Кровь Рима (ЛП) - Скэрроу Саймон - Страница 69

- Один из наших, - сказал он собаке и похлопал ее по боку.

Солдат замешкался, услышав рычание. - Это вы, господин?

- Да, забери тебя фурии! Не шуми. Здесь оставили собаку. Вот и все. Есть что сообщить?

- Здание пустое, господин. Но оно хорошее, прочное и подходит для наших нужд.

- Превосходно. Хорошо, вернись к Игнацию и прикажи ему привести остальных людей.

Солдат рысью направился прочь от зданий, а через мгновение появился еще один. Один за другим они подходили и докладывали, и каждый раз собака настороженно рычала, пока Катон не успокаивал ее. Когда последний человек сделал свой доклад, Катон решил осмотреть подступы к городским воротам, пока не появились остальные его люди. Он легонько подтолкнул собаку.

- Давай, скотина. Иди...

Животное отступило на шаг, затем снова вышло вперед и потерлось мордой о его руку.

- Иди, я сказал. - На этот раз Катон настаивал более решительно, заставив животное отступить на несколько шагов. Оно осталось стоять в темноте, неуверенно склонив голову на одну сторону. Катон жестом подозвал остальных. - За мной.

Они отправились по улице к дому, стоящему в конце. Через мгновение собака поплелась за ними, затем прошла небольшое расстояние перед Катоном, прежде чем он успел схватить конец привязи.

- Проклятое животное, - пробормотал он. Лучше бы это был тот вид обиженных бродячих животных, которые знают, что лучше не подходить близко к людям.

Собака была уже недалеко от угла, когда остановилась и издала низкий рык. Затем Катон услышал бормотание голосов и скрип сапог по гравию улицы, быстро выхватил меч и прошептал через плечо: - Мечи наизготовку.

Из-за угла выскочила тень – крупный мужчина с дубиной в одной руке, и свертком в другой через плечо. Сначала он увидел собаку и остановился, когда она снова зарычала. Затем он увидел римлян вдоль стены. Все замерли, затем мужчина бросил сверток и взмахнул дубинкой, чтобы нанести удар, когда из-за угла появились новые люди.

- Хватайте их, ребята, - быстро шипел Катон. - Пока они нас не выдали.

Он бросился вперед, когда фигура врага замахнулась дубинкой на собаку. Животное вовремя увернулось и отбежало на безопасное расстояние. Катон нанес удар в то место, где, по его мнению, находилась рука мужчины, и почувствовал, как острие прорвало ткань, прежде чем мужчина отпрянул назад. Остальные преторианцы бросились вперед, когда из-за угла появились еще несколько человек, бросая свои свертки и готовясь к бою с дубинками и кинжалами. Становясь в устойчивое положение, Катон направил острие на ближайшего противника, который все еще держал сверток под одной рукой, а другой дико размахивал дубиной. Острие меча зацепило противника высоко в грудь и проникло на несколько сантиметров до кости. За мгновение до того, как булава ударила выше локтя руки Катона с мечом, раздался вздох боли. Удар был сотрясающим, а затем агония пронеслась вверх и вниз по руке. Он сумел удержать оружие, но рука онемела и затекла, и Катон понял, что это не поможет ему в бою. Из разорванной плоти сочилась кровь, и он понял, что оружие его противника должно быть утыкано шипами. Он переложил меч в левую руку и бросился на того, кто его ударил, нанося дикие удары и чувствуя, как его удары снова и снова попадают в лицо. Его противник попятился назад и, пошатываясь, скрылся за углом из виду.

Катон прижался к стене, его правая рука бесполезно повисла, а левую он держал поднятой, готовой нанести новый удар. В темноте было трудно различить, кто римлянин, а кто нет, разве что в яростной схватке, которая велась без единого голоса с обеих сторон, он улавливал проблеск короткого меча. Одна фигура лежала на земле, свернувшись в клубок и слабо шевелясь. Другая, шатаясь, удалялась в сторону городских стен. Прямо перед Катоном человек поднял дубину и со всей силы обрушил ее на череп своего противника, от чего тот рухнул. Нападавший тут же повернулся к Катону и снова поднял дубину. Времени на то, чтобы среагировать, почти не оставалось – дубина обрушилась вниз. Катон вскинул меч, и раздался тупой звон, когда прочное дерево столкнулось с плоским лезвием. Неуклюжее парирование спасло Катона, так как головка булавы потеряла импульс и нанесла скользящий удар по его правому плечу.

Почувствовав свое преимущество, мужчина нанес новый удар. Катон увернулся, и удар пришелся в стену позади него, осыпав его осколками штукатурки. Но теперь он стоял на коленях и знал, что если следующий удар придется в голову, то он выбывает из борьбы, даже если удар не будет смертельным. Раздалось горловое рычание, и темная фигура прыгнула на нападавшего Катона, рыча и огрызаясь, она вгрызлась в руку мужчины и сомкнула челюсти, жестоко тряся головой. Мужчина закричал в панике, но внезапно оборвал звук. Он попятился назад, борясь с собакой, нанося удары своим кулаком, но сначала безрезультатно. Затем удачный удар пришелся животному по морде, и оно с резким воем разжало хватку и сползло на бок Катона.

С торопливым стуком калиг вперед выбежали центурион Игнаций и его люди. Один из нападавших предупредил своих товарищей, и те отступая, подхватили оброненные свертки и побежали по открытой местности в сторону города. С трудом Катон убрал меч в ножны левой рукой и прислонился спиной к стене, дрожа от возбуждения боя. Он сглотнул, когда различил гребень на шлеме Игнация.

- Господин? - позвал центурион так громко, как только осмелился. - Трибун Катон?

- Здесь, - хрипло ответил Катон. Он прочистил горло. - Сюда.

Игнаций подошел и замер, когда собака снова зарычала.

- Все в порядке, - усмехнулся Катон, глядя на центуриона. - Думаю, зверь на нашей стороне. Отнеси раненых в трактир вон там. Затем расставь своих людей. По десять в каждом здании. На крышах размести пращников.

- Да, господин. Кстати, что это были за люди? Почему они не поднимают тревогу?

Катон подошел к одному из оставшихся свертков и ткнул в него пальцем. Там было несколько кусков ткани, и послышался звон металлических кубков и блюд.

- Мародеры из Артаксаты. Вот почему они молчали.

Его прервал звук далекого рога, который использовали иберийцы. Мгновение спустя раздались слабые крики, тонкое ржание лошадей и лязг оружия.

- За работу! - резко приказал Катон. - Я хочу, чтобы эта территория была надежно укреплена к рассвету. Вперед!

*************

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

- Вот это действительно уродливая собака, - сказал Макрон, оглядывая животное, сидящее рядом с Катоном, пока Берниша промывала ссадины и порезы на правой руке Катона, куда его ударила дубина. Тонкий свет, появившийся перед рассветом, достаточно освещал Бернишу, чтобы она могла заниматься своей работой, и позволял рассмотреть черты собаки. Ее нельзя было назвать красивой. Рыжая шерсть покрывала большую часть его исхудавшего тела, а на обнаженной коже виднелись шрамы. У него были длинные, мощные конечности и большая голова с длинной мордой, а мохнатое ухо с одной стороны не сочеталось с оторванным обрубком с другой. Пес прислонился к боку Катона и тихонько пыхтел, его взгляд настороженно метался между Макроном и Бернишей.

Катон пытался отогнать собаку, когда наблюдал за начальными работами над импровизированном бастионе, но зверь оставался рядом, а потом последовал за ним, когда тот вернулся в лагерь. К тому времени, как он достиг ворот, он сдался и взял в руки обтрепанный поводок. В конце концов, собака спасла его, и самое меньшее, что он мог сделать, это проследить, чтобы ее поили и кормили, прежде чем он решит, отпустить ее на волю или оставить у себя. Словно прочитав его мысли, собака обнюхала его руку, лизнула пальцы и жалобно заскулила, пока он не погладил ее по голове.

- О, я думаю, это любовь с первого взгляда, насколько он обеспокоен за тебя. - Макрон усмехнулся. - Что ты собираешься с ним делать?

- Еще не решил. - Катон посмотрел вниз. Как и сказал Макрон, он действительно был довольно уродлив – «плохая помесь охотничьей собаки с приплодом самого задиристого из шакалов», - подумал Катон. И все же, когда он посмотрел на собаку, она подняла на него глаза и начала вилять своим пушистым хвостом, радостно размахивая им по усыпанной гравием земле. В груди Катона зашевелилось что-то похожее на привязанность, и он похлопал его по боку. - О, он может пока остаться.