Императорские изгнанники (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 5

Мгновение спустя узкая задвижка откинулась, и пара глаз коротко осмотрела его через решетку, прежде чем приглушенный голос потребовал: - Что у тебя за дело?

- Открой дверь, - нетерпеливо приказал Катон.

- Кто ты?

- Трибун Квинт Лициний Катон, теперь открывай.

Глаза сузились, прежде чем привратник ответил: - Сейчас.

Затвор с грохотом встал на место, и Катон повернулся к остальным. - Должно быть, новый привратник. Или я изменился больше, чем думал с тех пор, как мы в последний раз были в Риме.

Створка снова открылась, и за решеткой показался пожилой мужчина. Одного взгляда было достаточно: засов на дальней стороне отодвинулся, и дверь распахнулась, обнаруживая Кротона, управляющего домом. Он быстро поклонился и улыбнулся, отступая в сторону, чтобы дать возможность Катону и остальным войти.

- Господин, мое сердце радуется вашему возвращению. Мы не знали, что вы вернетесь домой.

- Мы только вчера высадились в Остии. Мы были в пути с самого рассвета.

Кротон быстро справился со своим удивлением, закрыв дверь и отгородившись от уличных шумов. В тихом вестибулуме единственным звуком было легкое журчание фонтана из атриума.

- Я сейчас же подготовлю спальные и жилые помещения, господин. И вам понадобится еда после вашего путешествия.

- Еда может подождать, - перебил Катон. - Нам нужна ванна и свежая одежда. Разожги огонь в терме, а потом займись другими делами.

Кротон осмотрел их и приподнял бровь. - А ваш багаж, господин?

- Идет вверх по реке из Остии. Должен добраться до дома завтра. За него будет отвечать человек по имени Аполлоний. Он будет жить в доме вместе с нами, так что приготовь для него комнату.

- Какая жалость, - пробормотал Макрон. Он не испытывал особой симпатии к шпиону, который служил проводником Катона во время его недавней миссии в Парфию и согласился служить с трибуном, когда преторианская когорта вернется в Рим. «Не то чтобы подразделение не нуждалось в новых людях, - размышлял он. Не более ста пятидесяти человек из первоначальных шестисот или около того пережили сражения последних двух лет. Несмотря на то, что их штандарт получил несколько наград за доблесть, пройдет некоторое время, прежде чем когорта наберет прежнюю боевую мощь и снова будет готова к бою». И не то чтобы Макрон примет участие в этом процессе. На мгновение он почувствовал сожаление и тоску по карьере и братьям по оружию, которых он оставит после отъезда в Британию. Больше всего – по Катону.

Макрон был там, когда Катон впервые прибыл к лагерному валу Второго легиона на Рейне, худой, промокший и дрожащий как дворняга. Он нехотя стал наставником молодого человека, но только после того, как Катон справился со своими нервами и стал хорошим солдатом, понял, какие перспективы лежат перед ним. С тех пор Катон служил под началом Макрона, затем стал равным ему по званию, а, в конце концов, получил звание выше него. За последние пятнадцать лет они были почти неразлучны, служа на границах Империи. Вскоре им предстояло расстаться, и, учитывая расстояния, они, скорее всего, никогда больше не увидятся. С этой правдой было трудно смириться.

То, что Аполлоний будет подле Катона во всех предстоящих кампаниях, утешало мало. Макрон с самого начала не доверял этому шпиону. Полководец Корбулон поручил Аполлонию сопровождать Катона в его миссии в Парфию. Он был худощав, кожа на его бритой голове так плотно прилегала к черепу, что он был похож на какой-то дух умершего. Его глубоко посаженные глаза метались по сторонам, а острый ум ничего не упускал. Раздражало то, что этот же острый ум высмеивал тех, кто обладал меньшей эрудицией и быстротой мышления. Если кто-либо заслуживал фразы «чересчур уж умный», то, несомненно, Аполлоний был первым в очереди. Макрон признавал, что греческий вольноотпущенник был не без достоинств. Мало кто мог сравниться с ним в мастерстве владения клинком, и он был просто отличным бойцом, которого только можно было иметь на своей стороне. В то же время к нему было сложно повернуться спиной. Было в нем что- достаточно долго и имел достаточный опыт, чтобы доверять таким инстинктам.

Когда Кротон направился в жилые помещения, Макрон стал рядом со своим другом и негромко произнес. - Не уверен, что я бы так хотел видеть Аполлония, будь я на твоем месте, мой друг. Он сшит из той же ткани, что и Паллас, Нарцисс и все остальные греческие вольноотпущенники.

Катон тонко улыбнулся. Как и многие римляне, Макрон был склонен смотреть на греков свысока, считая их нацией, склонной к вычурному интеллектуализму и интригам. Это было слишком уж поверхностное представление, которое не более чем льстило римской вере в собственную прямоту и превосходную честность. За все годы их совместной жизни Катону не удалось изменить позицию своего друга, и не было смысла предпринимать новые попытки на этом позднем этапе.

- Аполлоний доказал свою ценность в Парфии. Если бы не он, меня бы сейчас не было в живых.

- Он хотел спасти свою шкуру. То, что он спасал и твою жизнь, было последним, о чем он думал.

- Это один из вариантов взгляда на ситуацию... В любом случае, мое решение принято. Я записываю его в когорту, чтобы он возглавил штаб. Посмотрим, что будет дальше. Но я думаю, что ты ошибаешься на его счет.

- Посмотрим. Я бы не хотел быть тем, кто скажет «а я тебе это говорил».

Катон взглянул на него и улыбнулся. - Нет, ты бы и не стал.

Они прошли через атриум с небольшим открытым имплювием, а затем по проходу попали в жилые помещения с видом на обнесенный стеной сад в задней части дома. Сенатор Семпроний гордился своими аккуратными живыми изгородями и клумбами, и Катон улыбнулся, увидев, что Кротон и его небольшая свита хорошо ухаживали за ними во время его отсутствия.

- Хорошо быть дома, - размышлял он вслух. - Это действительно так. Возможно, я смогу наслаждаться воспитанием Луция, пока буду выполнять свои обязанности в преторианском лагере.

- У тебя будет много свободного времени, - сказал Макрон. - Оставь чистку и полировку центурионам и наслаждайся наряживанием для императорских церемоний. - Он задумчиво посмотрел на Катона. - Хотя смею предположить, что через год ты захочешь вернуться на действительную службу.

Катон покачал головой. - Я так не думаю. С меня хватит этого на некоторое время. Я хочу побыть в тишине и провести время с Луцием.

Он повернулся и положил руку на плечо сына. - Как насчет этого, мой мальчик? Нам обоим есть чем развлечься. Театр, книги, охота за городом. Арена, гонки на колесницах.

- Гонки на колесницах! - Выражение лица Луция загорелось. - Давайте сделаем это! Я хочу увидеть колесницы.

- Хорошо, - ответил Катон. - Мы пойдем, как только сможем. Все четверо. Но прямо сейчас, давайте искупаемся и оденемся в чистую одежду!

- Обязательно ли мне мыться, отец?

      - Конечно, обязательно, - прокудахтала Петронелла, беря его за руку. - Пойдем, господин Луций. Мы с тобой поможем Кротону разжечь огонь в терме.

Когда пара направилась через сад, Катон и Макрон посмотрели им вслед.

- Она будет скучать по мальчику, - сказал Макрон. - Мы оба будем. - Он почувствовал, как вокруг них сгущается меланхолическое настроение, и недовольно сморщил нос. Нужно сменить тему, решил он. Он хлопнул своего друга по спине. - Вино! В доме должно быть хорошее вино. Мы разыщем амфору и усядемся пить у фонтана в ожидании их. Пойдем, мой друг. Выходим на охоту!

*************

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующий день, в полдень, Катон сидел на скамейке возле канцелярии префекта Бурра, командира преторианской гвардии. Его кратко поприветствовали, и он представил свой свиток с докладом, прежде чем ему приказали подождать снаружи, пока Бурр просматривает документ. «Мой доклад явно не годится для хорошего чтения», - подумал он. «Его когорта была отправлена ​​на восток, чтобы действовать как личная охрана командующего Корбулона. Таким образом, не ожидалось, что они будут вовлечены в какие-либо боевые действия; они должны были вернуться в Рим в целости и сохранности, после того как их отзовут. Но из-за нехватки войск, доступных Корбулону, Катону и его людям было поручено возглавить миссию по установлению римского ставленника на трон Армении. Стратегическое значение малого царства было таково, что более ста лет оно было оспариваемой территорией, переходя от римского контроля к парфянскому. На этот раз римляне потерпели поражение, а царь, которого они пытались навязать армянам, был схвачен и казнен, прежде чем Катон и его люди были с унижением отправлены обратно к Корбулону.