. Найдете такой камень? Возьметесь заменить?

— Попробую. Но при одном условии — на лице его проступает решительность — за работу я ничего не возьму, Хранитель, только за материалы. Это будет моей благодарностью вам за спасение. И пусть ваш раб останется у нас до завтра — его помощь сегодня пригодится.

Я вопросительно смотрю на Маду, тот с готовностью кивает головой. Нет, ну, кто бы сомневался… Его тяга к новым знаниям просто поражает меня!

В мечтах моих еще сделать персональное “кольцо рыбака” для каждого из апостолов, чтобы использовать в качестве печатки. Но с этим надо еще поработать — ведь у каждого кольца должен быть свой индивидуальный рисунок, а еще лучше и камень тоже. С евангелистами и Петром для меня все более или менее понятно — у них уже есть свои символы, о которых никто еще пока не догадывается. А вот с остальными апостолами нужно подумать…

Глава 12

В этот вечер ужин с префектами я пропустил. Правда, попросил Сенеку извиниться за меня перед высокой компанией. Луций не прочь был бы и сам увязаться за мной, но тут я проявил твердость — пообщаться с апостолами хотелось без него. Во-первых, нам с ними надо было обсудить кое-что, не предназначенное для его ушей, а во-вторых, я не хотел смущать своих стеснительных друзей присутствием посторонних. Я даже Тиллиуса с собой не позвал.

Посоветовал Сенеке снова пригласить Гая на ужин. Новостей из Иудеи набралось за месяц много, уверен, что фрументарий найдет что еще им рассказать, вчера он успел поведать далеко не обо всем. Например, на ипподроме я от него узнал, что в Иерусалиме начали уже расчищать обе площадки под наши храмы, а в Кесарийской библиотеке десятки писцов заняты тем, что снимают копии с поступивших из Синедриона наших свитков — спрос на них огромный, греки и сирийцы увозят их на родину. А еще оказалось, что Марон тоже начал заниматься стременами. Конкуренция однако..!.

Апостолы чувствовали себя во дворце скованно, хотя их и поселили далеко не в самых роскошных покоях — братьев напрягало большое количество слуг и охраны. Ну, и римляне. Мои друзья по-прежнему сторонились их, и с этим нужно было что-то делать. Конечно, с большим удовольствием они опять переночевали бы у своих знакомых в еврейском квартале, но пока я не удостоверюсь, что Матфею стало лучше, из дворца его не выпущу.

— Ну, как ты? — захожу я в их комнату и первым долгом направляюсь к раненому другу — Дорогу хорошо перенес, тебя не укачало?

— Нет, Марк, все хорошо — устало улыбается он — спасибо твоим ребятам, что донесли меня до города. Неудобно как-то перед ними…