Танец с Тенью (СИ) - Кроноцкая Нани - Страница 18

Долгие годы он провел, как спортсмен на беговой дорожке: бесконечный бег на месте, бесцельный и бездумный. Безупречный воин, он выполнял поставленные задачи. И боролся с собой, подавляя чувства и бурлящие в молодом мужском теле страсти.

Зачем? Во имя чего?

Вот об этом он теперь и подумает.

Сморило его быстро, непривычный процесс размышлений о смысле жизни оказался скучен и трудоемок.

Берег моря. Не промозглой и злой майской Балтики — другого моря: теплого, южного. Ночной бриз, такой ласковый, словно убаюкивающий. Лунные блики на волнах.

Он сидел на берегу, один. Со странным, непривычным ощущением вселенского одиночества. Будто остался во всей этой глупой Вселенной один лишь никчемный Валверине Гуло, собственной персоной. И предстояло ему разгребать все беды этого мира. Как обычно.

Странная луна. Огромная, висевшая в небе, словно серебряный поднос. Или золотой.

Что это с луной?

Небесное тело, верный друг и спутник всех азеркинов, стремительно наливалось непривычным цветом. Темнело, будто на него накидывали покрывало. Словно наполнялось кровью.

Кровавая Луна. Очень тревожная, отчасти даже страшная.

Только чуткое ухо зверя могло уловить едва слышный шелест мягких совиных крыльев.

Лер вдруг почувствовал ее присутствие. Обернулся. Ди стояла совсем рядом. Босая, простоволосая, в какой-то смешной, совершенно детской пижаме, она пристально смотрела на него.

Хорошо, что это сон. Во сне все можно, и ничего ему за это не будет. Его территория.

Он поднялся навстречу. Осторожно, словно боясь разбудить себя самого, подошел к ней. Всего два шага, а как трудно их было пройти.

Мягко, несмело прикоснулся пальцами к ее подбородку, поднимая любимое лицо себе навстречу. Она грустно улыбнулась, но так искренне и светло, как умеют это делать лишь маленькие и очень хорошие дети.

Прищурилась, словно от солнца. Она всегда щурилась от переполнявших ее эмоций: и когда злилась, и когда была счастлива.

А была ли? Не помнит Лер ее счастливой. И себя не помнит. Разве что в далеком их солнечном детстве.

Не смог удержаться. Наклонился, вдыхая ее запах. Он так хорошо его помнил — отличил бы среди сотен тысяч других. Ди пахла снегом, только что легшим на осеннюю траву, немножечко — морем. И перьями, так пахнут только птицы. Сложный букет по имени Венанди. Стоявший у самой его груди, задрав беспомощно голову и закрыв глаза.

Не будет терпеть, да и зачем? Тронул губами ее безукоризненно гладкий лоб. Услышал чутким ухом тихий вздох. Улыбнулся краем губ: она тоже его нюхала. И улыбалась. Носик ее. Маленький, изящный, как у фарфоровой куклы. Теплый.

Поцелуй, ниже, еще один. Губы. Такие как надо — не мокрые нашлепки, призывно выпяченные на лице, и не жесткие линии — как у Нади. Губы Венди похожи на розовый бутон: тронь их нежно — распустятся навстречу. Выдохнула. Расцвела.

Они снова целовались, на берегу, под кровавой луной. Молча, медленно, нежно. Прекрасно.

Выдох.

И Лер проснулся.

Хорошо, что есть сны. С некоторых пор они — его единственное окно в жизнь. Кто-то пьет, у кого-то наркотики, есть те, кто уходит с головой в религию, а он — просто спит. Уходит от опротивевшей реальности.

Мысль о реальности зацепила. Он что-то забыл сделать, нечто не то чтобы жизненно нужное, но вполне интересное.

Вспомнил. В его личной секретной папке на Литейном, кроме документов и банковской карты, Лера ждал прелюбопытнейший предмет: настоящий армейский кожаный планшет. Такие были раньше в ходу у командиров и связных. Тогда, в конторе, Лер успел лишь покрутить его в руках. Расписался за получение и забыл.

Слишком много заурядных и мелких проблем пришлось вчера решать.

Вставать не хотелось. Казалось, откинь он плоскость пушистого пледа и оторвись от горизонтали кровати — все волшебство его сна вдруг закончится. Отхлынет то самое море, погаснет луна. Не прилетит больше его птица.

Хватит киснуть.

Встал, добрел до кухни, позевывая и потягиваясь на ходу. Отчего-то нестерпимо захотелось обернуться росомахой, встряхнуть черной шкурой, взмахнуть хвостом… Ночью, быть может.

Достал из рюкзака загадочный предмет. Планшет пах кожей, и… войной. Покрутил в руках, раскрыл. Пачка пожелтевших карточек на очень плотной бумаге, почти картоне. Два «химических» карандаша, вставленных прямо в планшет. Компас в оправе из золотистого металла. Или не компас? Странный прибор, обоюдоострая стрелка которого поблуждала, словно теряясь в пространстве и раздумывая, а спустя несколько секунд твердо уперлась красной стороной стрелки, указывая ему прямо в грудь.

Забавно.

Отложил прибор. Из развернутой стороны планшета, прикрывавшей его внутреннее содержание, выпала записка.

«Что-то много стало в моей жизни записок». Усмехнулся.

«Помнишь, ты как то спросил у меня: "Есть ли смысл во всей нашей затее с ВВ?" Думаю, мы сделали ошибку, не снизойдя до вашего просвещения. Ошибки я привык исправлять. Разбирайся сам. Будет интересно и полезно. Пора тебе открывать глаза. Всегда твой. Клавдий».

«Всегда твой». Ну да, конечно. Клавдий. Перед глазами встал колоритный образ руководителя их группы.

Пресловутой «группы ВВ»: отдельного подразделения Инквизиции, о котором все слышали, но никто и ничего не знал. Включая, как это ни смешно звучит, самих участников этой загадочной группы. Никто не помнил даже, отчего ее называют «ВВ». Все начиналось так давно и тянулось так долго, что стало похоже на легенду, обросшую сказками и мистическими подробностями.

Одно было доподлинно известно всем: как и многие глобальные и долгосрочные проекты, группа началась с пророчества. А кто у нас там главный в этой лукавой науке? Конечно — Ге. Непререкаемый авторитет, оракул, лидер ВВ и супруга того самого Клавдия. Между прочим — нынче тоже беременная. И уже совсем между прочим — родная мать Аленки и Арины. Впору заподозрить на своей шкурке «проклятие беременными бабами». Надо будет взглянуть в реестр проклятий. И снять у безопасников. Хотя проще — дождаться младенцев и выдохнуть.

Перед глазами вставали образы всех тех, кто числился в их секретном отделе: высокий и совершенно лысый Клавдий, удивительная во всех отношениях Ге, олицетворявшая собой максимально возможное, прямо-таки вселенское спокойствие. Их дочерей. Таких разных и таких похожих. Их старшего брата, очень колоритного Антона. Ладона, опять же. Этого наглого и самовлюбленного дракона. Они с Ладом и Дивин-Деусами-младшими не были «лидерами группы». Всего лишь «сопровождающие».

И Ди. Конечно. Ее появление было предсказано самой Ге за двадцать лет до того самого судьбоносного факта. Ее искали и ждали. Для трепетного воспитания и обучения Ди выделили целого дракона. И его. Тень. Личного телохранителя. Найденного под городской стеной. Безродного и бесправного.

Вынул стопку карточек. Пробежал глазами первую.

Занятно.

Лер напряженно потер горбинку носа кончиками пальцев. Вот что имел в виду Клавдий: в руках Лера лежало подробное досье группы «ВВ». Документы, за обладание которыми целый ряд великих иных легко отдал бы душу. Бесценные и невообразимо секретные. Так вот просто — засунуты в папку телепорта.

Они все там рехнулись с беременной Ге во главе?

Лер, Валерий Михайлович Дивин* Позывной: Гуло Лер, Леран, Wolverine Gulo — высший оборотень, первая ипостась — росомаха. Место и время рождения и инициации — засекречено. Полномочный представитель Федеральной Службы Безопасности, старший оперуполномоченный оперативно-розыскного управления, тринадцатого отдела. Инквизитор, Участник группы «ВВ». Уровень сопровождения — ловец.

15. Ворон и Павел

21 мая, утро, Гурзуф

— Как думаешь, — голос Ди звучал насмешливо, даже ехидно, — нам его огномить и одеть или пусть так и бегает, задрав хвост, зато молча?